Мои вкусы просты.

Я легко удовлетворяюсь наилучшим

Sir Winston Leonard Spencer-Churchill

Кто бы мог подумать, что именно тут, на серпантине, пробьет колесо, вниз даже не хотелось смотреть…

 Б…ь, только из салона, счастливая и довольная красными лошадьми под…Чувство мощи, подчинения необузданных мустангов, оживали милые от мгновения прикосновения изящной ножки. Хороша, итальянская, породистая, столько ждала ее… Но важен результат, обладаю, мое, ни с кем, не делима, собственность.

Чувства подсказывали, но малюсенькая надежда на сотовый, малюсенькая такая — вызвать помощь, но полоски объявили бойкот, тут нет связи с внешним, только я и табун диких неугомонных животных под капотом. Никакого комфорта, скалы, облака, ноль сервиса, бред, угораздило же. Взглянула на каблуки, пожалела себя, всхлипнула, занесло же, дура… Да,еще и в такой дыре… Человечество, sos, sos, sos…

А вечер? Сегодня намерена была быть на пати, друзья обновили нотки интерьера в шале, измотали нервы всем, но там соберутся все… Собиралась эффектно анонсировать себя обновленную, дура… Без смысла идти вниз или вверх, десятки километров… Мысли, мысли, мысли, сто метров вверх, сто метров вниз в надежде на дольку полосочек на сотовом, бесполезно, час , два терзаний, мерзкая дрожь совсем сковывает.

Звук? Показалось. Нет, не показалось, насекомое, бессердечное очередное пролетело мимо, минута, две, нет, живой двигатель авто, судя по рычанию -статусный табун, если вовремя не притормозит разобьется сам и лялечку повредит…

Секунда, две, три скрип, холодок, скрежет, визг дисков, рычание, вой, удар, выстреливая щебенку из–под резины, желтый сверкающий монстр пытался спасти себя, мат вперемешку с машиной, скребется, карабкается, необъяснимо живучий. Мужская шляпа, из знакомого модного дома, последняя коллекция, сорванная с головы хозяина, предательски канувшая в пасти пропасти. Секунда, две, три миг… Как израненный зверь цепляясь за остатки жизни рычит, хватается за твердь, мгновение, возможно, найдя опору за спасительную ниточку, итальянский красавчик вырвался из пленяющих сетей смерти, быстрой и бесповоротной, щелк и тишина… Не в этот раз, не в этот раз для него… Набирая обороты, словно поджав хвост, ринулся прочь…

Не успела ничего произнести, испуг, паралич звука, стеклянный взгляд, словно слившаяся воедино с горной породой оцепенев от увиденного, прислушивалась к удаляющимся звукам… Надежда. Одумается? Вернется? Вызовет помощь…

В сторону бывшей гордости даже не хотелось смотреть -искореженный, вывернутый, обнажив свои металлические кости, в непонятной позе, распластался вертикально — горизонтально среди камней. Хотелось выть, плакать, кричать, звать, стонать, не было сил. Руки, словно чужие лианы обхватили голову, сжав до невыносимой боли… Ноги, подкошенные и осушенные опустили на тело тысячелетнего каменного великана. Нет, не может быть, это не со мной, безвольные кораллы выстукивали своевольный ритм. Ощущение, словно смотрела реалистичный экшен -это не со мной, это не я, проснуться, проснуться, проснуться… Минута, две, час, дымок из–под остатка капота, отпустил на свободу душу непокорного, подкрадывающийся холод, отвратительный запах жженой резины пропитал каждый сантиметр кислорода вокруг. Дрожащие руки, анархия челюсти, и пустота, холод, чужое, все чужое, тишина… Ресницы не хотели распахиваться, слезинки одна за другой, словно Бахчисарайский фонтан нескончаемо переполняя чаши, дозировано выплёскивали ручьи наружу. Безмолвно и тихо, безмолвно и тихо… Солнце устав от зрелища, готовилось ко сну, серая тьма постепенно окутывая внутри, стучалась во все двери снаружи…

Пальцы, показалось, нет, прикосновение сторонних кончиков пальцев, грязные и с резким запахом, откуда? Нет сил, приоткрыв глаза, но… По облику сгорбившийся мужчина, снимает изорванную куртку, какая разница? Пусть делает, что хочет, сама ничего не хочу, пользуйся. Звуки, слова фоном, что-то спрашивает, обнимает… Нет, показалось, это он так набрасывает изорванную неумытую, но такую тёплую и родную куртку… Что это за близкая, но современная, вонь от нее? Чем же она так до краев напитана? Словно нотки из детства, нет энергии, воспроизвести из внутреннего компьютера на соответствие, барахлит. Ах,да, молния, да, так пахла бабушка, когда возвращалась с пастбища…, приносила прямо в кровать парное утреннее молоко. Совсем забыла, совсем глубоко, совсем родное… Это запах мой, это запах во мне пятилетней, во мне.

Руки тянут вверх, поверила, отдалась, оперлась, шаг, еще шаг, через невероятность шаг, звуки сброшенного хвороста. Слова, все словно в тумане, опять фоном слова, значение не понять. Прислушалась, нет страха, его руки подхватили и усадили на что -то теплое, фыркающее и с шерстью… Покачивание, размеренное цоканье копыт. Лицо покорно погрузилось в проглаживание лепестками ночного ветра, будто успокаивал, теребя слипшиеся волосы.

Так бывает когда движешься, движешься к спасению…