Забыть друг о друге могут только

любовники,

любившие недостаточно сильно,

чтобы возненавидеть друг друга.

Эрнест Хемингуэй

Рецепт горячего крепкого. Рекомендовали. Попробуем. Продали в долг, записали на счетчике отсчитав миллилитры прозрачной из крана для приготовления напитка. Пользуйтесь, позвольте себе не отказывать, кричат краткими месенджами. Наслаждайтесь влагой, радуйтесь. Вам повезло, быть счастливыми. Много контента разного стремясь завоевать внимание, повлиять на выбор, решение, неугомонно стучится вламываясь. Остановись с переживаниями, дальше, дальше, для создания. Еще пакет с зерном не распечатан. Томятся в ожидании, перешептываются, трутся прожаренными боками, создавая аромат сочный. Рука сама черпает, вздрагивая от прикосновений первых, растекаясь по подушечкам пальцев, все далее по словно бархатная массажистка, позволяет издать томный стон от наслаждения. Секунды на наслаждение.

Голодное железо заглатывает, слышно, как клокочет, завывает от нетерпения перемолоть в компонент приготовления, гудит, фыркает, не спокойный. Своенравный просит команды для жестких действий, не пощадит, раздавит в клочья, затем выдаст сыпучий порошок без целостности для напитка. Искрит, топчется на одном месте, беснуется от тяжести и ртутности времени. Иногда приятно поставить на паузу… Секунды на наслаждение.

Наблюдая за эффектом ожидания, чьим -то бездушным фырканьем, волнением, попытке перевернуть с ног на голову, завладеть самостоятельностью, воздушной призрачной волею… Вкус выбора принятия решения, чуть что- то не так, не под настроение, не под еле уловимые лучики, в сторону приготовление, стоп… Сегодня достаточно молочного стакана из холодильника. Оставлен у треснувшего деревянного, без золотой благодарности. Но так не сегодня, так может быть завтра, или через десятки закатов, а сегодня есть желание и будет приготовлен, чуть побалуемся со временем ожидания, и примемся заново… Секунды на наслаждение.

Ничего личного, все как у всех, просматривая слова Фицджеральда: «В сущности, я — профессиональный литературный вор, которому не дают покоя лучшие приемы любого писателя моего поколения.»

Все и вся зависимы, невозможно без обмена поцелуями приветствия, рукопожатиями уступок, обмена вежливыми репликами… Глупый. Не угомонится, клокочет, бурчит от своенравия. Надоело. Хочется спокойствия. Выдернув из розетки его энергию, сник, окаменел, смиренным стал за мгновение, а ведь мне это ничего не стоило. Секунды и тишина от гордости. Пару десятков секунд и заново, струи живительной во внутрь, россыпь зерен до краев, голодному, энергии, и запуск, заедает кнопка. Кочевряжится. Гордость мешает. Грешная гордость, без нее никуда. Шум, гулкий шум от процесса приготовления, бурлит, пару всплесков волн и успокоится, войдет в русло. Глажу по стальной поверхности брендового, сначала по шерстке, потом против, также на автомате чередуя свои режимы. Время, время бессовестное и неугомонное тикает, отсчитывая срок до финиша. Секунды на наслаждение.

Маленькая чашка из коллекции фарфора чешского, на решеточку, согревается, готова принять в себя извержения гейзера. Вся сжалась от ожидания, не успокаивает жар снизу, дрожит, волнуется, как в первый раз, невинная. Секунда, две, три и… Тонкой струйкой, чуть сдерживаясь, перемешиваясь каплями, торопясь, толкаясь горного водопада струями в белоснежное. Секунды до наслаждения.

Губы пересохли, просят влагу, предчувствуют наслаждения, как дикие животные беснуются, требуют, нет повиновения. Дикие до наслаждения.