Текст Эды Гюнайдин — это краткий экскурс в демократический конфедерализм Рожавы, сопротивляющийся гегемонии национальных государств. Поскольку одной из основных протестных движений является женское освободительное движение и связанная с ней наука жинеология, женщины Рожавы также участвуют в коллективной самообороне, предотвращая насилие со стороны нынешних государств.
Несмотря на то, что статья Эды Гюнайдин имеет, скорее, обзорный характер, она позволяет читатель_ницам помыслить варианты, альтернативные западно-либеральным моделям военного сопротивления, зачастую являющиеся проблематичными или же вовсе бесполезными. Во многом жинеология имеет не только гендерно-освободительную, но и деколониальную повестку, борющуюся с гегемонией западного феминизма и идеей национальной государственности,часто идущей к нему в довесок.
Пожалуй, один из важнейших примеров удачной революции — это Рожава. В нынешних условиях империалистических войн защита своей свободы — основная проблема, которая требует, к сожалению, бесконечной готовности к обороне от внешних агрессоров.
Эта глава посвящена курдским женским освободительным движениям Рожавы — автономного административного региона на
При исследовании этих решений в данной главе используется постколониальный феминистский подход. Он требует внимание к способам познания, которые порабощены нашим нынешним политическим порядком (Milliken 1999), склонным рассматривать ближневосточных женщин как пассивных, молчаливых жертв, нуждающихся в спасении (Spivak 1988). Глава посвящена активизму курдских женщин в СВС, в которой также использованы оригинальные переводы работ женщин-боевиков. Саморепрезентации курдских женщин — то есть то, что они сами говорят о своих ценностях, убеждениях и целях — показывают, что эти женщины смогли сформировать движения за права женщин, они являются самостоятельными политическими акторами и обладают собственными политическими теориями (Bell 2014; Yegenoglu 1998). Другими словами, важно быть внимательными не только к тому, что эти женщины делают в рамках создания мира, но и к тому, какие теории они выстраивают по этому поводу. Поэтому в данной главе исследуются как практические, так и теоретические значения жинеологического решения проблемы прекращения войны путем распада системы национального государства.
В первой части этой главы я даю описание региона Рожава и краткую историю групп, действующих в нем. Далее я исследую жинеологию — теоретический подход, используемый курдскими женщинами для решения давнего конфликта в Рожаве. Решения по предотвращению войны, предлагаемые жинеологией, были приняты курдскими женщинами. Эти решения подразумевают отказ от системы национального государства, управление в системе демократического конфедерализма и продвижение идеи независимости через экологическую осведомленность и коллективное вооружение. Многие из жинеологических принципов рассматриваются курдскими женщинами как противопоставление западному феминизму, поскольку западный феминизм ассоциируется у них с капитализмом и статизмом. Тем не менее, жинеологические принципы, поддерживаемые курдскими женщинами, направлены на борьбу с патриархатом, так как патриархат, по их мнению, пересекается с другими формами гегемонии.
Сначала я покажу, как доступ курдских женщин к образованию и производству знаний является механизмом расширения прав и возможностей, используемых для противостояния патриархату. Далее я объясню принципы демократического конфедерализма, модели негосударственного управления, реализованной в Рожаве, которая рассматривалась как средство установления мира в Месопотамском регионе. Ключевым элементом демократического конфедерализма является вовлечение женщин в управление и их участие в политической жизни — еще один элемент жинеологии, бросающий вызов патриархату и статизму. Наконец, я исследую, как принципы независимости являются решением для прекращения войны, поскольку они позволяют женщинам самим добывать средства к существованию и защищать себя, не полагаясь на государство. В итоге эта глава предлагает феминистское решение прекращения войны, вдохновленное знаниями курдских женщин и выходящее за рамки государствоцентричных феминистских представлений.
Курдский вопрос
Курды — это большая безгосударственная этническая группа, насчитывающая до 25 миллионов человек и проживающая в северной Сирии, юго-восточной Турции, северном Ираке и западном Иране. В этих национальных государствах курды являются этнической миноритарной группой, которая время от времени пытается создать собственное национальное государство. Поэтому «курдский вопрос» уже давно является темой для дискуссий. В 1978 году под влиянием глобальных деколониальных движений была создана Рабочая партия Курдистана (РПК). Изначально это была марксистско-ленинская политическая партия, которая боролась за создание независимого государства курдов в Турции (Öcalan 2015, 1). Попытки государств «решить» эту проблему исторически включали в себя такие меры, как ассимиляция, запрет курдского языка и культуры, массовое лишение свободы или даже геноцид. Например, в Сирии до начала гражданской войны в 2011 году политическая деятельность курд_янок была запрещена (Yildiz 2005, 106); сирийских курд_янок систематически лишали прав гражданства (Human Rights Watch 1991, 88); член_ки политической партии Демократический союз (PYD), которая поддерживает военизированные формирования, обсуждаемые в этой главе, часто массово задерживались и содержались как политические заключенные (Human Rights Watch 2009). В Иракском Курдистане в 1980-х годах баасистское правительство использовало химическое и нейрологическое оружие против курдского населения, в результате чего было вытеснено более 1 миллиона человек и убито более 100 000 (Yesiltas 2014, 51).
Союз общин Курдистана (KCK) — это зонтичная организация, член_ками которой являются PYD и РПК. В 2005 году KCK отказался от сепаратизма и попытался создать демократический конфедерализм, отвергнув стремление создать отдельное государство для курдов (Öcalan 2005). С 2012 года ландшафт курдской политики изменился после того, как PYD взяла под контроль значительную часть северной Сирии. Это стало возможным благодаря практике PYD по поддержанию военизированных сил, что позволило удовлетворить потребности региона в безопасности после вывода войск Асада из этого района. В 2013 году PYD в коалиции с другими политическими партиями провозгласил автономию и самоуправление. Рожава, или Автономная администрация Северной и Восточной Сирии, — это название региона северной Сирии, управляемого по модели демократического конфедерализма. До турецкого вторжения в регион (с 2016 года по настоящее время) Рожава составляла около одной пятой части территории Сирии. Военизированные силы PYD имеют два основных подразделения — Отряды народной самообороны (YPG) и их женский аналог — Отряды женской самообороны (YPJ). YPG быстро выросли из ядра мобильных, обученных РПК элитных бойцов, к которым добавились гражданские добровольцы (Arango 2012; Knapp et al. 2016, 137-8; VICE Media 2013). В совокупности YPJ/YPG являются вооруженным крылом PYD, которые с 2016 года составляют большинство Сирийских демократических сил (СДС). Эта партия считается ответственной за разгром Исламского государства (ИГИЛ) в Сирии и является наиболее значительным союзником Запада в конфликте с ИГИЛ.
Курдское движение за освобождение женщин в значительной степени опирается на теории Абдуллы Оджалана, основателя РПК. Оджалан придумал термин «жинеология» и изобрел демократический конфедерализм — систему правления, внедренную в Рожаве. К другим проявлениям влияния Оджалана (или «апоисто_к») в Рожаве относятся ношение бойцами и политик_ессами изображения Оджалана на своей форме, использование апоистских лозунгов и песен, а также клятва на апоистских принципах (экология, самооборона, демократическая автономия) при вступлении в YPG и YPJ (Dirik 2015a; RT 2015). Кроме того, система общего образования в Рожаве основана на вышеперечисленных апоистских принципах. В условиях отсутствия университетов на севере Сирии Рожава создала систему женских и асайишских академий. В академиях слушател_ьницы военных или политических курсов, а также любые заинтересованные лица должны получить революционное образование в области «свободы женщин и народа», что включает в себя изучение работ Оджалана (Kendal and Oak 2016; Üstündağ 2016, 204). Мы можем обратиться как к письменным работам движения в Рожаве, так и к их непосредственной политической деятельности, чтобы больше узнать о постгосударственном решении проблемы войны.
Жинеология вместо феминизма
В этом разделе подробно описывается происхождение и становление жинеологии, а также то, как она стала важной частью курдского феминистского решения о прекращении войны. Поскольку невозможно дать исчерпывающее определение жинеологии, в этом разделе мы сосредоточимся на том, как курдские женщины сформулировали собственную критику западного феминизма и свое видение освобождения. Раздел начинается с обсуждения того, как жинеология подчеркивает взаимосвязь всех форм гегемонии, включая патриархат, с системой государств и обесцениванием женских знаний. И лишь затем можно перейти к эксплицитной критике западного феминизма, предлагаемой жинеологией.
Жинеология — это термин, который состоит из курдского слова «jin», означающего «женщина», и суффикса -ology, означающего «наука о». Жинеология выступает за отказ от многочисленных, пересекающихся форм гегемонии, не ограничивающихся только патриархатом. Жинеология выделяет и другие формы гегемонной власти, включая национальное государство и капитализм, способствующие угнетению женщин (JA 2015, 19). Поэтому движение за освобождение курдских женщин направило свою борьбу одновременно против националистического и гендерного угнетений. Это имеет смысл, если учесть, что курдские женщины были угнетены как патриархатом, так и сирийским государством. В связи с этим жинеология утверждает, что национальный государственный строй фундаментально связан с патриархатом; национальное государство воспроизводит патриархат, поскольку оно по своей сути гегемонно и маскулинно (Dirik 2014). Поэтому жинеологи_ни используют формулировку «статизм-сексизм-пауэризм», чтобы отобразить неделимость этих гегемоний (JA 2015, 103).
Проект жинеологии заключается в «разотчуждении» (de-other) женщин, предоставляя им доступ к образованию и производству знаний. Согласно этой модели позитивизм рассматривается как подход к знанию, культивируемый в основном мужчинами на Западе. Он приводит к науке, «ограничивающейся внешним видом вещей, который она приравнивает к самой реальности» (Öcalan 2015, 15). Согласно такому пониманию позитивизма, все, что не является (мужским) «я», обозначается как «другое», а все, что «я» не может наблюдать в «другом», считается непознаваемым. Подобной критикой пронизаны работы по жинеологии, которые пытаются восстановить «непознаваемое» — знания о женщинах. Это называется корректирующей наукой о женщинах. Она исследует жизнь женщин для получения знаний, которые отрицают предположение о том, что женщина — это всего лишь «дефектная» версия мужчины, и компенсируют ее отсутствие в интеллектуальной истории. Цель, таким образом, заключается в реабилитации традиционно принижаемых аспектов жизни женщин, таких как «женская работа» (JA 2015, 44).
В сентябре 2014 года на севере Сирии открылся первый в истории университет — Месопотамская Академия общественных наук в
Хотя эти инициативы могут отражать и элементы западного феминизма, жинеологи_ни ясно дают понять, что их способ познания от него отличен. Прежде чем связать жинеолог_инь с феминистской методологией решения проблем, предложенной в этой главе, я изложу три конкретных критических замечания, которые они высказывают в адрес западного феминизма. Во-первых, для женщин, участвующих в восстановлении северной Сирии, жинеология фактически превосходит западный феминизм, поскольку отказ от каждой из этих форм гегемонии — то есть патриархата и позитивизма — а не только от патриархата, ведет к установлению более устойчивого мира. Это происходит, потому что, по их мнению, жинеология является более целостной наукой, охватывающей все общество. Например, на пике революции в Рожаве и мужчины, и женщины должны были посещать занятия по жинеологии и экологии. Жинеология в свою очередь встроена в модель управления регионом, а не рассматривается как «основанный на правах человека побочный вопрос, который ложится бременем на женщин» (Dirik 2015a, 4).
Во-вторых, по мнению жинеолог_инь, западный феминизм оказался захвачен капитализмом и либерализмом, или тем, что курдские женские освободительные движения называют «капиталистической модерностью». Как утверждают жинеологи_ни во «Введении в жинеологию» (JA 2015, 94): «Мы должны спасти женский пол как от религиозной, феодальной отсталости, так и от объективирующего, товарного подхода капитализма». Это происходит, потому что:
либерализм, пришедший на смену сексистскому обществу [предыдущий этап истории], не был удовлетворен эксплуатацией женщин только ради выгоды в домашнем быту. Кроме того, либерализм добился… продажи женщины на рынке в качестве товара. Мужчины превращают в товар только свой труд, тогда как женские тела и души также коммодифицируются. […] Это ловушка, в которую модерность заманила женщин. От превращения женщин в пищу для рекламы, до секса и порнографии — все это инструменты эксплуатации. (JA 2015, 139)
Проиллюстрировать эту цитату можно на практическом примере. Женщины- бойцы YPJ часто критиковали тенденцию Запада коммерциализировать их деятельность. Например, в октябре 2014 года компания H&M запустила линию комбинезонов цвета хаки, напоминающих форму YPJ и вдохновленных ею. После широкой критики компания была вынуждена принести извинения и отозвать одежду (Taylor 2014). Бойцы YPJ, такие как Зилан Дияр (2014), критикуют превращение женской политической борьбы в «модный тренд» (Taylor 2014).
За месяц до этого двенадцать молодых женщин-бойцов YPJ, включая 12- и 14-летних подростков, были представлены в передовой статье фэшн-журнала Marie Claire. На фотографиях женщины позировали в военной форме, держа в руках автоматы Калашникова (Griffin 2014). Боец Дилан отозвалась об этом явлении так: «Разве ни странно, что капиталистический консьюмеристский журнал, объективирующий женщин, присваивает нас таким образом? Это смешно» (цитируется по Letsch 2015).
Критикуя либерализм, капитализм и, наконец, государство, жинеологи_ни выступают за движение, которое фокусируется на целостных антисистемных принципах (JA 2015, 85). Они пишут:
Поскольку феминизм не преодолел доминирующую маскулинную систему; продолжает придерживаться статистского образа мысли; и не превзошел европоцентристскую позитивистско-ориенталистскую точку зрения, феминизм предлагает мало решений для женского жизнестроения на Ближнем Востоке и в других регионах. (JA 2015, 88)
Именно к принципу антигосударственности я и обращаюсь в следующем разделе.
Демократический конфедерализм
В этом разделе более подробно рассматривается теория антигосударственности, заложенная в жинеологию. Также демонстрируется, как жинеология лежит в основе решений, реализованных во время революции в Рожаве, включая рост вооруженных группировок. В книге Оджалана «Демократический конфедерализм» (2015) объясняется, что KCK отказался от национализма и сепаратизма десять лет назад. Он утверждает, что в первую очередь именно идея национального государства создала «курдскую проблему». По его мнению, государства используют насилие, чтобы заставить граждан принять единую идентичность (одна нация), вместо того, чтобы сделать возможным этнический, религиозный и национальный плюрализм. Такую оценку плюрализма можно наблюдать в Рожаве, например, в отказе от названия «Западный Курдистан» (в пользу Рожавы, а теперь и СВС), чтобы включить другие религиозные и этнические миноритарные группы в состав своих территорий. Более того, первые строки Социального договора Рожавы (2014) гласят:
Мы, народ Демократических автономных регионов Африн, Джизре и Кобани, конфедерация курдов, арабов, ассирийцев, халдеев, арамеев, туркмен, армян и чеченцев…
Оджалан также считает национальные государства необратимо недемократическими
Напротив, движение Рожавы считает себя строителем «демократической модерности». Демократическая модерность требует негосударственного устройства, которое, как утверждают его приверженцы, является единственным путем к демократии и миру. В то время как государства рассматриваются в качестве трансляторов власти и принуждения, демократическая модерность опирается на добровольное участие, коллективный консенсус и прямую демократию. Здесь наблюдается радикальный отказ демократии и мирного сосуществования от необходимости создания национального государства. Члены движения Рожавы считают себя теми, кто применяет совершенно новый тип негосударственного управления — демократический конфедерализм. Эта система самоуправления была описана как «самый радикальный эксперимент в области демократии и гендерного равенства в мире» (Gupta 2016).
В административном плане демократический конфедерализм ставит перед собой цель создания ряда связанных между собой, но самоуправляемых демократических автономных регионов, то есть кантонов Рожавы (Güneser 2015). В наиболее крупном виде Рожава состояла из трех кантонов: Африн, Кобани и Джизре.
В Рожаве наименьшей возможной автономной единицей теоретически считалась коммуна, объединяющая до 350 семей или домохозяйств. Напротив, нуклеарная семья рассматривается как наименьшая коллективная единица капиталистической модерности, которая рассматривается демократическим конфедерализмом как угнетение женщин и которую должны в конечном итоге заменить коммуны (Omrani 2015). Коммуна, предположительно, должна вернуть политику и процесс демократии в повседневность, а также заменить абстрактное и статичное национальное государство. Коммуны проводят еженедельные собрания, члены которой посещают как общие, так и различные релевантные автономные собрания (например, собрание женского комитета).
Модель коммуны была представлена как средство восстановления естественного чувства морали, или «социальной этики», от которой люди были отчуждены, так как она оказалась заменена внешним, навязанным извне законом (Dirik 2016). Это также можно назвать прямой демократией, а не представительной. Большинство споров должны были решаться на общинном уровне без привлечения институциональной бюрократии. В 2016 году многие, хотя и не все, жители региона вступили в коммуну (B. 2016). По их собственному признанию, более 75% курдских женщин стали политически активными после революции в Рожаве (Bengio 2014). По всей административной цепочке, от коммуны до города и кантона, существует квота на одного мужчину и одну женщину-сопредседательницу, а минимальное требование — 40% представительства женщин. Принцип двойного лидерства также называется хевсерок (Knapp et al. 2016, 69).
На своих территориях, во время пика стабильного правления (2014 — 18 гг.), Рожава сопротивлялась внедрению государственных или вертикальных структур, насаждаемых сверху с разным уровнем успеха (Schmidinger 2018, 134). Хотя это не всегда им удавалось, принципы демократического конфедерализма гласят: коммуны не должны подчиняться более высоким структурам управления, но, напротив, должны сохранять автономию; коммуны должны постоянно присваивать государственные функции, чтобы в конечном итоге сделать их излишними (Üstündağ 2016, 203).
Понимание логики, определяющей демократический конфедерализм, позволяет понять, почему сторонники движения Рожавы представляют его в качестве решения курдского конфликта. Например, может показаться странным, что Социальный договор Рожавы (2014) «признает территориальную целостность Сирии», в то время как его боевые действия, включающие отпор как сирийским, так и турецким государственным силам, указывают на желание отделиться. Однако эти негосударственные демократические автономии не требуют, чтобы сначала были свергнуты государства; вместо этого отдельное самоуправление осуществляется принципиально на местном уровне вопреки и независимо от государства (Dirik 2014). Демократический конфедерализм рассматривается как реальное решение «курдской проблемы» не только в Сирии, но и в Турции, Иране и Ираке (Öcalan 2015, 34-41), а значит, оно является средством обеспечения стабильного мира в целом регионе. Это объясняется тем, что предлагаемое решение не требует ни отделения, ни замены одного патриархального национального государства другим.
Независимость: экология и коллектив самообороны
Третьим элементом для ликвидации государственной системы, предложенной в этой главе, является принцип независимости, который имеет две составляющие. Во-первых — это идея экологии, которая гласит, что мы должны найти новые, менее маскулинные способы рассмотрения наших отношений с окружающей средой. Для Ховжин Азиз (2016), членки Совета по реконструкции Кобани, экология соотносится с идеей, при которой общества должны учитывать:
ограничения, которые мы испытываем как сообщество, и ресурсы, к которым мы имеем доступ. […] Быть экологичным на наших собственных условиях означает сохранять культурные, традиционные ценности внутри сообщества. Обеспечение условий для того, чтобы сообщества стали органическими, естественными и традиционными, какими какими они всегда были — вместо мегамоллов, зданий и сооружений, не являющиеся естественными для образа жизни общины.
Поэтому экология отличается от патриархального капитализма, который рассматривает природу как нечто, подлежащее эксплуатации. Возвращаясь к «традиционным» практикам, таким как кооперативные теплицы и животноводство (B. 2016), Рожава смогла бороться с монокультурой пшеницы, навязанной региону. (B. 2016). Это также позволило женщинам повысить уровень экономической независимости. Один из способов, с помощью которого женщины реализовали свое видение экологичного сожительства, — создание деревни под названием Джинвар, в которой живут только женщины и девочки. Все жители деревни живут общиной, выращивают собственные продукты питания и даже управляют собственной школой (Alesali and Zdanowicz 2019).
Второй аспект независимости связан с идеей коллективной самообороны, включая вооружение женщин. Основная цель этой концепции — как можно шире перераспределить средства насилия (Üstündağ 2016, 199). Женское ополчение является основой организаций KCK, а вооружение женщин рассматривается как ключ к равенству в движении. Самооборона уменьшает масштабы войны, забирая средства применения силы у государства, которое, как считается, является основным виновником насилия. Юстюндаг (2016) отмечает, что идея женских отрядов как средств достижения мира, получила свое развитие исходя из опыта Оджалана в РПК, что помогло сформировать практику YPJ. На протяжении 1980-х годов левым целям РПК угрожал риск кооптации со стороны партизанских лидеров, монополизирующих оружие и информацию,
Женщины составляют от 20 до 45 процентов в YPG (как и в РПК) (Cousins 2014; Sputnik 2016; Terrorism Research and Analysis Consortium 2016). В Рожаве любая женщина старше 18 лет может завербоваться в центр YPG/YPJ. Женщины проходят обучение в одной из военных академий, расположенных в каждом муниципалитете, затем их направляют для обеспечения безопасности на подъездных путях или для защиты родных городов (Knapp et al. 2016, 151-2). Недавним событием в Рожаве стало распространение дополнительных групп самообороны, помимо YPG/YPJ и полицейских сил (асайиш). Среди других некурдских ополчений — женское ополчение езидов, женские отряды Эзидхана и женские силы защиты ассирийских женщин Бет-Нахрейна. В дополнение к группам езидских и ассирийских женщин, другими примерами являются Сооторо, ополчение самообороны сирийских христиан, а также Гражданская оборона (Hêza Parastina Cewherî (HPC)) (B. 2016; Quinn 2015). Они существуют для дальнейшей передачи военной власти на уровень общины, децентрализируя ее, а также для того, чтобы каждая религиозная и этническая группа обрела независимость. То есть это решение заключается не просто в «вооружении женщин», а в поощрении самообороны и отчуждении силы у государства, поскольку оно исторически применяет насилие. Таким образом, эта модель противостоит обычной монополизации силы, наблюдаемой в государственных системах.
Несмотря на разнообразие населения, включающее множество различных этнических групп, которые в настоящее время вооружены, Рожава остается относительно мирной внутри страны. По их мнению, это объясняется тем, что они делают упор на плюрализме, децентрализации и автономии. Курды считают, что имеют право защищаться только от гегемоннных сил. В случае с ИГИЛ, YPG/YPJ боролись против яростной мизогинии. В случае турецкого вторжения в регион, YPG/YPJ периодически вступали в борьбу против турецких государственных атак. Самооборона также распространяется на идеологическую сферу, о которой говорилось выше, где участни_цы сообществ Рожавы заявляют о своем праве защищаться от эпистемологических или «символических» атак, принимая решения и производя знания о себе. Именно по этой причине были созданы женские и молодежные комитеты, так как они сохраняют право вето на постановления, которые их затрагивают; по этой же причине существуют женские и асайишские академии, и из этих же соображений была создана жинеология.
Заключение
В этой главе была рассмотрена деятельность YPG и YPJ в северной Сирии. Их решения по прекращению войны заключаются в ликвидации военной власти на государственном уровне, чтобы предоставить отдельным людям возможность быть независимыми, в военном, экологическом и экономическом отношении. В главе было показано, что национальные государства не могут решить проблемы, созданные ими же самими, и поэтому предполагается, что одним из направлений борьбы против угнетения должна являться критика и упразднение государственной системы, которая рассматривается фундаментально связанной с патриархатом. Одним из наиболее эффективных средств ликвидации государственной системы, по мнению курдских женщин, является внедрение демократического конфедерализма. Для этого требуется отвоевать у государства средства насилия и передать их в руки народа, включая женщин.
Автор_ка: Эда Гюнайдин
Перевод: Мәрьям Алиева
Редактура: Ира-Вета Шелехзе
Иллюстрация: крошка кэти
Пишите нам на feminist.solutions.rus@protonmail.com
Полезные ссылки
Статья о демократической автономии в Рожаве
