эпиграф

каннибализм официально запретили в конце XVIII, а педофилию в XIX

хотя в Ирландии и на Сицилии съесть умершего ребенка до крещения не возбранялось и в XX

писатели делятся на две категории «влетело» и «пролетело»

моя Лолита на туалетной бумаге в мягком переплете и очень мелкими буквами влетела с целым ворохом модернистов и постмодернистов

Мастер и Маргарита 84-й, Маркес 94-й и абстинентный синдром

наверно, я что-то прочитала за 10 лет, но уже не помню что

проза снижала гемоглобин, серебряная поэзия боролась с бессонницей

а каждый новый роман, я сравнивала со 100 лет одиночества и бросала через пару страниц

моя Лолита формата 1/32 стоит на полочке между сонетами Маршака и Волошина

Ло.Ли.Та.

слизала первый абзац и не заметила, МиГ — фанфик по роману Рено активистки ЛГБТ, мой билет на форум молодых писателей, теперь в Липках, винегрет из штампов с метафорами собственного тварения

Ло-ли-ту не хотели печатать и обзывали порнографией

жизнь не терпит «бы», но все–таки что было бы? если бы Набоков не написал Лолиту?

а ничего

он не Джойс и даже не Вульф, которые задвинули мировую литературу

слишком бережно относится к читателю

носится

не выставляя тебя интеллектуальным маргиналом

а его язык избыточно-причастный душный, как розовое масло, вышел из моды полвека назад, и студенты журфака СПБГУ «плачут» и не читают Набокова, как и Вакханок

автобиографичные «анабеллы», жалкие попытки кого-то соблазнить с болью и мантрой: я человек

зачем Набоков написал Лолиту, о чем хотел поговорить? о любви?

обреченная, ненормальная, рай, небеса которого рдели как адское пламя

он разбил мое сердце, ты всего лишь разбил мою жизнь

или о том, что хуже и больше, о том, что почти приговор

вокруг моей школы педофилы паслись стадами за кустами барбариса, у киоска мороженного и в книжном

машины с тонированными стеклами подъезжали в обеденный перерыв

если бы мне сказали, что за это меня завтра казнят — я все равно бы на нее смотрел

самому гонимому и бесправному, тому, кто в глазах современного общества хуже и ниже любого убийцы, насильника взрослых, того, кого презирают и готовы сжечь заживо, распять и толпой затоптать

клеймо «педофила» равно каннибал&террорист, нет его страшнее и позорнее

для 55-го года плевок в морду трухлявому институту брака, церкви с ее склерозом и маразмом, вялой ожиревшей буржуазии и нам голодным пролетариям без секса

нимфетки в белых фартуках прекрасны, несорванные еще цветы, виктимные жертвы, их беззащитность так мимолетна, год-два обзаведутся протоколами сиско, эскадо-шанель забьют запах меда от невинных рук

дети вообще прекрасны, — кажется, Достоевский, а до великого классика русской литературы вся античная культура воспела юношескую прелесть мальчика и реже девочки

как он посмел! посмел! именно в этом парадокс успеха Лолиты

в том-то и мастерство

искусство дышит, где хочет

аморально творит свой реал

сносит мозг

пророк предсказывает, транслятор транслирует

а мы сохраняем лицо трусливо притворяясь, что педофилы исключительно в юрисдикции уголовного права