Несмотря на то, что премию “Гремми” в номинации “песня года” получил Кендрик Ламар (за трек “Not-Like-Us”), а приз за лучший альбом отошел Бейонсе (за альбом “Cowboy Carter”), главным новостным собтием как в европейском, так и в отечественном музыкальном пространстве можно по-праву считать трек “Сигма Бой”, выпущенный в октябре 2024 года певицами Betsy (Светлана Чертищева) и Марией Янковской.

Сюжет песни разворачивается вокруг отношений молодого человека, обладающего статусом сигмы, а также женского лирического персонажа, которая не поддаётся очаровывающему влиянию успешного и самостоятельного молодого человека.

Как название, так и вирусный припев песни отсылают к концепту “сигмы”, ставшего культурным феноменом в конце 2010х годов. Появившись изначально в глубиннах интернета, термин был призван обозначать определённую когорту мужчин, которые находятся вне всех существующих иерархий. Именно в этом и состоит отличие между так называемым альфа-самцом и сигмой: в то время как первый находится на вершине в иерархии власти, последний находится вне её.

Классическими примерами “мужчины сигмы” являются персонажи Бреда Питта из “Бойцовского клуба”, Джон Уик (Киану Ривз), и персонаж Райана Гослинга из фильма Драйв. Загадочные, одинокие, но при этом сильные и находящиеся по ту сторону общественной морали — они являются эталонными примерами одного из доминирующих типов мускулинности.

После того, как песня “Sigma Boy” приобрела популярность, как в России, так и в Европе начались дебаты по поводу её запрета. Симптоматично, что аргументы обоих сторон в каком-то отношении друг-друга зеркально отражают: в то время как в России аргумент в пользу запрета песни видят в сексуализации подростков и сопутствующей ей пропаганде “нетрадиционных ценностей”, представительница немецкой партии “Volt Europa” заявила, что трек Sigma Boy — это “вирусный русский троп, который передает патриархальные и пророссийские взгляды на мир”. На чьей стороне правда? Для того, чтобы разобраться в причинах популярности песни, стоит обратиться к общекультурному и экономическому контексту эпохи.

"Сигма" как имманентный фантазм капитализма

Как уже упоминалось выше, понятие "мужчина-сигма" появилось в конце 2010-х годов. Эта датировка весьма показательная: именно к концу первого президентского срока Дональда Трампа начал проявляться глубинный кризис неолиберальной экономики, углубление и обострение которого мы наблюдаем сегодня.

Многие авторы отмечали, что неолиберальный порядок предполагает не только приватизацию экономической сферы, но и приватизацию политического. Это выражается в сведении демократического процесса к обмену частными мнениями по поводу технических вопросов касательно "самоочевидной" цели существования общества — экономического благосостояния. Другая отличительная черта современного капитализма, как это показали Эв Кьяпелло и Люк Болтански в своей работе Новый дух капитализма, заключается в размывании иерархии: если раньше (в условиях индустриального капитализма) отношения между начальниками и подчинёнными внутри предприятия были строго урегулированны и иерархичны, то сегодня (по крайней мере на поверхности), начальство компании зачастую позволяет себя вести по-понебратски с рядовыми сотрудниками, как бы играя роль "друзей" и тем самым размывая строгие, четко очерченные иерархические рамки. В таком контексте фантазия о "сигме" — человеке, существующем вне социальных отношений и по ту сторону всех возможных иерархий — является одновременно и отражением реального положения дел, и фантазмом, имманентным современному капитализму.

Этот парадокс в отношении к религии хорошо понимал Людвиг Фейербах. В своей работе Сущность христианства немецкий философ сформулировал знаменитый тезис: "Сперва человек бессознательно и непроизвольно создает по своему подобию Бога; а затем уже этот Бог сознательно и произвольно создает по своему подобию человека". Не без крупицы иронии, сегодня слова Фейербаха можно было бы перефразировать следующим образом: “сперва человек создаёт по своему подобию “Сигму”, а затем уже “Сигма” производит по своему подобию человека”.

Параллели между образом Сигмы и Богом, смерть которого в XIX веке провозгласили Гегель и Ницше, заслуживают серьезного внимания. Как и высшее существо, Сигма недостижим, самодостаточен, существует "в себе", с ним невозможна коммуникация. При этом он (или она) в определённом смысле всезнающ и всемогущ.

Таковыми предстают, например, Фрэнк Алджернон Каупервуд — главный герой Трилогии желания Теодора Драйзера, и Дагни Таггерт — героиня романа Айн Рэнд Атлант расправил плечи. Оба персонажа воплощают фантазию о субъекте, который подрывает существующие моральные и социальные устои ради достижения высшей цели капиталистического общества — индивидуального блага. Примечательна разница в годах выхода этих произведений: в то время как трилогия Драйзера (первые части которой были опубликованы в 1912 и 1914 годах) фиксирует фантазматический мир раннеиндустриального капитализма в условиях laissez-faire, роман Рэнд, написанный в 1957 году, является реакцией на welfare state.

Продолжая эту логику, следует не бояться высказать следующий тезис: концепция сигмы представляет собой фантазию, глубоко укоренённую в динамике современного неолиберального капитализма с его радикальной индивидуализацией и размыванием иерархий. Из этого следует, что недостаточно просто внешней критики концепта “Сигмы” — неободимы структурные изменения, преобразование самой системы, которая неустанно производит фантасмагории о сигма-субъектах.

Как это часто бывает, обращение к понятию о прото-сигма-субъекте происходит на фоне глубоких кризисов. Следующий шаг от подобных фантазий — фашизм, одним из современных проявлений которого является Дональд Трамп. Но об этом в другой раз.