Тот, кто смотрит мне в рот,

ожидая, когда я заговорю, мне не нужен.

Я иду и ищу в людях свет, подобный моему…

Antoine Marieе Jean-Baptiste Roger de Saint-Exuеpеry

Объясни, объясни, не понимаю. Ну что ты молчишь? Думаешь меня кто -то учил? А теперь и подавно, понимаешь? А не расскажешь. Кто научит?

Устала лисой, хочу спокойно, расправив плечи, понимаешь? Кто?

Родители? Папа был влюблен в меня и повторял, что я принцесса, любимая самая, самая очаровательная принцесса, носил на руках нежно, забавно, крепко, так, как хотела только я, надежно. Научил меня сладостям, мечтать о звездных мальчиках, покупая мне желания, выросла. Не научил реальности в замках.

Мама, чуть ревновала, видела, но любит меня, чувствовала. Нашла во мне подруженьку, младшенькую, с кем можно, сейчас понимаю, послушать можно было от меня всякого, яркого, разного, детского, искреннего, эмоционального, ею забытого. Поглаживая не причесанные, вежливо, но прожив свои сотни и наученная обходить рифы скрытые, словно мурррлыкая, нашептывала, успокаивала, пока помогали её лекарства звуками и объятиями, но выросла, взрослая. Не научила, что делать с разбитыми тарелками и бокалами, когда вою, когда больно, когда за мгновение из родных в чужие. Сейчас понимаю, чуть разбаловали. Хочу также чувствовать себя в домике, хочу снова принцессой с новым платьицем, плакать в объятиях родных от глупостей надуманных, навыдумывали всякого, просто девочка.

Кто научит? Слова первых влюбленных? Самих еще не оперившихся, желторотых, но гордых и таких громких, красноречивых, веселых, бывали всякие. Среди них и гордые, одинокие, непонятые и непостижимые, дорогие спортивные, накопила и взрослых с опытом, свернутых, а потом заметила, у каждого своя история. Своя игра с правилами, с верхушкой озвученные, но такие сложные под гладью океана, что не разобраться и не запомнить все сразу, сложно. А главное, меня меняют в совокупности, учат другим, своим правилам. Как им объяснить? Притворяюсь, зеркалю, пока интересно, но в итоге зачем?

Моим учили, комфортным, праздничным, с обнимашками и желаниями. А с большего не понимаю их тарабарщину, любят говорить, не отнять у них этого, так ведь я и понимала их эмоции. Кивала в такт, нравилось. Словно сговорившись, спустя конфетный, захотели понимания большего, оказывается мало понимания настроения, совсем мало, оказывается.

Кто из научил? Слова, без слов. Вспомнила. Кто-то любя кричал до слез, до сломанной сигареты, до дрожи кончика мизинца, кто-то по английски, другие сами давали повод прочь, но все настолько разные настаивали понять их язык.

Кто обучает языку мужчин? Загуглила, дефицит предложений. Обмолвилась однажды подружка давняя дальняя: «Попробуй познакомиться с матерью его, если поверит, расскажет на понятном тебе языке, о его шестеренках, кнопках, возможностью быть надолго рядом.» Долго, не привычно, слишком сложно. Как теперь вживить в меня чужую капсулу, полезную для принятых правил? Не научиться мне, скорее некому с терпением, уже независима, не хочу быть, если не диктую собственные правила. Займусь телесной внешней красотой, а внутренней найденного сосуда вычерпаю.

«Алло, мамммм? Ты как? Соскучилась, заеду.» «Да, паппп, ты в стране? Ух, какой. Захотелось тебя увидеть, вечерком можно? Конечно, что тебе купить?»

Напитаюсь. Ничего. Особенная. Жду особенного, может не в этой…, сниму границы, попробую еще, если уже рядом такие… находят, то я то точно.

Повторяла, повторяла, повторяла себе, заклинала, стонала, улыбаясь, жду.

«Алло, да,как? Выходит замуж?»