В современном кинематографе довольно распространена практика, когда в основу картины помещается некий миф, несущий в себе заряд архетипической энергии и помогающий усвоению истории на уровне коллективного бессознательного. Другими словами у многих картин есть совершенно определенные прототипы, рожденные сотни и тысячи лет назад и вошедшие за это время в состав культурного воздуха, которым мы дышим сегодня. На этих прототипах воспитывались мы, наши родители и прародители. Они в нашей крови, в нашей родовой памяти. Мы можем не помнить их перипетий, морали или имен главных героев. Но внутренне мы всегда носим их с собой, как код ДНК или какую-либо другую наследственную информацию. Это может быть миф, легенда, сказка или притча — форма не главное, важно то, что это всегда история, пережитая огромным числом поколений наших предков.

Нередко ссылка на миф помещается в кинематографическое произведение совершенно сознательно. С одной стороны это является показателем хорошего вкуса, образованности и культурной подкованности автора. С другой — миф помогает зрителю интуитивно (то есть даже не отдавая себе в этом отчета) считать нужные смыслы, эмоционально подключиться к истории так, будто на самом деле он уже с ней знаком и потому предрасположен к ней изначально. Ведь мы боимся того, чего не понимаем или что кажется нам чужим. Зато мы открыты для того, что нам уже знакомо, нами внутренне усвоено и воспринимается как родное и близкое.

Самый очевидный пример использования мифа в кино — «Левиафан» Андрея Звягинцева. Здесь уже само название отсылает нас к вполне конкретному библейскому сюжету. Но есть и другие варианты, когда о мифе не заявляется так прямо. Например, «Список Шиндлера» Стивена Спилберга. По сути, Оскар Шиндлер, спасший тысячи евреев от гибели в немецких концлагерях — это Моисей, выведший евреев из–под губительного египетского рабства (сам список, в свою очередь, можно сопоставить со скрижалями).

Наверняка, некоторые авторы в своих картинах воспроизводят мифы непреднамеренно, и даже если им указать на явные сходства их истории с какой-нибудь ветхозаветной притчей, они сильно удивятся. Происходит это потому, что режиссеры и сценаристы являются носителями того же коллективного бессознательного, что и зрители, и порой, выстраивая историю, идут на поводу у архетипического сюжета, усвоенного ими настолько глубоко, что они уже не могут отделить его от собственного вымысла. Однако по-настоящему большие художники сами движутся навстречу мифу, аккуратно используя его в собственных интересах. В случае со Спилбергом, скорее всего, так и было. И не только из–за того, что он большой художник, но еще и потому, что отсылка к библейскому мифу (правда другому) была заложена еще в литературном основании фильма — романе Томаса Кенилли «Ковчег Шиндлера» (можно еще добавить и такой аргумент, что одним из слоганов ленты является цитата из Талмуда «Тот, кто спасает одну жизнь, спасает целый мир»).

Фильм, который является предметом этой статьи, скорее всего, также относится к случаю намеренного использования мифа в качестве вдохновляющего прототипа. Речь идет о картине Зака Снайдера «Человек из стали» (впрочем, более важную роль в контексте проводимого анализа, вероятно, сыграл не столько Снайдер, сколько Кристофер Нолан, как продюсер и, что самое главное, автор идеи и самой истории вместе с Девидом Гойером, конечно). Дело в том, что в данной картине в качестве исторического прототипа (архетипа) Супермена используется не кто иной, как сам Иисус. На первый взгляд такой тезис может показаться странным, нелепым или смешным. Но подумайте сами — даже в самом первом и общем приближении Супермен и Иисус не так уж и далеки друг от друга. Каждый из них человекоподобный некто, спустившийся с небес на Землю, воспитанный земной бездетной парой, способный творить чудеса и избравший своей миссией спасение всего человечества.

Приблизим еще и разберем замысел авторов детальнее. В одной из первых сцен настоящая мама Кал-Эла (криптонское имя Кларка Кента) прежде чем отправить своего сына в спасительной капсуле на Землю говорит своему мужу: «Он будет там изгоем. Они убьют его». На что отец будущего Супермена отвечает: «Он будет богом для них». Этими же словами можно описать и судьбу Иисуса, сына божьего, убитого людьми. И пусть для железных выводов относительно сходства Супермена с Иисусом еще рановато, упоминание о богоподобности Кал-Эла уже в самом начале картины важно и показательно. К тому же совсем скоро имя Кал-Эла, а точнее уже Кларка Кента вновь упоминается в контексте его божественности — на этот раз уже на Земле. После спасения Кларком одноклассников из упавшего в реку автобуса мама одного из школьников говорит: «То, что он сделал — божий промысел. Это было провидение» (сам Кларк затем переспрашивает своего отца: «Она права? Это бог со мной сделал?»).

Так что давайте все же сравним земные пути Христа и Супермена (в версии «Человека из стали»).

Как известно, в ночь рождения Иисуса на небе появилась чудесная звезда. В «Человеке из стали» приземление космического корабля с младенцем Кал-Элом на борту также можно сравнить с явлением чудо-звезды. Сам корабль при этом вполне сопоставим с яслями, в которые был положен Иисус в хлеву после своего рождения.

Иисус и Кларк, как уже было упомянуто выше, были воспитаны бездетной семьей — плотника и фермера соответственно. Обе пары при этом можно назвать настоящими праведниками, что важно, потому что, попади Кал-Эл, что называется, в неблагополучную семью, его сверхспособности могли бы обратиться не на пользу человечеству, а во вред ему. Однако Кларк Кент получил самое что ни на есть христианское воспитание, в духе учения Иисуса. В этом можно убедиться на примере двух бытовых случаев, показанных в «Человеке из стали» — стычке с дальнобойщиком в баре и конфликте юного Кларка с подростками. И там и там он сдерживает гнев и не отвечает на насилие насилием, как бы подставляя другую щеку. Это смирение воспитано в нем отцом, которому он обязан и осознанием своей миссии на Земле. Именно Кент-старший первым внушает Кларку мысль о его высоком и благородном предназначении: «Ты не просто человек. Ты послан сюда не просто так. Изменения, которые с тобой происходят, однажды ты воспримешь как благословение». Ему вторит и настоящий отец Кал-Эла: «Ты воплощение нашей веры. Люди не совершат те же ошибки, что и мы, если ты поведешь их за собой, если ты дашь им надежду. Донеси до них то, что задача каждого человека — творить добро». Таким образом, постепенно Супермен становится не воплощением божественного всемогущества, а примером для всех людей того, что действительно значит быть человеком (то же самое, конечно же, справедливо и для Иисуса). Отсюда и другая трактовка знаменитой буквы S, которая оказывается символом не суперсилы, а надежды (именно так она якобы трактуется на самом Криптоне).

Созрев как личность, осознав и приняв свое предназначение, Кларк Кент начинает творить чудеса. Показательно, что и в них можно найти сходство с деяниями Христа. Например, сцену, в которой Супермен останавливает кровотечение у героини Эми Адамс, можно сравнить с чудом Иисуса, известным как исцеление кровоточивой женщины (Мф. 9:20-22). В следующей сцене героиня Эми Адамс называет Кларка «спасителем» — словом, которое также напрямую ассоциируется с Христом. Однако это лишь детали, которые могут казаться случайностями и совпадениями, так что настало время поговорить о более глобальных и убедительных вещах.

Давайте вспомним, в чем же заключается основной конфликт фильма «Человек из стали». Если коротко, то он сводится к тому, что Супермен должен принести себя в жертву (сдавшись криптонцам), чтобы тем самым спасти все человечество. По большому счету Кларк Кент — мученик, добровольно согласившийся пострадать за весь род людской. Ничего не напоминает? Вот вам еще один факт — возраст Кларка Кента на этот момент равен 33 годам (в фильме упоминается дважды). Более прозрачного и явного намека на Иисуса Христа представить просто невозможно. Впрочем, если не брать в расчет визуальное подобие, когда Супермен принимает позу Христа — тоже весьма красноречиво и показательно.

Характерно, что в последнем из представленных здесь кадров звучит некое подобие церковного хорального пения, добавляющего сцене не только эпичности, но и божественного подтекста.

Также показательно, что впервые взрослый Кларк Кент появляется в кадре в образе рыбака и с рыбой в руках. Далее после аварии на нефтяной вышке и падения в воду, мимо него проплывают киты (первые два кадра из представленных выше). Да, кит — это млекопитающее, но все же нельзя не сказать, что и он также является, скорее всего, отсылкой к Ихтису — монограмме в виде схематического изображения рыбы, являющейся символом Христа и христианства в целом.

Показательна также сцена в церкви. Вообще диалог Супермена со священником несколько выбивается из канонов комиксовой культуры и смотрится довольно необычно, что лишний раз подчеркивает, что появилась эта сцена не случайно. Особенно если взглянуть на кадр, где Кларк Кент и Иисус сходятся в одном кадре (см. выше — самое первое фото в данной статье). При этом священник смотрит на своего посетителя с благоговением, как на бога, представшего перед ним во плоти, а говорят они, конечно же, о вере.

По-своему любопытна (хотя в несколько ином контексте) и сцена сражения Супермена с девушкой из числа криптонских захватчиков. Между делом она произносит следующую фразу: «Если история что-либо и доказала, так это то, что эволюция всегда выигрывает». Видимо, авторы этим хотели внести свое слово в давний спор вокруг эволюционной теории, не очень одобряемой, мягко говоря, официальной церковью. Криптонская девушка все–таки проигрывает в схватке с преисполненным верой Суперменом, так что теория эволюции, кажется, не всегда верна (по версии создателей «Человека из стали»).

В контексте сходства Супермена с Иисусом особенный интерес теперь представляет грядущая в 2016 году премьера фильма «Бэтмен против Супермена: На заре справедливости» (авторы почти все те же люди, что и у «Человека из стали»). В трейлере противостояние двух супергероев напрямую преподносится как борьба человека против бога.

Можно по-разному относиться к экранизациям комиксов. Но их важности для сегодняшней культуры отрицать нельзя. Дело в том, что мы переживаем сейчас расцвет современного мифотворчества, обновления пантеона богов и героев. Тот факт, что мы обязаны этому явлению Голливуду, не случаен. Америка в силу различных объективных обстоятельств не имеет собственной национальной мифологии: культы индейцев как коренного населения имеют крайне малое значение для большинства американцев; история государства насчитывает всего чуть более двухсот лет; этнический, расовый и религиозный состав населения слишком разнообразен и противоречив. Мифология, единая для всех американцев, формируется, используя самые успешные и эффективные наработки прошлого, прямо на наших глазах (популярность новых американских мифов за рубежом — побочные последствия бизнес-модели; в конце концов, греческие мифы тоже известны по всей планете и оказали огромное влияние на всю мировую культуру). Не исключено, что через несколько лет в Супермена будет верить гораздо больше людей, чем в Иисуса. Конечно, нельзя сказать, что фигура Христа искусственно подменяется Кларком Кентом именно с этой целью, но кажется, что по силе своего воздействия массовая культура сегодня мощнее любой церкви. В конечном итоге Супермен, наверное, не худший приемник Христа.

«Человек из стали» имеет не самый высокий зрительский рейтинг. Не из–за общего качества, а именно из–за того, что данный фильм выводит экранизации комиксов на новый уровень (являясь в этом смысле своеобразным продолжением трилогии Кристофера Нолана о Бэтмене). Задача новой версии Супермена — не просто развлечь, но и донести определенную мораль, императив. В этом отношении данный кинокомикс гораздо ближе к искусству и не выдерживает к себе легкомысленного отношения, как большинство других картин в этом жанре. Тем только интереснее и увлекательнее наблюдать за тем, к чему же все это приведет в будущем.

P. S. Много интересного и неожиданного о кино также можно узнать здесь (VK), здесь (FB) и здесь (Instagram).