Откуда в России гомофобная и трансфобная повестка? Как сейчас выглядит квир-активизм в эмиграции и в России? На эти и другие вопросы отвечает исследовательница Талия Коллек
Рассказываем, как Россия использовала геноцид боснийских мусульман для обоснования своей военной агрессии — а потом перестала его признавать, чтобы оправдать свои преступления в Украине
Ануш ходит на политические суды с весны 2022 года. Поговорили с ней о том, как она проживает этот опыт, о людях, которые ходят на суды, чтобы поддержать несправедливо обвиненных и побыть вместе
Откуда в России гомофобная и трансфобная повестка? Как сейчас выглядит квир-активизм в эмиграции и в России? На эти и другие вопросы отвечает исследовательница Талия Коллек
Монолог анонимной волонтёрки из России об опыте работы на эвакуации, историях людей из ПВР, границе между волонтёрством и активизмом — и о том, как сохранить себя
Большое количество людей, занимающихся активизмом, так или иначе нейроотличны. Мы публикуем рассказ анонимной активистки ФАС о том, как опыт нейроотличия влияет на её активистскую деятельность
Чем отличаются эмигранты новой волны от их предшественников, есть ли гендерные различия в опыте релокации и что ждёт уехавших в будущем — разговор с исследователями российской эмиграции
«Русская площадь» с маяком в центре Киева, атомное православие и «небесные глаза разведки», холсты, покрытые сусальным золотом, церковнославянский леттеринг и библейский стрит-арт
Мы поговорили с журналисткой и писательницей Настей Травкиной — россиянкой, живущей в Киеве и практически ежедневно документирующей своё проживание войны
Мы поговорили с дочерью одной из уволившихся учительниц пермской школы № 12 — той самой школы, директор и учителя которой старались не подпускать провоенную z-пропаганду к своим ученикам
Книга «Я желаю пепла своему дому» — это автофикшн-текст о женском переживании войны, диктатуры, сопротивления, преследования и эмиграции, который был начат в спецприёмнике
