Стихи Кати Странгел — нераспустившиеся, как бутоны — со спящими внутри них дюймовочками. И кажется каждый раз — готовы вот-вот выглянуть — но нет — стыдливо отворачиваются.

Стихи перед поворотом, на изгибе лацкана. Стихи между половицами — более слушающие, чем говорящие. Стихи на грани стихов.

Возможно, это и есть такие особые стихи, за которыми нужно что-то довидеть. Подобно переводным стихам, за которыми воображается первоисточник. Катины стихи — словно переводы с ее собственного языка.

А переводы — они ведь не всегда (никогда?) адекватны оригиналу. И конечно, это не может не смущать и автора, и переводчика, особенно — когда он в одном лице. Вот и задача для автора-переводчика — найти равновеликий образ, почувствовать дыхание и продлить его. Такова же затем и задача читателя. Но что, если перевод получается не по размеру? Словно переложение с одного — «чужого» — языка на другой — чужой.

И как поступает в такой ситуации Катя? Она немножко отстраняется и делает переводы — переводками. Еще чуть влажноватая — анимация в статике. Анимация мысли и чувства. Одушевление. И тут же — ой — укол веретена — и сон на сто лет. А дверь холодильника открывается и закрывается, открывается и закрывается. Пока подросший малыш не начнет переводку скорябывать, тем самым — опять — оживив.

Побывав на нескольких сборных вечерах с участием Кати, я, после каждого такого вечера, живо ей заинтересовывался. Искал в интернете ее тексты. Иногда радовался, иногда немного расстраивался, но непоколебимо был уверен, что вот еще немножко и мы увидим прекрасный диковинный цветок. Этого же мнения придерживались и многие мои товарищи.

А теперь я думаю: неужели мы его так и не увидели? А потом думаю, что все–таки увидели. Думаю, что Катя — действительно состоявшийся автор большой перспективы. Такой специальный автор. Солнышко на горизонте.

__________________________________________________

Антон Метельков

Катя Странгел

садись, четыре

быть гениальным опасно,

быть талантливым хлопотно,

быть бездарным тоскливо.

***

жизнь такая короткая. надо успеть сотворить максимальное количество

глупостей за этот промежуток.

***

делаешь что хочешь — будешь кем сможешь,

делаешь что можешь — будешь кем хочешь!

***

если вам надоело выпендриваться, говорите, что вы самовыражаетесь.

2008 г.

правила секса / по книге (фильму) rules of attraction

рокнролл с добрым утром какое лучшее из начал

я пишу потому что ты мне никогда не писал

телефонная будка в мигающем тусклом свете диктую маме

шесть из семи студенток пробуют валиум

семьдесят пять к одному что меня завалят

было б много, намного лучше ехать с тобой на юг,

не выпуская тебя из поля зрения, мысли, рук,

забыть обо всём, обо всех, аризона, невада,

запах солнца на твоей коже с мая до мая,

если ад — это пьяные танцы под joy division,

но там будешь ты — я не хочу никакого рая

а раз ты остаёшься с ней, то зачем я столько о тебе знаю

я зайду в твою комнату ночью сказать это вслух

ты ошибаешься шон выбрал не ту из двух

остановлюсь на вдохе вспомнив как ты ни разу меня не знал

улыбнёшься в притворном сне, подставив лицо под удар

не под мой удар

в этом году из четырёх три несданные курсовые

мама молчит в телефон перед тем как негромко выдать

делай как знаешь доча мы всё равно тебя любим видишь

как исчезает проблема если о ней не знать

я пишу тебе до сих пор потому что я не могу тебе не писать

2012 г.

ты сама как вишневый компот, даже с косточками

правда в том что внутри влажный сахар вишнёвый сироп тянуть

в большей степени захлебнуться нежели утонуть

правда в том что скорее вслепую нежель наощупь

океан превращается в озеро озеро в лужу европа площадь

у безымянной церкви бесперспективность ртуть

правда в том что вот я вот мой сахар вишнёвая липкость внутри; нам

мёдленнеют минуты и тянутся как отраженья к витринам

у безымянной ртути озеро превратится в церковь

собираются люди я обращаюсь к ним «сэр» они

даже не спрячут — на них не найти вишнёвого цвета пятна, и

и они не заметят когда сломали

и они не заметят когда сломали совсем, а когда чуть-чуть

если это может помочь, собирайся в путь

прячь свой сахар за хрупко-молочные сваи

захлебнись я смогу я могу и меня не сломали

правда ведь, захлебнуться проще чем утонуть

2012 г.

дети и неосторожность

в таких случаях устав велит быть хладнокровным

будто мы не люди, а какие-то сверх-

или даже роботы

в некотором роде оно так и есть, но… мы?

но мы вот

я пишу это и у меня опять болит сердце

как тогда когда мы не успели помните

и отец прижимал к себе опухшее тельце

ребёнка забытого матерью в ванной комнате

на полу в отделении она сидела рыдала

лицо в слезах и руки по локоть тоже

она сидела и повторяла

— что происходит

и

— как так можно

и

— я хочу покончить с собой

обычно мы говорим с самоубийцами о Господе Боге

что несколько иронично если принять во внимание обстоятельства

мы входим в квартиры снимать петли с шей

а потом такие

— да что вы

— да ладно вам

так, думали, что отговорили

дали ей валиум

проводили до дома

изъяли все колюще-режущие

а вот на тебе

наутро нашли с воткнутым в горло осколком бокала

на животе им же начертила «ничтожество»

(или «посмешище»?)

отец лежит в клинике

иногда без причин начинает плакать

тонко

и тихо

и жалобно

как брошенный старый пёс

будь я циничнее я предложил бы ему рисовать-продавать плакаты

у него талант

и только ребят из дурдома всегда принимали всерьёз

в общем-то у нас не одна такая история, да.

бывает и хуже, но я хотел поделиться именно этой.

она ничего не значит. и Авраам, в целом, прав –

самое важное — это вера в себя и в Бога, а вовсе не любовь к детям.

2009 г.

это, сынок, уже теория маловероятности

наконец — миллион допущений спустя

мы с тобой в машине с открытым верхом (возможно, красной),

я (, возможно,) скажу тебе — какая ты классная!,

и ты улыбнёшься, (возможно,) прикрыв глаза

***

только сейчас осознала беспомощность взгляда,

цеплявшегося за мои руки,

цеплявшегося за пол,

единственная возможность сказать «не надо,

я дурак, умоляю, прости, я больше не буду».

два года прошло. два года. ты так и не смог.

в метро оглушительно холодно пахнет метро.

***

обещаю — миллион допущений спустя

адольф снимет фуражку и скажет — простите,

я думал всю ночь, сегодня, простите,

закончим войну, и простите, простите меня.

***

вычитая из настоящего тринадцать лет,

когда-то мы оставляли на этом окне,

когда-то в этой стеклянной банке на половину, нет,

на треть окурков приходилось две трети наших косточек от черешен.

и вот таким, извини, должно быть настоящее лето.

2010 г.