Donate

Вадим Климов. Сырой язык Анатолия Рясова

Вадим Климов02/10/15 06:502.9K🔥
Работа pekthong
Работа pekthong

«В этой книге всего два героя: человек и язык»… Так начинается аннотация к новейшей книге Анатолия Рясова «Сырое слово» (Опустошитель, 2015). Всего два героя, а фактически даже один. Правильнее было бы назвать книгу «Сырой язык», но в этом случае замысел сразу бы выставлялся напоказ, и в книге не оставалось бы никакой загадки.

История, рассказанная Анатолием Рясовым, это история молодого человека, сующего руку в карман и натыкающегося там на чужой язык. История их прикосновения, перерождающегося в любовный роман. Роман молодого человека с чужим языком.

За такой абсурдистской, на первый взгляд, завязкой скрывается вполне осмысленный и глубокий символизм. Роман с чужим языком это и есть работа писателя. У писателя, в отличие от всех остальных, никогда нет собственного языка, его работа заключается в оседлании навязанного ему языка.

Язык влажен и сыр, потому что это чужой язык, созданный совсем для других целей. Писатель вынужден пользоваться им за неимением лучшего.

Никто не мыслит, тем более не фантазирует, словами и предложениями. Процесс вербализации, наверно, самый жестокий в писательской деятельности. Безжалостное насилие над образами, на которые потрачено столько сил и вдохновения. Теперь их варварски подгоняют под нелепые языковые конструкции, отказывая в самостоятельной ценности.

Как в любой другой книге, в книге Анатолия Рясова четыре главных темы: язык, речь, письмо и безумие. Герой беззаботно запускает руку в карман и встречается там с чужим языком. Этот язык настолько влажен, что между ним и героем немедленно вспыхивает безумная страсть.

До самого финала язык остается в кармане брюк, а герой пишет ему любовные письма. То есть персонаж и чужой язык связываются не через разум и речь, а через безумие и письмо. Автор скрупулезно прослеживает развитие их отношений, выраженных в малочитабельном лингвистическом потоке.

Например, вот так:

Липа — дерево поддельное. Береза — голубое. Сосна — квёлое. Дуб — грядущее. Лиственница — молодое. Осина — вонючее и холодное. Ель — прожорливое. Пальма — гиблое. Все кусты стремятся к полости, травы — к фрагментарности.

В этом определенно есть что-то аморальное. И действительно: к середине повести выясняется, что молодой человек влюблен не просто в сырой язык, а в сырой язык совсем уже пожилого, хотя и довольно энергичного, мужчины.

Оказывается, это не просто роман, но роман гомосексуальный. И роман геронтофильский.

«Старопёры, сутулые ратники: крутятся, крестятся, толстуют, метелятся, ругают, стругают, трогают, хают, охают, воют, вьют венки. Рыбы подлые!»

— по выражению самого Анатолия Рясова.

Что происходит с персонажем, когда он понимает, в какую авантюру вовлек его автор? Это самое интересное. С молодым человеком не происходит ничего. Он все так же продолжает писать письма. Однако любовь теперь выражается не в безумных языковых конструкциях, а в уже абсолютно нечитабельных наборах символов, сочинение которых вызвало наибольшее напряжение творческих сил.

Творческая сила есть произведение творческой массы и творческого ускорения. Или, что идентично, творческой массы и первой производной творческой скорости. Или, третий вариант, произведение творческой массы и второй производной творческого пути.

Повлияла ли эта книга на творческий путь Анатолия Рясова? Сомнительно. Вполне заурядная писанина неуверенного в собственных силах дилетанта. Значит, для напряжения сил менялся не путь автора, а его масса. С 2009-го по 2011-й Анатолий таскался повсюду с влажным старческим языком в кармане брюк.

Все мы помним то безумное время, когда президентство Владимира Путина временно сменилось президентством Дмитрия Медведева. Тяжелые годы в самом прямом смысле, который только возможен. И в первую очередь их тяжесть ощутил на себе Анатолий Рясов, воспользовавшийся ею в творческих целях.

Причем воспользовавшийся вполне оправданно: нечитабельные фрагменты самые убедительные в книге. Они запоминаются, словно прикосновение чужого шершавого языка в темном зале. В отличие от куска влажного сырого мяса, что мы таскаем всю жизнь во рту, совершенно об этом не помня.

30.9.2015

Вера Крачек
Julia Mints
Вадим Климов
Comment
Share

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About