Он не бил меня ремнем, — автоматически солгала Бев…

и от жгучего стыда ее щеки вспыхнули отчаянным румянцем

Stephen Edwin King

В квартире, как всегда царил мужской беспорядок, запахи дыма, стон разбросанных вещей, грязная убитая посуда в двух необъятных умывальниках и поле битвы из осушенных бутылок. Показалось, в одной из них еще теплилась жизнь, остатки грез внутри, показалось. Игра бликов, скрип от жалости к себе некогда гордого дубового стола в свое время властно поселившись среди интерьера, что стало с тобой, как тебя так? Прошлое. Запах тухлого, испорченного, желто- зеленого… Изголодавшееся животное своими оттопыренными костями скелета стирая ногу произносило мурррчание. Я точно помнила его имя… Отвыкла к гостям, отвыкла от других иных, уже отбитое и бесполое, без надежды, в конечной последней попытке просило о пище, грамма энергии вовнутрь. Словно кошмарное сновидение. Подожди, подожди чуть, осторожно, словно среди заражённой среды, ступая не затронув растяжек, шаг за минутой пробираясь к месту обитания холодного большого друга с провиантом. Повезло, добралась, без неожиданностей и грязи прикосаний, правда, никакого расчета, никаких автоматических рефлекторных шагов на подсознании, вру, изучена до миллиметра данная среда, каждый сантиметр, там глубоко внутри на жестком диске,если возобновить и тогда смогу закрытыми глазами, но это в чудовищном прошлом…Зачем я здесь? Прикосновение, усилие, поддалась дверца, зеленый мох царствовал тут со смрадом, доедая остатки объедков, только сейчас донеслись сигналы окончаний кардинала-лампочки, лампочки на нем были мертвы, холод давно покинул этого некогда изобильного гиганта. Прости, что бросила тебя, не забрала тогда с собой, было больно, прости… Извини и ты существо, некогда имевшее имя, все, больше не могу, прочь…

Руки рефлекторно сорвали маску верха костюма виртуальности…Туман. Горло судорожно напитывалось дефицитным кислородом. Дети, родные девочки, мои яркие и нежные облепили со щебетом: «Мам, ну как, как ? Мамммочкин, ну как?». И ты, милый, с любимой чашкой горячего кофе, что-то взволнованно за меня шептал и гладил по моим слипшимся волосам, успокаивал. Ребятушки, как же я по Вам соскучилась.