Чем больше утяжеляется груз накопленного опыта и гуще становятся заросли судьбы, тем сравнительно легче кажется картина порхающего детства, когда крылья поддержки со стороны учителей приносили то, что кажется чудом во взрослом состоянии: ощущение неоспоримой нужности творчества, несомненность существования публики (будь то концерт в музыкальной школе или чтение собственных стихов на уроках литературы), готовность любых исполнителей города разучивать новую композицию по причине лишь ее появления и необходимости в звучании… Все происходит будто по взмаху волшебной дирижерской палочки… но концерт под названием «Детство» все–таки заканчивается, и под занавес уже звучат не только аплодисменты, но и скрипы стульев тех людей, которые сидят молча и не аплодируют.

Переход во взрослое состояние происходит постепенно, сопровождаясь удивлением и недоумением о том, почему возникают подобные вещи: ощущение собственной недостаточности, необходимости что-то доказывать в атмосфере людских сомнений, чувство утраты, занятие места под названием «Поставлено под вопрос». Символ волшебной дирижерской палочки сменяется на первую схваченную пригодную деревяшку, чтобы встать на защиту своего творчества и сражаться в идеологических боях. Эта война с уходом в андеграунд ведется против представления о творчестве как об определенного рода фиксированном знании, преподнесенном как единственно верное «профессиональное» и подразумевающее поголовное подражание данному образцу данной «школы»… Смесь побед и поражений рисуют воображению героические образы, но все меняется еще более радикально, как только покидается само поле боя.

Наступившее состояние свободного художника возвращает представление о творчестве как о цветке, где заложенное зерно способностей должно произрасти и раскрыть все свои стороны и лепестки вне зависимости от навязанных стандартов и методов адаптации. Другие чувства, однако, примешиваются в так называемое свободное состояние: необходимость избавиться или отучиться от ненужного знания, обремененность жизненными проблемами, возникающими на пути практически каждого творческого шага, отсутствие ощущения нужности творчества и его само собой разумеющейся прочитанности / прослушанности после создания, а также невозможность уйти от смущающего измерения творчества в денежном эквиваленте, так как странно, о каком таком эквиваленте здесь идет речь…

Кроме того, считается, что нет ничего необычного в написании собственной биографии, несмотря на то, что каждый пишущий попадает в очень замкнутую плоскость под названием «Я — большой молодец» и занимается самовосхвалением, перечисляя имена и заслуги. Также никто при этом не возражает предъявлению собственной жизни в виде линейного хронометрического графика.

Этот текст тоже назван «Биографией», в чем, безусловно, немалая доля иронии. Пусть же не будет в этом тексте последней точки…