Так получилось, что сначала я прочитал тексты песен Александра Дёмина, а только потом их услышал. Наверное, это неправильно. Но я люблю читать, а тексты на сайте «Лавка языков» стали для меня волшебным окном в новый мир. Блюз повернулся ко мне лицом и посмотрел в глаза. А потом сказал: «Ну вот мы и нашли общий язык».

«Я живу в Ленинграде — это один конец страны, а Дёма во Владивостоке — это значит другой». Майк Науменко, журнал «ДВР».

Александр Дёмин действительно всю жизнь прожил во Владивостоке. Cвоим пребыванием там он как бы заключил всю страну в кольцо русского блюза — на западе, в Ленинграде под влиянием Боба Дилана творили Майк и БГ, а в солнечном (более двухсот солнечных, перемежаемых туманами и дождями дней в году) Владивостоке совершенно сам по себе Дёмин слушал того же Дилана, Dire Strаits и писал свои песни.

Возможно, и не нужно ничего объяснять, потому что творчество Дёмина актуально и до сих пор. Как было актуально в закрытом городе, так актуально и сейчас, тринадцать лет спустя после смерти Дёмы, так будет актуально — я уверен — и через полвека. Для тех, кто понимает. Понимает, что блюз это не только пентатоника, уложенная в скупой ритмический квадрат, не только песенная структура «вопрос-ответ», не только «смех сквозь слёзы». Если отбросить всё это как атрибуты стиля, который с течением времени уйдёт в тень, забудется, станет архаикой (а у нас в стране блюз так и не прижился до конца, если не считать бесконечных кавер-групп, которые начались ещё с «Удачного приобретения» Алексея «Вайта» Белова) то останется только то, что сказано, и сказано с такой беспощадной точностью, что мажорный музыкальный фон не может заслонить общей картины. Останется то, что можно почувствовать спустя годы, здесь и сейчас, обернуться и увидеть:

Над ВладивосТоргом туман…

Город бьется в его волосатых лапах.

То, что деньги не пахнут — это обман,

И граждане идут на запах.

Над ВладивосТоргом туман…

Над ВладивосТоргом ветра вой…

Гул шагов в переулках разносится глухо

И табун ведут за собой

Вожаки с исключительным нюхом.

Над ВладивосТоргом ветра вой…

Большое вырастает из малого, так и строчки Дёмы легко наложить на любую действительность: провинциальную ли, столичную, — можно остаться во Владивостоке, сделать такой выбор, но вырасти в своих песнях до масштаба страны, быть принятым и понятым в любом городе. И даже в эпоху глобализации, «Макдоналдса» и «Икеи», беспроводного интернета, хостелов, вездесущей рекламы, выпивая свой утренний кофе точно так же говоришь пустоте своей уютной квартиры:

Продираясь между «еще» и «уже»

Словно в трещину в Китайской стене

Читая в глазах своих ближних вопрос —

Когда начнется опять?

Я с тоской отвожу глаза,

Потому что вопрос не ко мне —

Правда, это именно то

Что я меньше всего хочу знать.

Сколько ни сравнивай «вчера» и «сегодня»,

Количество страха всегда постоянно

Поразительно знакомая картина. Замереть. Уснуть. Проснуться в той же стране, где «передвигают вещи», где «мы несчастны, когда ничего не болит», где «ни одного хорошего сна за последние двадцать лет». И где расходятся по одному. И если будет у тебя та, которую можно попросить о прощении, то, значит:

Дорогая, меня возьмут этой же ночью.

Мне не выдержать пыток. Заранее прости,

Но тебя я выдам в последнюю очередь —

Может быть, хотя бы тебе удастся уйти.

Да, блюз универсален и вездеходен, («ДВР» 1989, №9) и колея была явна узка Дёме, ведь помимо сравнения с Диланом и Науменко на ум приходит и Уистен Хью Оден — с его «Блюзом у римской стены», «Блюзом для беженцев» (и сразу вспоминаешь, что Александр прекрасно знал английский и японский) и то, что он хотел писать прозу — остался рассказ «Пальцы», смешная и трогательная «Книга про повадки разных зверей», вся состоящая из картинок с пояснениями к ним.

Остались и альбомы — «Заткнись и танцуй», записанный с «Зоопарком», «Тактика выжженной земли», «Закрытый город», «Грязные блюзы». Появляются на youtube ролики выступлений. Кажется, что мы бесконечно далеки от того времени: развала системы, опустошённости и надежды, откровений и парадоксальных поступков; времени наблюдений, попыток, обречённых на провал, знамен, меняющих цвета.

На самом деле — только протяни руку.

[А сейчас мне пора.

До свиданья, сестра.

И если я буду уничтожен,

Считай, что это — всего лишь игра,

И выигрыш был возможен.]