Le plus court chemin du plaisir

au bonheur passe par la tendresse.

Gregoire Lacroiх

(Самая короткая дорога от удовольствия

к счастью проходит через нежность)

Носом учуял, что предашь, носом, ноздрями, ворсинками, что не со мной, давал возможность…

Был вечер, часы дел позади, все уже было сложно до этого, но успевал запоминать глубоко твои прошлые расставания. Совместно обсуждая предоставляли возможности соблазнов, не противясь, позволяя участие, как у французского автора. Почему-то именного после его строк, погрузившись в изображения, увидел тебя, без стеснений, без преданности, с присущим цинизмом, вытравленную в присутствие нас, но наверняка сохранившейся без. Невозможно бороться с тенями среди привычной среды.

Так и в тот вечер, прохладный и неуютный, уставший должен был ночевать дома, направил руль по направлению к теплу. Ненужная вежливость и желание не дать потухнуть… Набрал, понимая что при желании сама, без желания никак… Но это был лишь жест вежливости, в ответ,а оттуда слова, слова, наступая словами по осколкам нежно, чтобы не доломать спичечный домик. Бережно словами, за словом желание отказать, в ответ: «Приезжай, приезжай, подружка, посидишь пять десять и спать». Правда, не надо было, прочь внешние латы, дорога, глупо, но каждый должен делать для родного, если -это родное, трасса. Отвратительная погода, слякоть, дождь, солнце давно улеглось…

Милая, ноздри чувствуют капканы расставленные, не понимая серым в черепной, что происходит , без всякого желания развлекать, в глазах ваших читал связь. Не по себе, притворяясь, возможно стараясь, быть чуть приветливым, ровно на 5 обещанных минут. Это совсем не про…, это был не…, за рулем доставлена 5 минутная уступка. Знала, пытаясь воспитать давлением, чужими фразами, условностями принятыми, но ведь это смешно, это не про…, две, три минуты сверх, максимума… Снова напомнил об обещании по телефону, о стрелках из 5 минут на реверансы светские и дальше позволить востановить утраченные силы, погрузившись в сон, нет не забыла, отклонила… Продолжала вести свою стальную игру, участвуя в словах подружки о развитии позднего вечера. Это была сцена и сценарий заранее приглашенным не прочитан, оставим, глупая. Слова, слова, накаливался воздух, пьяные слова от невоспитанной игрушки в твоих руках. Предложен шаг вниз, невинное предложение, но слова, громкие слова, слабо, невежливость, иные, не новые избалованные интонации, не наши сейчас, её эгоистичные. Разбитые осколки вечера, холод на улице, дождь внутри, все, не осталось, отдал последние капли энергии.

Малыш, мы это уже с тобой проходили, зачем чужими руками? Зачем окутывать родное капканами соблазнов грязи, искусно управляя нетрезвой марионеткой? Глупая, не могло сработать. Недооценила, упустила?

Ведь, это уже было, было раньше, забыла? Когда сам позволил войти в шалаш волку в обличье овечки. Тогда за мгновение проснулась она, та другая, не объяснить. Мгновенно воздух пропитался чужим, учуял, коснулись нити грязи по касательной лица, полоснули по зрачкам. Мгновение и клыки… Не возможно, правда, не возможно объяснить словами, не найти в момент подходящих искренних звуков. Да, и не знал их тогда, слова, слова, нужна была открытая, маленькая, дурная, избалованная, но верящая в искренность, верил. Ощущение глупости, первобытности. Когти, оскал, заскрежетало от боли внутри, от ножа в спине. Оставьте себе реверансы вежливости, это прочь… На раз все по углам… Поджал хвост громадный внешне, но шакалёнок внутри и шаркая попятился. Долго раскланивался, но прятал глаза, отвратительно, но он -это он, ретироваться приглашенный. Он не жил внутри, он был внешний близкий знакомый и это его личное было право разрушить доверие, но ? Подарки своих титановых пластин, сундуки доверия отгружалось постепенно… Плакала, больно, жалела, курила на звезды, снова плакала, пила, жалела, чувствовала, скулила щенком… Как еще испачканному чертенку внутри выбраться? Как вытравить чужую из сердца? Какую кнопку нажать для дезинфекции от черной стороны? Слезы возвращали родную , с душой, с моими объятиями в охапку. Жаль, внутренний замок отвел для доброй и открытой, мечтательной и умной, ласковой и заботливой, лишь маленькую комнатку. Под пристальным присмотром церберов, полков коварных восточных легионеров, но без нее… Накинув плащ от ветров мнений внешних, шаг за шагом, вежливо настаивая, скрипя ставнями шел, произнося: «Все хорошо». Конечно, не просто.

По разному, но шансов с ощетинившейся, хлебнувшей вина холодного воздуха, озлобленной, расчетливой и циничной -ровно в остатке ноль.

Слова, слова, слова, проносились мимо…

Глупо, послушав чужие мысли, позволив предполагать, что подействует яд очарования и соблазнения на меня, как на сплошных других…

Глупая, несомненно, есть таких тысячи, но и обитают видимо и иные единицы. Другие ценности, ценят иную важность, гораздо дороже послевкусие, чем действие в моменте. Полно предательства в секунде слабости, тьма тех, кто сразу… Лишь бы завладеть на долю, схватить призрачное удовольствие… Смешные…

Нет, дорогая, только, если погружаться с головой, растворяясь, ощущая каждой клеточкой, понимая каждый взмах брови…

А поверхность? Поверхность -очень мало всегда интересовала, оставляя её всегда для забавных кроликов…