Когда мне тяжело, я всегда напоминаю себе о том,

что если я сдамся — лучше не станет.

Michael Gerard Tyson

Познакомились весной в парке, прямо там. Сидел, возвышаясь на общипанный насечками скамеечке, так одиноко и отстраненно от просыпающейся земли, от щебета беззаботных с сахарной ватой или мороженым. Как бы не навязываясь своим участием в феерию жизни неугомонной, особенный, руки в карманах плаща зеленовато- серого, странная ветровая шляпа на глаза приспущенная. Не мог пройти, особенно, когда кошки точат коготки внутри. Все разъехались, не с кем обронить чашку эспрессо, резануло желание.

Присел рядом. Пару вырвал фраз ни о чем. Возможно показалось, кивок одобрения сказанному и негласное предложение продолжать говорить, вещать о своем, рассказывать. Знаете? Бывает после бокала следующим за установленной нормой и ограничители

Стемнело совсем, поблагодарив за понимание, извинившись, за возможную назойливость, подбородком распрощавшись, уронив искренне слова благодарности за утерянных настоящих слушателей. Тронулся к себе, поздно уже. Эгоистично забыл спросить о возможной помощи для собеседника моего монолога. Мысль «мгновения» и снова заполоняют другие резкие, со своими порядками, расселись, захозяйничали, машут, выгнали сочувствующих. Давно таких не встречал, вымерли. Взглянул на телефон, надо же, можно увлечься выплесками эмоций накопившихся, мельком три с половиной часа канули. Спать, спать, как же хорошо. Часы тикают, стрелки беспощадные. Сон, настоящий, без перерывов, глубокий, тягучий окутывающий, словно отключили от датчиков.

Часы ранние, стрелки будят. Лучи яркие, слепят глаза сонные, ищут тумблер для энергии пробежки. Как обычно, в парк, в парк… Как всегда, чуть не умытая ранняя Весна. Сонно, безлюдно, ветрено, капризная еще не проснулась окончательно. Потерянные опустевшие трамваи дребезжащие ключами от домов, единственные живые, мчатся, снуют, неугомонные. Раз, два, три, четыре, раз, два, три, четыре…, отсчитываю левой, правой, левой, правой, перепрыгивая нареванные лужи, жидкие. Знакомые ворота, стражи в стойке приветствуют, уважают, наверное. Привет, каменные. Тропинка вымощенная, манит в чащу обнаженных девственных деревьев.

Силуэт на скамейке, оставленный с вечера? Возможно, не спится и ему, как не погрузиться в раннюю тишину природы. Приятно, схожий жаворонок. Но так рано, и снова там же, словно не уходил никуда, так и провел ночь на скамеечке, видимо впитывая очередного следующего разговорчивого. Может и уснул… Чуть поклонившись, зная, как важен утренний самособойчик мыслей, без вмешательства посторонних. После пятерочки, ровно на обратном, обязательно еще раз поблагодарю за тепло вечера вчерашнего, за подаренную ночь сна, спокойствия. Все, как обычно, выложился с ускорениями, капли просачиваются, прикосновения безжалостного ветра обжигают разгоряченное. Жарко снаружи, внутри выровнялось, приняты решения, выбраны пути на день грядущий. Еще одно незавершенное завершить, и все. Всего пару слов, а потом в привычный ласкающий душ.

Тишина. Силуэты. Скрип, звуки захлопывающихся железных дверей. Белые халаты, прячущиеся в белоснежную карету. Рыки отвратительно простывшего двигателя, кашель серыми выхлопами… И тишина… Почему без сирены? Почему без скорых блистающих маячков?