Слова Гамлета, в которые так цепко вчитался Жак Деррида[1], гласят: «Time is out of joint»; Борис Пастернак перевел это на русский язык как «Порвалась дней связующая нить»; Деррида пользуется переводом Ива Бонфуа: «Le temps est hors de ses gonds» — «Время сорвалось с петель». Со временем всегда что-то не так, оно всегда анахронично, никогда не совпадает с собой. И, даже когда объявляется очередной конец истории, и нам рекомендуется набраться терпения и дождаться распространения безвременья на все, пока еще втянутое в темпоральную тяжбу, пространство, мы чувствуем: нас обманывают, «Time is out of joint». Расшатанность и вывихнутость времени — это необходимое условие Справедливости, в гомогенном самотождественном времени невозможно Событие, ведь Справедливости и События нет без опоры на то, что еще не существует.

Сразу скажу: я хочу написать не о Шекспире, а о «Kung Fury». Или даже попробовать смонтировать короткометражный поп-философский боевик, ему подражающий. Представим, что наш философильм начинается с долгого, нудного монолога странного мастера кунг фулософии:

— Устройство современности, — говорит он, — отмечено несовпадением времени с самим собой; а коль скоро нет времени без субъекта, этот последний также выпадает из своего времени, является, говоря словами Ницше, несвоевременным. Речь не идет о том, что прогресс заставляет время бежать столь быстро, что мы за ним не поспеваем, и дело не в том, что Google работает быстрее, чем мы думаем, вынуждая нас грезить о возвращении к соразмерности. Мечта об отмене, остановке или сбросе времени — это сама суть досовременности. Между тем в качестве современного субъект характеризует специфический невправляемый вывих, позволяющий уловить «в своем времени», в наличной ситуации — ее Пустоту. Эта полость делает всех нас экс-нигилистами, т.к. современный субъект намеревается в этой пустоте творить — ex nihilo.

Какое отношение все это имеет к «Kung Fury», к этому детищу свихнувшейся на кунг фу боевиках, синтезаторах и путешествиях во времени фантазии шведского рекламного режиссера и клипмейкера Дэвида Сандберга? За ответом обратимся к современному Гамлету, а в прошлом спасателю Малибу, Дэвиду Хассельхоффу. В написанной специально по поводу «Kung Fury» песне «True Survivor» он с неподдельным пафосом поет шекспировские, а может быть и еще более значимые слова: «All the time running in and out of time». Перевести эти слова на русский язык едва ли проще чем «Time is out of joint». «Вся полнота времени внутри и снаружи себя», «Времени всегда достаточно и всегда не хватает», «Вовремя — это всегда поздно», «Времени нет — значит, время пришло», «Время — это спуск в цейтнот». Хассельхофф и Сандберг говорят, и, несмотря на зашкаливающую иронию, говорят искренне и трогательно, о той же шекспировско-дерридианской расшатанности времени (в «Kung Fury» и клипе на «True Survivor» мы видим безумную временнýю мешанину: динозавров, викингов и валькирий с шестистволками во главе с Тором, храмы Шаолинь, Гитлера, взбунтовавшийся игровой автомат и т.д.). Пропев свое «in and out time», Хассельхофф еще драматичнее выворачивает временную спираль, утверждая, что время современного субъекта — это всегда обратный отсчет, переход от «быть» к «не быть»: hear the ticking on the countdown clocks tonight…

При подобном повороте шекспировский Гамлет задается всем известным вопросом: «Достойно ль / Смиряться под ударами судьбы, / Иль надо оказать сопротивленье?»

Какой ответ предлагают Сандберг и Хассельхофф в ситуации современности, в ситуации «running in and out of time»? Это одно слово: Action! Его, с одной стороны, говорят перед тем, как щелкнуть clapperboard-хлопушкой перед началом съемки очередного кинодубля, с другой же стороны, это условное название самогó динамичного, основанного преимущественно на спецэффектах и пиротехнике кинематографического/pc game жанра «Kung Fury» — экшн. Семантическое ядро Action! заключено «в» акте, действии — тем же парадоксальным образом in and out of. Action! — это второе имя Кунг Фьюри. Нам нужно действовать, мы нуждаемся в экшене, восклицает Хассельхофф. Сам Action, однако, описывается им анахронически, как безвозвратно потерянная возможность, как то, что нужно унаследовать, перед вызовом чего нужно выжить — to survive (это ключевое слово указывает и на выживание и на бытие-наследником).

Когда читаешь начало «Вступительного слова» к «Призракам Маркса», поражаешься: неужели эти откровенные, едва ли не наивные строки написал Деррида? «Я хотел бы, наконец, научиться жить» — говорит он. Далее, однако, все по-дерридиански усложняется и, отчасти, объясняется: задаваясь этой целью, нам нужно «понять жизнь не как то, что ограничивается смертью, но как сверх-жизнь (sur-vie) — то есть как след, по отношению к которому сами жизнь и смерть оказываются не более чем следами и следами следов — как некое выживание (survie), чья возможность уже изначально нарушила самотождественность живого настоящего, всякой реальности»[2]. Вот, что означает, по Деррида, True Survivor. Это тот, кто посредством не совпадающего с собой Action!, своеобразного хода конем — выходит за границы наличного бытия, в область — в том числе кинематографических — призраков, взыскующих справедливости. Это и есть этическая позиция современного субъекта, это и есть герой Action!

Действовать, но как? В третьем тезисе о Фейербахе Карл Маркс пишет о zusammenfallen, совпадении человеческой деятельности и изменяющихся обстоятельств, совпадении, понять которое можно только как революционную практику[3]. Обычно «Тезисы о Фейербахе» и прочитываются как поворотный в истории философии пункт призыва к практике: хватит различным образом объяснять мир! «дело заключается в том, чтобы изменить его»[4]! Но, парадоксально закручивающийся внутрь самого себя, третий тезис устанавливает отсутствие прямых отношений между практическим действием и изменением ситуации. Между практикой и изменением ситуации — отношение zusammenfallen, совпадения — во всей его негарантированности, побочности и апагогичности — zusammenfallen — это еще и обрушение (Хассельхофф начинает свою песню с образа рассыпающихся домино), и обморок, синкопа. Если время действительно анахронично, если оно действительно не совпадает с собой, т.е. если action-совпадение может быть тем, в чем мы нуждаемся, то осуществиться оно может лишь косвенно.

Одна из любимых историй Славоя Жижека — это история патологически ревнивого супруга, вторая половина которого действительно ему изменяет. Совпадение бреда ревнивца и обусловленных им действий с самой ситуацией (вскрывшейся и, возможно, пресеченной мужем) измены не означает того, что бред перестает быть бредом[5]. Именно так работает zusammenfallen, совпадение, которое как не говорит о причинно-следственных связях (и поэтому всегда оказывается уже случившимся, а потому — недостижимым), так и не устанавливает прямых отношений тождественности. Zusammenfallen — это анаморфоза, которую можно распознать лишь боковым зрением, лишь с находящейся в стороне и постоянно смещающейся point of view.

«Kung Fury», как и клип «True Survivor», нередко называют бредом. Возможно так оно и есть, но от этого посыл Сандберга и Хассельхоффа не теряет настоятельности. Сама структура бреда замечательно проанализирована в сцене попадания Кунг Фьюри на мультяшные небеса. Встретив там Кобру, свой тотем, и узнав, что мертв, Кунг Фьюри озирается по сторонам и бормочет: но все вокруг так реально! На что получает ответ Кобры: да, то есть, нет! Это вдрызг (totally) реально!!! Бред «Kung Fury» — это вдрызг реально, т.к. его Action! указывает на sur-vie, сверх-жизнь, нарушающую «самотождественность живого настоящего, всякой реальности». Так же и когда Хассельхофф поет о том, что Action! необходим нам, «если мы хотим унести свою любовь away from here — за пределы наличной ситуации», он настаивает на необходимости учреждения зазора в ситуации капиталистического конца истории, когда, казалось бы, все вывихи времени вправлены. Отсылая к боевикам 80-х годов, времени, когда советский проект еще не потерпел поражение — а очередной — фукуямовский — конец истории еще не был провозглашен, «Kung Fury», юродствуя, реабилитирует анахроническое время утопии — утопии как чистой нехватки времени. Для этой цели один из героев, Хакерман, самый сильный хакер всех времен, взламывает само время — причем два раза: сначала отправляя Кунг Фьюри в прошлое, затем — взламывая его раны от пуль, возвращая его из вечной жизни — в вывихнутое время. И когда Кунг Фьюри неподражаемо выделанным голосом говорит, что должен делать свою работу, заключающуюся в служении Закону, более того, когда под этим предлогом он пытается арестовать свой тотем, Кобру, занимающую на его мультипликационных небесах место Самого Бога или по крайней мере Святого Петра, Кобру, своими словами о том что Кунг Фьюри мертв «создающую помехи правосудию», — когда мы все это видим, мы понимаем, что Закон, которому следует Кунг Фьюри — это сам Action! Закон Кунг Фьюри — это само настойчивое экс-нигилистическое желание События и Справедливости — целиком выпадающее за пределы наличной ситуации.

В одном анонимном сетевом проекте устройство утопии получило довольно точное описание: «Утопия всегда указывает на недохват настоящего: одного его оказывается недостаточно для жизни, т.к. нужна еще и надежда — в качестве гостеприимства. Для исторического дыхания необходим минимальный утопический импульс, без которого остается только вдох без выдоха — и закисание вобранного в легкие воздуха — антиутопическое удушье конца истории».

Сегодня герои кинематографа тех времен, к которым отсылает «Kung Fury», безнадежно по (у)старели. Сталлоне, Шварцнеггер, Ван Дамм, Уиллис, Лундгрен и др. не могут отнестись к своей боевиковой молодости без (часто удачной) старческой иронии, ставя перед нами проблему: как сегодня вообще возможен Action?! Как, с другой стороны, возможен революционный порыв? Откуда мы вообще можем унаследовать возможность действовать? «Kung Fury», как показывает история его создания, черпает эту возможность из такого утопического понимания любви, согласно которому в любви мы отдаем то, чего у нас нет. У нас нет никакой возможности снимать и сниматься в Action?! Значит, самое время снять откровенно пережаренный, бескомпромиссно жирный, ироничный настолько, что Мэтью МакКонахи при просмотре плачет слезами радости, — ACTION!!!

И бесплатно выложить его в Сеть. Ведь время утопии — оно уже здесь.

[1] См. Деррида Ж. Призраки Маркса. Государство долга, работа скорби и новый интернационал. М., 2006.

[2] Там же. С. 12.

[3] Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения в 3-х томах. М., 1966. С. 2.

[4] Там же. С. 3.

[5] Жижек С. Возвышенный объект идеологии. М., 1999. С. 55.

—

Текст: Anonymous

—

PPh | Pop-Philosophy!

vk

fb