Первый номер журнала «42» о путешествии по Монголии Артема Ибатуллина. Артем — фотограф, сотрудничает с журналом Kinfolk, снимает портреты московских музыкантов. Считает, что находится в самом начале своих странствий — путешествие по Монголии стало поворотным моментом в его жизни, и теперь Артем постоянно думает о том, куда отправится в следующий раз.
~ 10 минут спокойного чтения
До Монголии я не мог назвать себя путешественником. Я ездил по России, был на Байкале, на Алтае, спал в деревянном домике, спал в спальном мешке. Это два разных термина — путешествие и туризм.
Путешествие — жесткий, суровый опыт. Ты не зависишь от выстроенного плана, денег, не прогибаешься под обстоятельства. Туризм — это самолет, конкретная точка на неделю или две. Так вот меня интересуют путешествия, а все, что было, до этого — туризм. Монголия с этой точки зрения была путешествием — диким, непредсказуемым и довольно долгим — около месяца.
Зачем все это? Раньше я думал: глупо родиться в Челябинске и умереть в Челябинске. Я вынашивал типичное желание посмотреть мир. Это было наивно и просто. С каждой пройденной милей личность растворяется, со временем забывается зачем ты шел и кем был в самом начале.
Как я представлял себе Монголию? Никак.
Я вообще не планировал ехать в Монголию. Думал о совсем другом путешествии — в Исландию, но в последний момент все сорвалось. Случайно подвернулся вариант отправиться в Монголию. Я взял билеты и поехал.
Это было первое мое большое путешествие. Пять-десять километров на границе России и Монголии стали в буквальном смысле завесой, через которую я попал в новый мир: за пограничным пунктом Ташанту асфальт кончается, и начинается проселочная дорога и холмы.
В Монголию стоит ехать ради отсутствия людей.
Это территории, куда не каждый заглянет, нетронутые земли. Когда путешествуешь по Монголии, не могут не прийти в голову мысли, что, черт возьми, эта земля недооценена людьми. Впрочем, это и хорошо. Туризм здесь только развивается, нет инфраструктуры, гидов, нет маршрутов. Монголы когда меня видели, реагировали очень непосредственно — там редко бывают туристы.
Живут они одной или несколькими семьями и постоянно кочуют с места на место. Кочевые юрты встречались раз в 20-200 км. Передвижной образ жизни накладывает отпечаток на их быт — они готовы в любой момент сорваться и уехать. На моих глазах кочевые монголы быстрее меня полностью собрали свой лагерь — полчаса, и их нет.
Я не очень внимательно читал литературу битников вроде Керуака или Алана Уотса. В то же время досконально изучал трансценденталистов: Генри Дэвида Торо, Уолдо Эмерсона. Зачитывался песнями Уолта Уитмена, изучал природу с натуралистом Джоном Мьюром и сходил с ума вместе с Берроузом. Однако из всей прочитанной литературы я выделю Робинсона Джефферса. За его обнаженную и божественную реальность космоса.
Обычно у семьи есть джип, мотоцикл, лошади. Некоторые перевозят с собой солнечные батареи, у них есть телевизоры. Кое-кто пользуется электронной почтой, сидит в фейсбуке. Так что полностью оторваться от цивилизации мне не удалось — она уже добирается в самые отдаленные уголки. Тем не менее, дикость и свободу кочевого народа прочувствовать удалось.
Главная проблема путешественника — отсутствие маршрутов.
Ты поднимаешься на холм, где проходят пути, и тебе открывается смешной вид: огромное поле и 15-30 проселочных дорог. Дело в том, что когда монгольский лагерь передвигается по степи, поднимается много пыли, поэтому пользоваться одной дорогой они не хотят.
Зато монголы часто устраивают гонки в полях: видят, что соседнее племя едет в километре по параллельной дороге, и соревнуются. Прав у них нет, а аварии случаются только если на камне перевернуться.
Некоторые думают, что по Монголии можно передвигаться на попутках, но это смешно, когда у тебя 30 дорог. Ты выберешь одну, а твоя попутка проедет в километре от тебя. Пешком — тоже довольно сомнительно. Лучший вариант для северо-запада Монголии — это сплав по воде. Хотя это и довольно опасно.
Это был мой первый опыт сплава.
Горные реки, которые определяли мой маршрут, были неспокойны. Плыть тяжело физически — с непривычки затекали ноги, все тело болело. Но самое страшное, что может произойти на реке (кроме переворота катамарана) — это упустить весло. Конечно, я его упустил. Судно развернуло боком, я держал весло в воде, мы наткнулись на камень, весло зажало и вырвало у меня из рук. Опытные люди могут причалить катамаран и с одним веслом, но, к счастью, мы весло выловили и дальше поплыли.
Есть несколько известных опасностей на воде: пороги, бочки высотой в несколько метров, шивера с бурлящей белой водой, обливняк, на котором можно застрять (как-то перед входом в ущелье по центру реки внезапно появилась глыба размером с автобус). Добавьте сюда острые камни и внезапно появляющиеся коряги. Есть еще специфическая опасность на реке — стада лошадей и хайныков, которые стоят по центру реки или ее переплывают. Пришлось даже утонувший недалеко от поселка УАЗик обплывать.
Шиве́ра — относительно мелководный (глубина до 1,5 — 2 м) участок реки с быстрым течением и беспорядочно расположенными в русле подводными и выступающими камнями.
Обливняк — камень в русле реки, преимущественно гладкой округлой формы, скрытый потоком воды.
Одним из первых и самым запоминающимся местом остановки было горное озеро Хурган-Нур.
После пустынных монгольских степей, которые я видел до этого, меньше всего ожидаешь увидеть такой потрясающий вид. Это территория монгольско-китайской границы: озеро находится на территории Монголии, а горы напротив — граница Китая. Там-то мне и снесло голову. Я понял, что Монголия совершенно другая. Я провел там 5 дней вместо запланированных трех — так не хотелось покидать это место. Но все же я хотел быть путешественником, а не туристом, поэтому в конце концов пришлось идти дальше.
Я просыпался ранним утром, готовил себе кашу, умывался в кристально чистом горном озере. Озеро находится на высоте свыше двух тысяч метров над уровнем моря. Я жил в палатке, иногда на ночь уходил со спальным мешком снимать звезды. Спал под открытым небом, купался, лежал на камнях, собирал перья чаек, которые обитают на острове в центре озера.
Большую часть отснятого материала я собрал там. Помимо потрясающего вида, я нашел здесь то самое уединение, к которому так стремился. Близ озера нет даже кочевых монголов. Место не пригодно к жизни — сильные ветра, штормы. Один из таких штормов дал мне знатного пинка под зад: собирай лагерь и двигай отсюда, парень.
Как-то утром сидел, когда еще рассветало, и наблюдал, как шторм зарождается в горах.
Это было очень красиво и довольно далеко, так что поначалу я даже не волновался. Но
Половина рюкзака, который я взял с собой, был наполнен едой. Я рассчитывал, что еды в степи я не найду совсем. Я взял с собой горелку, котел, сковороду, кашу, сухари, немного сладкого. В итоге половину еды я раздал, мне она не понадобилась. Я заходил к монголам, брал с собой игрушки и дарил детям. Дети были в восторге, а родители радушно накрывали стол. Безмолвная трапеза в тишине, только улыбки и любопытное изучение друг друга — людей из разных миров.
Монголия — не место для вегетарианцев.
Основу рациона местных составляют мясо и молочные продукты. Даже монгольская водка и сладости делаются на кисломолочной основе. Рацион монголов насмехается над «здоровым» питанием жителей мегаполиса. Мы много слышим о вреде красного мяса, но в условиях непромышленного выращивания скота — совсем другое дело. На моих глазах монгол загонял в загон барашков, а одного оставил, взял его под мышку и зарезал. Первое время для меня это было дико. Но потом наступила тихая пауза, смена ритма. Все вокруг как бы говорило «мы замедляемся». И постепенно я стал чувствовать, что люди живут в гармонии с природой. Даже срубив дерево, кочевники благодарят за него. Духовность здесь находится в балансе с жестокостью.
Когда мне хотелось купить мяса, я шел к местным. Многие монголы отказывались от денег, не понимали, зачем они вообще. Давали даром. Этого мяса хватало на суп и еще одно блюдо.
Рыбачил, ловил хариуса. Много хариуса. Можно самому смастерить балду — пенопластовый поплавок диаметром 8 см с прикрепленной к нему леской мушкой. Один заброс — два хариуса. Рыбы там много, монголы не ловят рыбу.
Местные монголы гостеприимны, добры, им все в диковинку, они рады видеть гостя. Более того, когда ты заходишь в юрту, женщины за пять минут накрывают богатый стол. Кстати, самое вкусное, что я ел — это монгольский бешбармак с бараниной. Я татарин, и в детстве перепробовал много этого блюда от местных бабушек в деревне, но пусть они не обижаются — ни одна из них не достигла этого уровня. В Монголию стоит съездить хотя бы за этим.
Город Ховд для меня начался с детского парка аттракционов посреди степи. Странное зрелище: колесо обозрения, а за ним пустыня.
Ховд — поселок по нашим меркам, но там есть асфальтированная дорога и аэропорт. Есть театр и стадион. В монгольских городах не покидает ощущение дежа вю — будто вернулся на полвека назад в Советский Союз. Те же советские площади и жалкие попытки примкнуть к цивилизации. Не самое приятное ощущение, хотелось оттуда убежать.
Я поднимался на высоту около 3,5 тысяч метров. Главное, что мне дал опыт восхождения — стойкое отвращение к покорению гор.
Люди постоянно пытаются что-то или кого-то покорить. Но глядя на безымянную гору, ты понимаешь, что она будет стоять миллионы лет, а ты поднимешься и уйдешь — так что само словосочетание «покорение горы» звучит смешно. Покорить природу? Не смешите.
По глупости я из провианта взял только сырого хариуса и сладкий напиток. Путешествие на весь день, а у меня с собой сырая рыба и лимонад. К тому же восхождение заняло больше времени, чем я планировал: оказалось, то, что я принял за вершину — даже не середина пути. Из того самого глупого желания «покорить гору» и бросить вызов себе, я не выбирал безопасный путь и шел по самому хребту. В итоге за сто метров до вершины мне свело ногу.
Вот когда все проносится перед глазами, ты спрашиваешь себя «зачем?» и понимаешь, что жар внутри не стоит путать с глупой безответственностью по отношению к себе и своей жизни.
Я смог вытащить себя, и буквально пройдя еще 20 метров я увидел глыбу на одинокой неизвестной горе. Это была единственная глыба, на которой были наскальные рисунки. Поднявшись на гору, я просто посидел и послушал звук горной реки, посмотрел на закат. Все это создавало ощущение замедленного времени. Только гул и ветер. Спускался в темноте.
Я не особо люблю давать советы. Все же попробую, вот он — знать как можно меньше.
Не готовиться. Не думать. Это работает. Выйди за порог и поймешь все сам. Конечно, нужно иметь общее представление о месте, куда едешь, но никаких мелочей.
Интересно идти без опыта прочитанных книг, за своим собственным опытом. Интересно идти с минимумом вещей и денег. Как только появляются деньги, ты начинаешь от них зависеть. Начинаешь упрощать себе жизнь. Бежишь от сложностей. Ты становишься туристом и упускаешь шанс быть путешественником. Не упускай свой шанс.
Экипировка (Западная Монголия)
1. Спиннинг за 150 рублей и самодельной балдой. Я купил самую дешевую удочку, а балду смастерил сам. Балда — снасть для ловли хариуса, большой поплавок с подгрузкой на донышке. Не стоит путать ее с металлическим грузилом с крючками.
2. Анорак за 200 рублей в
3. Баня-палатка на веслах. Это лучшее укрытие в шторм, способ согреться, возможность приготовить еду в плохую погоду, уложить рюкзак и высушить вещи. Отлично подходит для групповых походов.
4. Палатка The North Face. Желтые палатки TNF действительно выручают в любую погоду. К тому же желтый цвет мне помогал ориентироваться на лагерь во время спуска с горы в сумерках.
5. Пульт ДУ для съемки звезд. Это единственная вещь, которую я не успел купить перед Монголией. Чтобы снимать звезды на длинной выдержке, я обматывал кнопку спуска веревкой, а для time-lapse съемки по несколько часов нажимал вручную на кнопку. Чувствовал себя рабом каждую ночь.
6. Батарейный блок Canon. В горах негде подзарядиться, поэтому я брал с собой 48 батареек. Теперь я понимаю, что существуют более разумные альтернативы, а при съемке я изрядно намучился с ними.
