Представляем вам дополненную реальность выставки, проходящей в петербургском музее РОСФОТО по 25 июня: интервью-диалог кураторов выставки, Нельсона Рамиреса де Арельяно Конде, директора музея фотографии Fototeca de Cuba и художника дуэта Luidmila&Nelson, и исследователя и куратора Яны Михалиной. Главная идея интервью — создание контекста для взаимодействия с образами, представленными в музее.

Яна Михалина: При составлении выставки с претензией на энциклопедичность неминуемо вызревает дилемма: представлять комплиментарное художническое сообщество, более-менее работающее в одном поле и связанное подходами/ идеями/ личными связями, либо собрать разные голоса и точки зрения, высвечивая плюрализм как медиума, так и арт-сообщества.

Нельсон Рамирес де Арельяно Конде: Мне интересно организовывать выставки, в которых традиционная граница между «документальной» и «художественной» фотографией расплывчата, насколько это возможно. Это взаимопроникающие и «настоящие» формы искусства ровно в том же смысле, в каком любое другое произведение искусства, независимо от проблематично определяемого уровня «художественности», является документом своего времени.

Неся ответственность со-организации одного из первых за последние годы показов кубинской фотографии в России, на самом деле, я об этой отвественности не думал. Составляя черновик выставочного предложения, я думал о том, что проживающие на территории этой страны давненько не видели кубинской фотографии, потому в выставку и включены несколько репринтов работ 60-х годов — считываемые на ходу, они могут стать начальной точкой для разговора о Кубе нашего времени. Выставка может казаться энциклопедичной из–за своих размеров, но все равно это взгляд в замочную скважину, — стоит об этом помнить.

Яна: Большинство художников, участвующих в выставке, закончили Академию изящных искусств Сан Алехандро и/ или Институт искусств Гаваны. Стоит отметить, что система арт-образования на Кубе отличается тем, что сначала ученик получает технические навыки в академии (или школе искусства), а затем теоретическую базу в университете. Насколько велика роль образования в формировании художественных практик, по-твоему? Влияет ли расположение школ на внутреннюю арт-географию острова? Насколько значимо разделение столица-периферия?

Нельсон: Образование сыграло огромную роль в становлении кубинского искусства. Кубинская революция воспринимала искусство как одну из наиболее важных платформ взаимодействия в глобальных общественных отношениях. Искусство на Кубе систематически поддерживается революционным правительством, создавшим сеть художественных школ по острову, и условия для получения образования огромному количеству художников. Не все выпускники могут найти работу и не все продолжают заниматься искусством.

Школы искусства есть практически во всех провинциях, и многие выпускники университета искусств Гаваны приезжают именно оттуда. И, конечно, Гавана монополизирует культурную сцены и наличествует огромная пропасть между тем, что происходит в провинциях и тем, что происходит в столице. Несмотря на это, есть биеннале фотографии в Пиньяр дель Рио на западе, в Матанзасе на востоке есть небольшая институция вроде Fototeca в Гаване, но они больше занимаются образовательными практиками, нежели собранием коллекции. Еще восточнее есть «Камагейский фестиваль видеоискусства», он очень известный, и в фестиваль фотолюбителей в Ольгине.

Яна: Название выставки — «Сдвигая метафоры: Куба в эпоху перемен. Современная кубинская фотография и видеоарт» — отсылает к определенному временному промежутку. Водоразделом между модернизмом и современным искусством условно называют 1989 год — год появления интернета. Однако «интернатизация» Кубы началась лишь в 2016 году. Как это повлияло на современное кубинское искусство? Есть ли разница между использованием интернета (в том числе, в доступе к нему) населением в целом и художниками в частности? Исчезнет ли пиратский интернет (я знаю, он очень медленный и дорогой) и пророчишь ли ты его исчезновение?

Нельсон: Куба — уникальная в этом смысле страна, потому что в большинстве остальных стран с отсутствием публичного доступа в сеть информация испаряется, но в нашей стране этого никогда не происходило. Я постоянно вынужден объяснять, что даже когда Куба была закрыта миру, люди (а особенно художники) умудрялись быстро узнавать и передавать достоверные новости в важных областях знания. Важные — это технологии, искусство, мода, ну и конечно сплетни об известных людях. Раньше, когда интернет практически не существовал на Кубе, я наблюдал удивленную реакцию приезжих в ответ на кубинскую осведомленность в лучших традициях свободного информационного доступа. Мне это очень любопытно, потому что я знаю, как это работает: когда мы читаем хорошую книгу, то передаем ее друзьям, а те делают копии с копий; механизм распространения один и для всего остального: из уст в уста, от компьютера к компьютеру. Домашний доступ в интернет (безотносительно рабочей должности) действительно случился недавно, но компьютеры никогда не были запрещены, начиная с первых прибывших на остров машин в 1980-х. В любом случае, существующий доступ в сеть бесконечно медлен и далеко не прост.

Но все работает. При посещении Национального музея изящных искусств можно поразиться синхронности развития кубинского искусства: абстрактный экспрессионизм, затем поп-арт в 60-е, гиперреализм в 70-е (и соцреализм под советским влиянием), концептуализм в 80-е и т.д.

С другой стороны, в 1996 году, когда я начал пользоваться интернетом и поисковыми системами, многих из которых уже не существует, я помню свою фрустрацию, вызванную равнодушием поисковой машины, которая выдает мне (и очень медленно) неотфильтрованную информацию разной степени качества. Звонок другу с вопросом о книге/ художнике/ новинках фотокамер был гораздо более надежным методом.

Но, разумеется, доступ в интернет приносит фундаментальные изменения в страну, в первую очередь, потому что люди могут быть на связи с родственниками, которые на ней не живут. Я уверен, что более 60% подключенных к интернету кубинцев использует его именно исключительно для коммуникации с родными, так как есть и альтернативные источники информации — например, знаменитый «пакет», основной ресурс развлечения миллионов кубинцев (El Paquete Semanal — еженедельная коллекция цифрового материала (фильмов, книг, сайтов и т.д.) весом в 1 Тб, использующаяся в качестве аналога интернета и распространяющаяся по острову по воскресеньям с помощью черного рынка — прим. ред). Совершать покупки онлайн тоже нельзя, и поэтому интернет используется для поддержания социальных связей — через почту, facebook и он-лайн видео-чаты.

Пиратский интернет исчезнет, когда интернет станет бесплатным. Закономерно, что до той поры, пока люди должны платить и/ или встречаться с трудностями на пути к доступу в сеть, будут другие люди, эти правила и трудности обходящие.

Яна: Расскажешь поподробнее о ракурсах, в которых художники работают с этой проблематикой?

Нельсон: Очень трудно выделить один тренд, потому что в работе с темой интернета, как в работе с любым другим углом реальности, существует много точек зрения. Например, у Луиса Гомеса есть работа, которая называется «Никто не слушает», это видео по ссылке в интернете, где крупным планом снимается бриллиант, медленно перекатывающийся в темном пространстве. Но эту работу невозможно найти, она теряется в сети, и поисковые системы здесь не помогут, потому что ссылка все время меняется и приоткрывается только по решению художника, к выставке или мероприятию. Единственная микро-возможность успешного поиска — опечататься в ссылке. Прекрасный пример, по-моему. Как правда или бриллиант, его можно найти, если только ты особенно везуч!

Яна: Чем, по-твоему, обусловлен большой формат значительного количества работ, представленных на выставке, трансформирующих фотографию в живописное полотно? В первую очередь я обращаюсь к термину tableau photography, запущенному в оборот теоретиком фотографии Майклом Фридом и характеризующемуся большей степенью контроля над изображением, нежели в «прямой фотографии» с целью конструирования образа, который создает свою собственную знаковую систему. Методы создания изображения при этом могут варьироваться: это может быть как постановка, так и/ или цифровая манипуляция. Это вопрос не только о предрасположенности авторов к определенным размерам, но и приглашение к раздумьям о свободе интерпретации, которую дает нам подобный жанр. Даже в случае серии фотографий Ариэна Чанга о гаванской повседневности, через увеличение размера каждого снимка серия перестает функционировать как нарратив и репортаж, и каждая фотография становится самоценной.

Нельсон: Я рассматриваю фотографию и живопись как манифестацию одной традиции репрезентации, в которой, кроме прочего, каждый размер имеет свои основания. Авторы, работающие в крупных форматах, заинтересованы в диалоге с большой аудиторией, нежели с отдельными лицами. Изображение, которое занимает столько же места, сколько и зритель, более не является личной вещью, предназначенной для экспонирования в частном пространстве, а превращается в коллективный — социальный — объект. С другой стороны, есть много гигантских репродукций небольших полотен, когда оригинал оказывается намного меньше, чем мы думали. Людей, работающих с фотографией, все время делят: на «зеркала» и «стекла», «охотников» и «фермеров»… Фермеры ищут интересное изображение в реальности, фермеры сажают семена и ждут, пока они вырастут. Но иногда охотник ведет себя, как фермер, и наоборот, но этого не видно, так как свидетели отсутствуют. Я не верю в превосходство одного подхода над другим, это два равных способа существования в мире — и в мире искусства в том числе.

Яна: Возвращаясь к фотографии и проблеме ограниченности ресурсов, как доступ к фото- и видео- оборудованию изменялся в течение «Особенного периода» и до настоящего времени? Связано ли это с тем фактом, что большое количество фотографов на Кубе до сих пор (или до недавнего времени) используют пленочную камеру в своей практике?

Нельсон: В время «особенного периода» между 1990 и 1995 годом в Гаване было настолько трудно найти фотографические материалы, что профессиональный фотограф мог провести 1–2 месяца с катушкой в 36 кадров, в результате чего он научился ждать до тех пор, пока не был полностью уверенны в своем решении нажать на затвор. С тех пор и по настоящее время далеко не редкость увидеть, что на листе с контактными отпечатками 24 из 36 кадров — выставочного уровня. Трудно было найти бумагу, и фотография почти исчезла, но одновременно с этим фотографы стали художниками в искусстве борьбы с обстоятельствами всех мастей. Сегодня эти фотографы не могут найти пленку и фотобумагу, и были вынуждены работать с цифровыми камерами, но уровень требовательности к себе остался прежним.

Яна: Государственная политика на уровне законодательного высказывания разрешает кубинцам посещать туристические зоны, ночевать в отелях и получать визы для поездок в иностранные государства. На практике мы встречаемся с двойными стандартами, как, например, ты отметил с компьютерами: технику купить можно, а интернет — нет. Как много кубинцев имеют реальную финансовую или иную свободу использовать номинально провозглашенные возможности? Как это влияет на общество? Например, я знаю, что есть такой закон, который запрещает иметь больше одной недвижимости, и для художников, у которых нет семьи и которые нуждаются в отдельном помещении-студии (так, это является значимой проблемой для художницы Росиа Гарсии, работающей с большими форматами), это серьезное препятствие.

Нельсон: Это правда, если очень нужно, приходится идти на хитрости и искать лазейки. Например, покупать землю и строить студию, которая юридически не считается домом. Многие арендуют помещения совместно. Но большинство кубинцев не имеет и такой дилеммы, они даже не имеют возможности воспользоваться базовыми благами, поэтому это не самый злободневный вопрос условий художественного производства. Касаемо кубинцев-художников — тоже: возможно, многие думают, что художники — этакие рок-звезды страны, потому что у них есть деньги на красивый дом и классную студию, и это вписывает художников в риторику успешности, создавая совсем другие социальные отношения.

Информация о выставке