Create post
Society and Politics

Пандемия как феномен упадка

Натали Владимировна

Как пандемия раскрывает обществу глаза на собственную сущность и бессознательные процессы, почему в мировых эпидемиях человек видит мифические и христианские символы, зачем капиталистической системе нужны истерические массы с измененным сознанием и почему Пандемия это не синоним слова «упадок», а его непосредственное и удручающее следствие.

Число заразившихся увеличивается, инфекция растет, а сознание людей пошатывается в сторону полубезумного стона массовой истерии. Сегодня уже кажутся до нелепости смешными истории о «заточении в четырех стенах», навязчивых мыслями недопотребления благ, отказ от конформистской рутины и инфантилизме человеческих душ. Индивиды не могут остаться один на один с собой — им нужна программа развлечений от мысли капитализма, покупаемый досуг, бесплатная порнография для заполнения пустоты между двумя полушариями, плодоносящее безумие пролетающих сквозь информационный поток новостей о новых жертвах в ярких обложках. Пандемия новой коронавирусной инфекции оголила уже известные обществу язвы, которые умело скрывались под вуалью беспечности и «стабильной» экономической ситуации. В этом эссе будут затронуты такие темы, как формирование новых видов сознания в период пандемии и восстание коллективного бессознательного, кризис капиталистического общества, аффективность самоизоляции и возрождение средневекового человека в 21-м веке.

Идеология распада

Капиталистическая система страдает — и страдает она не только своими приверженцами, но и всеми вольно-невольными потребителями ее благ. Экономическое благосостояние пошатнулось, но не рухнуло вниз — у капитализма еще есть возможность взять ситуацию под свой контроль при помощи захвата образа пандемии и дальнейшей переработке под свои нужды. Такую переработку в можно наблюдать в массовом появлении товаров и одежды с изображением коронавирусной инфекции, рекламных баннеров с использованием символов пандемии — медицинских масок, дезинфекции и самоизоляции. Капитализм в данном случае не принимает новых валютных жертв, а создает «позитивный» и «благожелательный» образ пандемии с помощью собственных идеологических форм — свободы, счастья и консюмеризма. По теории «Общества Спектакля» французского философа Ги Дебора, капитализму, для поддержания собственного статуса и преодоления кризиса, требуются только «довольные» общественные массы, которые способны закрывать глаза на происходящий вокруг хаос или стать частью этого хаоса. Здесь Спектакль стоит понимать как идеологию капиталистической системы, в которой разрозненные и неудовлетворенные индивиды представляют угрозу легитимности и не могут быть взяты под контроль. В случае же бессилия человека перед лицом новоявленной пандемии, Спектакль получает в свое управление два формирующихся в процессе карантинных мер варианта массового сознания, которые характерны, в первую очередь, для постиндустриального общества:

1. «Панический», при котором индивид не способен здраво оценивать эпидемиологическую ситуацию в стране и мире, не способен к анализу поступающей через СМИ информации о пандемии, пропуская весь «шум» через себя, здраво оценивать свои поступки (массовая закупка средств личной гигиены, продуктов питания, средств защиты вроде противогаза и распространение ложной, не всегда осознаваемой информации). Данный тип сознания, отчасти граничащий с истерическим расстройством, часто проявлялся в истории человечества на примере массовых психозов и всегда был характер для ослабленных или неокрепших умов.

2. «Скептический», при котором сознание индивида «отрицает» сам факт пандемии, ее распространения и смертоносности, отказывается доверять статистическим данным, в качестве аргумента приводя «схожесть с гриппом» и «государственную пропаганду». «Скептики» часто отказываются принимать карантинные меры и одевать средства защиты, тем самым становясь либо разносчиком, либо инфицированным. Такой вид массового сознания возможен только в обществе с быстрым распространением информации и длительным процессом образования — «скептики» рождаются из непонимания и инфантилизма, недостаточности знаний и, как вывод, невозможности критического мышления и самостоятельной переработки информации.

Слабому, опустошенному истерией или скептицизмом обществу трудно пережить пандемию без потерь разума и жертв вируса. Спектакль, властвующий над помутненными умами, может, и утверждает оставаться дома и обеспечить режим самоизоляции, все же порождает обратную связь в виде граничащего с безумием массового пандемического сознания.

Психическая пандемия

Социум извивается в агонии, разрывается на части и не может сойтись на мысли о том, что прежний микромир каждого из его субъектов ставится под вопрос или терпит крах. Люди переживают самый обширный психологический страх — страх перемен, требующий принятия изменений в своей личной и социальной жизни. Это порождает в душе индивида чувство беспомощности, тем самым обезнадеживая, а главное — наделяет консервативным влечением к старому миру и стабильности рутины до инфекционной пандемии. На данный момент это связано с нежеланием, отказом (при скептицизме) или принуждением использовать новые виды связи для межличностного общения, онлайн-методы обучения и работать в офисе из домашней обстановки. Бывшая рутина более не вызывает неприязни, а дарит чувство ни с чем не сравнимой ностальгии — даже если это было не более, чем бег по кругу — от работы до ежедневного похода в ближайший супермаркет. Квартирный карантин воспринимается сознанием как бОльшая несвобода без смен декораций улицы и вечно снующих в разные стороны людей, преобразовывая самоизоляцию в затянувшийся тюремный срок без конца и края.

С психологической точки зрения, пандемия и связанные с ней карантинные меры — новый штурм на человеческое сознание и восприятие действительности. Многие, не подпавшие под расстрел массовым истерическим или скептическим сознанием, смотрят все это взглядом каторжника, лишенного чувства свободы и выбора. Люди бояться остаться один на один с собственным оголенным черепом из–за пустоты последнего, а каждодневное пребывание в «четырех стенах» расценивается индивидами как противозаконное заключение и даже как форма рабства. Они выходят на прогулку без средств защиты — в качестве жеста «неподчинения» правилам, словно подростки, или «неверия в пандемию», после становясь инфицированным, но зато имея воображаемые свободу и контроль над своей жизнью. Но мало кто готов понять, что рабами становятся не в неволе, а на свободе — не в запертой квартире, а в собственной разлагающейся душе и спертом воздухе. Старый мир в таком случае воспринимается как Потерянный Рай, новый — пожираемый инфекцией Ад, над которым возвысились четыре всадника. Карл Юнг счел бы это явным коллективным бессознательным процессом, при котором индивиды теряют индивидуальность в безликой массе вопящих про глобальное бедствие и деградируют к более ранним этапам развития общественного сознания — с верой в сверхъестественное (крестные походы и убежденность защиты от Бога), национальной неприязнью (гонение на китайцев на первом этапе распространения), предрассудками (лечение вируса народными средствами) и распространение неверной, а порой и абсурдной информации о вирусе. Коллективное бессознательное, как известно, является составляющей психики каждого человека, и представляется собой некий мировой опыт от лица всего человечества — связанными, в первую очередь, с мифами и религиозной жизнью. Именно активное действие коллективного бессознательного, делает пандемию двадцать первого века схожей со средневековыми пандемиями оспы и чумы, когда на человеческое сознания был наложен отпечаток подчеркнутого иррационализма, религиозного фанатизма и полновластия Церкви. Но отдельный человек 21-го века может противостоять умопомешательству, ведь известно, что чем разумнее и индивидуальнее личность, тем меньше вероятность массового психоза и подпадание под влияние отупляющего и меняющего сознание потока информации.

Средние века в глазах народных

Эпидемии различных инфекционных и вирусных заболеваний воспринимались обществом схоже и всегда предсказуемо из–за коллективного сознания в отношении данной ситуации. Чумная инфекция, как пример самой смертоносной болезни Средневековья, была взять под контроль человеком для его спокойствия и любознательности, но не была уничтожена — именно во времена своего буйного рассвета она породила самые известные виды религиозного фанатизма, ненавистных Других в виде еретиков, евреев и женщин, а также ослабление экономики и, как положительное, укрепление медицины и науки перед началом эпохи Просвещения. Нечто подобное ожидается и от пандемии сегодняшнего дня — за кажущимися только негативными последствия, она принесет с собой прогресс в технологий и подвергнет сомнению общественные и экономические устои. Если задуматься, то такие позитивные изменения с лёгкостью могут коснуться онлайн-обучения и удаленной офисной работы, межличностного общения через конференции и мероприятия, на которых реальное присутствие уже не будет необходимостью — пандемия даст развитие виртуальному пространству и деятельностью в его цифровых стенах. Но регресс — это тоже дело «рук» эпидемии — к чему мы приходим?

Национализм и гонение братьев наших — не ново для человеческого общества с вечными расстройствами любви и неприязни. В процессе принятия коронавирусной инфекцией статуса пандемической, в СМИ уже пестрили заголовки об «азиатской болезни» (что уже подчеркивало националистический характер проблемы), и происходили гонения граждан азиатского происхождения в местах массового скопления людей. Эти меры по «устранению очага инфекции» напоминали собой охоту на ведьм и активную работу бессознательного страха — уничтожение всех, кто потенциально имеет отношение к заражению. Для такого типа «инфекционного национализма» характерны высказывания в духе: «их и так много, потерь не заметят», «пусть болеют, им хуже не будет». С подобной же ситуацией сталкивались все, кто носил маску, которая идентифицировалась в массовом сознании с болезнью и возможной опасностью, а после стала настоящим символом пандемии. После распространения инфекции на весь мир, данная проблема исчезла сама собой, оставив после себя вырытый ров для размышлений о круговороте истории.

Интересен и тот факт, что сегодняшняя ситуация в мире часто сравнивается с такими христианскими явлениями как Судный День или даже Апокалипсис, что также происходило при массовых истериях во время Черного мора. В коллективном бессознательном рождаются неизменные образы, которыми охотно пользуются броские и опошленные заголовки из СМИ. Стоит понимать, что данные идеи поддаются бОльшей рационализации, чем в глубоко клерикальные средние века, но все же становятся актуальны именно в свете церковных событий — крестовых маршей, отказа от закрытия церквей, всенародных проклятий и отречения от Бога за непринятие его помощи в борьбе с короновирусом, выраженных в освещении улиц и целовании икон. Все это — феномены средневековья, за исключением, пожалуй, бичующихся и устраивающих истерические пляски.

Все триумфы и трагедии — всего лишь плоский круг времени, идя по которому, можно увидеть, как не меняется история и человечество не учится на своих ошибках. Религиозные метафоры становятся все более популярными, а головы опустошаются без потребления досуга и удушающей рабочей рутины — все это символы возможно нового, а все же забытого мира каждого человека, переживающего, выживающего или наслаждающегося на пляжном отдыхе карантина. Пандемия, как феномен упадка человека, открывает глаза на мир с явными подкожными бубонами и язвами, с превратным пониманием свободы и поддающемуся изменениям сознанию, невозможности критического мышления или наоборот — излишнее недоверие к окружающему миру. Эта пандемия показательна для человека 21-го века в первую очередь тем, что при малейшей опасности, угрозе и требовании соблюдать дисциплину человек ломается — ломается не смотря на мировой и исторический опыт, тонет в глубочайшем психозе, деградирует до уровня гражданина средневековых городов, в голове которого не существовало ничего кроме религиозных трактатов и суеверных представлений о мире, тем самым полностью обесценивая достижения цивилизации как таковой. Человек теряет свое лицо — в панике и отрицании очевидных вещей, в инфантилизме поступков и непонимании, человек лишается себя — а может, он был потерян еще до нашествия пандемии?

Автор: Аглая Во Мраке (София Михайлова)

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Натали Владимировна

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About