Donate

Одос или история объектности

Роман Еникеев05/05/17 07:30503

В расширяющейся сфере познания и овладения окружающим миром, индивид сталкивается с тенденцией уменьшения непосредственного контакта с целевым объектом: всё чаще мы имеем дело с моделями, заместителями, абстракциями. Путь до желаемого эффекта удлиняется, ветвится сквозь джунгли опосредующих инстанций, расщепляется на входы частных техник и практик. Наше выживание теперь не зависит непосредственно от умения добывать пищу и остерегаться опасностей. Мы играем роли в социуме, он ставят нам задачи, которые определяют успешность индивида.

Эти задачи предполагают достижение конкретного результата, например, плотник претворяет в дереве схему кровати, которая будет производить эффект: комфортность, просторность, удобство. Эффект, воздействие, конкретика, изменение — все это имена для одного общего понятия, которое отсылает к чувственно данному, шире говоря, к опыту и времени. Я буду использовать термин «эффект» как имя для чувственно данных восприятий, которые варьируются в широком диапазоне от наслаждения до страдания, и от теплого до красного, — все, что чувственно воспринимается. Для современного человека знакомо ощущение «выкрашивания» реальности, потеря красок окружающего. Индивид отчуждается от результатов труда, исчерпывает доступные наслаждения. Поиск родственных душе ощущений занимает все больше времени. Мы буквально блуждаем в поисках ощущений.

Каковы общие свойства этого лабиринта, который встал между нами и эффектом? Необходимо рассмотреть как порядок вещей, в котором мы находимся, определяет нашу деятельность, как этот порядок связан с вопросами об истине, свободе воли, познании.

Это исследование имеет высокую актуальность в нынешнее время. Политтехнологии, маркетология, management of perception — эти практики используют потерянность индивидов среди лабиринтов действия для достижения собственных интересов. Подмена понятий, изменение контекста, ложь — эти приемы тесно связаны с манипулированием «инфраструктурой» непосредственного эффекта.

Если перед нами лабиринт, то естественно начать рассмотрение с его развилок. Когда ход событий перестает быть тем же самым и становится иным? Различия бросаются в глаза, поэтому следует начать с них, нежели с понятия тождественного. Алюминиевая проволока гнется, а деревянная ветка трескается. Трещина — это событие, различие. Изгиб проволоки может быть не замечен, его может не быть, как нет изгиба прочного моста, ненагруженного техникой. Но это — иллюзия. Инженер, проектировавший мост, мог бы заявить об изгибе моста уже под собственным весом, но эта деформация слишком мала, чтобы быть заметной. При проектировании инженер опирается на критическое значение изгиба, которое может быть превышено при первоначальных расчетах, и вот, — мост рухнул. Снова происходит событие, только разворачивающееся в воображении.

События случаются в той системе, которая имеет достаточную чувствительность для его идентификации. Биржевой маклер высматривает в «японских свечах» взлеты и падения мировой экономики, но это достигается обучением и опытом. События приходят туда, куда их может привести лабиринт дешифровки и языков.

Мы подошли к важной характеристике явлений: воздействия до определенной степени интенсивности не перемешиваются друг с другом: воздействие, оказываемое на тело пассажира, движущегося на автомобиле по мосту, не искажается гравитационным притяжением в случае, если бы мост, во время проезда по нему автомобиля, рушился. В данном случае воздействие, оказываемое на человека, не ощущаемо, лабиринта вроде бы нет, т.к. нет стен, ограничивающих перемещение. Если пассажир спит, он может вообще не заметить изменение движения. Моста нет, но когда он появляется?

Появление моста должно быть событием, явлением, которое производит эффект. Эффект зависит от того, кто его испытывает. Объект по-разному отражается в воспринимаемых системах, и это отражение зависит от вопроса, который задается объекту.

Если человек находится на одном берегу реки и ему нужно попасть на другой, то ему необходим такой объект, который бы обладал прочностью, чтобы выдержать его вес, т.е. защитить от падения; но также необходим свободный доступ к нему, чтобы он находил в пределах досягаемости. Мы перешли из сплошного пространства на мост — появилась стена в лабиринте. Сам мост не является «стеной», преграждающей нам путь, он наоборот представляет нам путь сквозь воздействие, которое наверняка погубило бы путника, будь то падение или неумение плавать. Мы продолжаем движение, ощущаем дорогу, замечаем изменение ландшафта, но маршрут поставил нам условие, которое было кем-то удовлетворено. Если следовать за нитью Ариадны, лабиринта не замечаешь, так ведь?

Мост, как и любой объект, совмещает в себе, два, казалось бы, несовместимых свойства: он не взаимодействует с определенными силами и нагрузками — имеет прочность, коррозионную стойкость и пр.; с другой стороны, он высвобождает эффект — пассажир проснулся и с удивлением обнаружил себя на другом берегу. Представьте, что этот пассажир несколько лет вынужден был добираться до другого берега посредством паромной переправы, и только недавно мост был построен. Водитель привык к удобству моста и уже не замечает его, но для пассажира появление моста — событие. Также для современного человека большинство из благ цивилизации является неотъемлемой часть жизни, но они также были когда-то лишь абстракциями, возможными ответами на вопрос. Их конкретизация, воплощение ведет нас к эффекту, к желаемому воздействию. Но так же, как они расширяют сферу доступного нам опыта, так же его и ограничивают, «проводя» историю через себя. Деревня, расположенная сразу за мостом будет процветать; мост, подобно детектору в знаменитом щелевом эксперименте с электроном, пишет историю, выбирая из возможных исходов один.

Задумайтесь о громаде этой структуры, о её необъятности: все те джунгли, которые стоят между нами и воздействием, конкретизацию которого мы ищем (утоление голода, интересные новости, красивая одежда и т.д.), конституированы не-отношениями, объектами, которые не растворяются в полях различных воздействий. Земля тверда и не дает нашим жилищам рассыпаться, кожа не растворяется и не впитывает воду. Мир, как он представляется нам, поддерживается структурой, которая разделяет эффекты, не дает им взаимодействовать. Эта структура — назовем ее Одос (др. греч. ὁδός — «дорога»), — конститутив мира, и начать её изучение необходимо с человека, с наших действий и методов познания окружающего.

Необходимо заметить, что Одос не выстраивается вокруг человека. Человек использует тропинки, которые проложены в Универсуме для достижения все более глубоких воздействий, расширения чувственного опыта. Указать начальную точку для этого путешествия — провести границу между индивидом и Одосом (инструментами, которыми он пользуется), — невозможно, т.к. Одос субъекта, его структура, зависит от маршрута, которым добрались до насущного вопроса. Возвращаясь к примеру с мостом, это значит, что мост возводится для определенного вида техники, с определенными габаритами, которые определяют параметры моста. Габариты существующей техники зависят от существующих дорог и т.д., вплоть до ширины задниц двух лошадей. У Одоса нет стартовой точки, индивид всегда в нем.

Как уже было отмечено, действие неощутимо, пока оно длится. Человек всегда находится в поле действия сил: на него воздействуют свет, звуки, запахи и т.п. Они ощущаются при выходе из интервала не-воздействия среды, при пересечении критической точки. Порох постепенно нагревается и взрывается, сопровождая свой взрыв появлением себя на свет для человека. Человек берет другую горсть, нагревает её и происходит то же самое. Появляется закономерность. Порох можно использовать, потому что он имеет стабильное состояние. Вокруг пороха выстраивается структура — Одос, — для его использования в нужный момент и сохранения от нежелательных воздействий во все остальное время.

Одос здесь не исчерпывается водонепроницаемым пакетом и зажигалкой, он уводит нас дальше, т.к. для создания и функционирования этих инструментов нужны другие инструменты. Пользуясь каким-то объектом, мы стоим на гребне истории, истории, которая развивалась миллионы лет, в которой каждое решение устанавливало веховой камень — frozen accident. Одос поэтому принципиально не локален, он не сводится к текущему моменту, поскольку даже выбор ориентации в молекулах глюкозы миллионы лет назад имеет отклик в текущих реакциях мозга человека сейчас, в XXI веке.

Одос — это арсенал средств, которые могут быть использованы. Необходимое условие здесь — контроль высвобождаемого эффекта. Контроль подразумевает не только защиту и сохранение явления, но и его «запуск» — осуществление, конкретизация, которые влекут использование других средств, которые также должны быть запущены и т.д. Одос не имеет центрального или первоначального средства, с которого начинается освоение мира, появление сподручного. Поэтому Одос не может быть дисфункциональным из–за утраты начального средства. Лабиринт не обязательно имеет один выход.

Осуществление эффекта предполагает его чувственную воспринимаемость, он должен удовлетворять критериям, которые предъявляет для него проблема. Но здесь есть важное различие. Если эффект, который нам нужен, находится в цепочке по достижению главной цели, а не является самоцелью, то появление сторонних эффектов второстепенно или вовсе нежелательно. При использовании пороха для подрыва стены, индивида не будет интересовать цвет дыма после взрыва. Но если нам необходим сам эффект, если мы ищем наслаждения, то важна именно конкретизация абстрактного желания. Голодный человек принюхивается к еде, рассматривает её, пробует на вкус; при покупке нового автомобиля так приятно провести рукой по его прочному корпусу, потрогать мягкую кожу салона — все эти действия избыточны, когда эффект необходим лишь как средство, они выявляют всю полноту воздействия, его неисчерпаемость абстрактным описанием.

Если рассматривать устройство человека, то грубо можно выделить наши первоначальные средства — органы чувств, конечности. Но их функциональность «включается» посредством команд из мозга, а те, в свою очередь, контролируются химическими процессами. Одос не выказывает себя, перед нами всегда объект, но не средства, средства «вшиты» в нашу деятельность, и чем больше средств, тем больше возможностей Одоса.

Иногда нам приходится возвращаться назад, к своим средствам, чтобы восстановить их работоспособность, как работнику придется вылечить больную руку, чтобы иметь возможность решать задачи на производстве. Но общепринятая традиция, по крайней мере, западной цивилизации, состоит в непрестанном углублении в поисках новых чувственных данных, с созданием новых объектов, со смешиванием в их «составе» имеющихся эффектов с целью получения новых.

А что такое объект, которым озабочен индивид? Индивиду необходимо воздействие, которое объект хранит «в себе», которое удовлетворит его желание. Еда необходима для утоления голода, топливо — для получения тепла. Но в первую очередь нам необходим объект, «содержащий» воздействие. Объект находится во власти Одоса, он определяет его границы не-воздействия, его покорность средствам индивида. Одос определяет власть над объектом, он конституирует саму объектность объекта; Одос создает сетку трещин между явлениями. Свобода в выборе действия над объектом зависит от того, насколько инструменты Одоса «сняли» объект, законсервировали его эффект. Военачальники легко распоряжаются полками бойцов, отправляя их на смерть, но лично сказать это человеку гораздо сложнее, поскольку его образ довлеет своей конкретностью, которая не находится под контролем в случае живого человека перед взором. Одос разворачивает объекты в пространстве действия так, чтобы они были направлены «поводками» внутрь — к индивиду, а своим эффектом наружу — к другим объектам.

Как было замечено, эффект зависит от того, в какую систему он «попадает», действию каких опосредующих инструментов подвергается. Одос позволяет манипулировать событиями, выстраивать и деформировать их, т.к. он предоставляет средства для контроля и манипуляции над эффектом. По этому признаку Одос можно приблизительно разбить на регионы, которые представляют автономные области для исчерпывающего контроля над определенными объектами — профессии, науки. В целом Одос холистичен, т.к. появление неожиданного эффекта, который не опосредуется ни одним из имеющихся инструментов, может разрушить весь Одос, как были уничтожены микроорганизмами инопланетяне в «Войне миров».

Самая обширная область Одоса — язык. Язык предоставляет в распоряжение других средств объекты, которые приводят к необходимым явлениям. Это могут быть приказы, просьбы, шифры. Язык глобален и не поддается полному обхвату. Языки индивидов составляют общий язык, который, подобно голограмме, отражает общую структуру в структуры отдельных языков. Обладание языком не открывает все возможности объекта-денотата, как знание словосочетания «вождение автомобиля» не сделает из вас пилота. Язык состоит из абстрактных объектов, конкретизация которых есть цель языка. Язык, как и Одос в целом, не дает искомых явлений или эффектов непосредственно, т.к. он посредник — он ведет через практики и методы сквозь бушующий океан полей и воздействий. Но язык очень удобен в использовании, будь это устная речь или письменная, поскольку создает объекты, которые всецело находятся под контролем и через определенные «маркеры» отсылают к денотатам. Эти маркеры — это слова, ближе всего расположенные к внеязыковой действительности, с которых дети начинают постижение языка. Обширность и удобство языка привели к тому, что объекты нашей заботы конструируются сначала в нем, наделяются определенными качествами и отношениями с другими объектами. Составляется описание искомого объекта и затем изыскиваются механизмы по воплощению эффекта, конкретизации абстрактного слова. Этими механизмами являются уже закрепленные в структуре понятия. Понятия ведут к конкретным эффектам. Появляется базис, который разрабатывает абстрактные нововведённые термины. После разработки термины включаются в базис, они действуют, высвобождают эффект. Ситуация сходна с большим производством: работники вырабатывают продукт, конкретизируя его схему; потребители включают этот продукт в свой базис для достижения собственных целей.

Индивид выстраивают структуру для достижения эффекта, объекты в этой структуре выполняют свои функции и ими исчерпываются. Одос выстраивает подход к объекту, а затем позволяет ему нужным образом раскрыться. Но он отсекает также и лишнее, как в предпринимательской деятельности не место личным чувствам. Одос кроит материю перед индивидом, определяя, что именно будет восприниматься, какая сторона объекта раскроется. Одос создает границу между объектом и фоном, не позволяя фону размывать его, он «останавливает время» для него, сохраняя его тождественность самому себе.

Чем больше средств, тем обширнее Одос, его власть над явлениями. В языке это выражается укреплением новых механизмов, ведущих к эффектам, воздействиям. Цель Одоса — усвоение новых механизмов, которые приведут к новым механизмам, расширив власть. У Одоса две характеристики — власть и конкретика, степень которых варьируется от области к области. В таких районах Одоса, как математика и логика, власть Одоса практически безгранична. Это мир холодных чисел, которые абстрактны, практически не ведут к явлениям. На другом конце спектра находятся кампании по изучению неизведанных мест, например другие планеты или глубины океана. Одос представлен здесь инструментами для обращения с потенциально враждебной средой, средствами для выживания. Такие кампании могут подарить удивительные явления, которые могут и не быть ухвачены и внесены в Одос, как например очарование обычаев туземных народов не может быть перенесено без этноса и его среды, без их уникальной атмосферы. Конечно, это можно описать с помощью языка, и для человека, который не бывал в этих местах, эти картины могут показаться убедительными, волнующими, великолепными, увлекательными — выражающими эмоции, которые испытали сами участники. Эта книга будет представлять объект, Одос здесь — это совокупность технологии по печатанию и распространению книг, общий язык читателя и писателя, даже Солнце, дающее свет и Земля, которая вращается вокруг него; а воздействие — это те эмоции, которые может получить читатель, атмосфера книги, когда читатель буквально слышит и видит то, что слышали и видели участники экспедиции.

Одос двояким образом относится к объекту: либо конструирует его с целью выявления воздействия, который является целью; либо использует, располагая в цепочке воздействий, которые приведут к эффекту. Во втором случае объекта нет, он не заметен. Объект — это решение проблемы, ответ Одоса на вопрос, поставленный индивидом. Эффект, который необходимо получить, зависит от индивида, от сущности, которая действует сквозь Одос. Книгу из прошлого примера можно подложить под ножку стола, и она все так же может хранить полезный эффект, например, спасти вечер, решив проблему с неожиданно сломавшимся столом. Эффекты варьируются от ежеминутных прихотей вроде утоления жажды, до масштабных свершений, как строительство империй. Но все индивиды одинаковым образом идут к цели — расширяя свою структуру. Увеличивая власть — над собой, над окружением, над природой, над другими людьми.

К сожалению, человек в современном мире во многом уже является частью какой-то структуры, которая опосредовала его, вписав в конвейер своего производства, и отсекла избыточные характеристики. Индивид — это работник, часть крупной торговой империи, потребитель и т.д. Регионы Одоса беспрестанно работают над нами, каждый выявляет из нас необходимую для него черту. Индивид зависит от этих структур, поэтому вынужден играть роли, распутывать связи и искать свою собственную истинную цель, которую он может воплотить через собственный Одос.

Расширение Одоса — появление новых механизмов, независимых от других — отличительная черта жизни. Расширение Одоса означает расширение коллекции объектов, методов и практик по взаимодействию с ними; объектов, которые не взаимодействуют друг с другом. Этот процесс идет вразрез с возрастанием энтропии, при котором разница между объектами нивелируется, различия стираются. Одос не состоит из объектов, которые абсолютно не взаимодействуют, т.к. полное отсутствие взаимодействия — это небытие объекта. Одос состоит из объектов, воздействием которых можно пренебречь, но которые все–таки есть. Одос — это особое расположение объектов, их паттерн, который сохраняет для индивида внутреннее качество объектов; отсюда его противоположность энтропии — Одос останавливает время в локальных областях мира.

Вводимое в данной статье понятие Одоса имеет целью дальнейшую разработку его связей с основополагающими понятиями естествознания и философии, которое может пролить свет на их проблемы. Одос представляется глобальной структурой, которая определяет нашу деятельность, но, возможно, не является единственной стратегией, и, скорее всего, имеет больше ассоциацией с типом мышления, который стереотипно представлен западной цивилизацией.

Структурное обретение мира является основополагающей стратегией человека. Мы создаем частицы, которые несут воздействия физических полей, назначаем ответственных исполнителей работ — постулируем объекты, хранящие эффект. Можно предположить, что таким образом создается течение времени для нас, с планомерным раскрытием нового. Дроблением Универсума на части достигается его постижение, укрепление достигнутого, но цена за это метод заключается в постулировании скрытых сущностей: объектов, конституированных Одосом с заранее неизвестным эффектом. Этот эффект может приводить к противоречиям в случае самореференции или быть хранилищем всего мистического, что не «влезло» в логику Одоса.

Достаточно перспективно исследование связи Одоса с сознанием, искусственным интеллектом. Так же стоит обратить внимание на социальный аспект этого понятия.

Но это тема следующих работ. Пока же мы остановимся на формулировке понятия Одоса. Одос определяет, что мы увидим или услышим, куда мы сможем добраться и каким образом, он ведет нас, но в то же время отводит нас от скрытых возможностей привычно используемых объектов. Одос требует сохранения и расширения, но в то же время он может преградить нам возможные перспективы.

Comment
Share

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About