Я сама виновата. Но это был такой порыв, я вообще ни о чем не думала, взяла сразу черные туфли на каблуке, чулки, кофту шелковую свою белую, юбку черную, я же на работу собиралась, всё, и желтый плащ. Тема одежды была решена за одну минуту. Кофе. Пока оно делалось, я пошла в душ, сегодня понедельник, вчера перед сном я принимала ванну, решила сегодня только умыться, зубы почистить, и макияж. Минимально, но нужно, без макияжа нельзя, ресницы, помада, губы. Салатовый шарф, вспомнила, нашла. 

Кофе я пила стоя, уже в туфлях, не стала ни есть ничего, ни готовить, как бы в порыве. Я сегодня внутренне ощутила, что именно так пойду на работу и всё само одно из другого проистекало. Первый раз. Вызвала лифт, подождала, подумала ждать или проще пешком вниз спуститься с четвертого этажа, но решила, что уж раз я на работу еду, то уж соседей в лифте тем более бояться нечего. Но никого не было, я спустилась вниз, открыла дверь из подъезда и меня светом и воздухом свежим как будто подхватило и понесло. Я почти летела, так было легко. Солнце светит, птицы поют, лужи, как в детстве, и я бегу на электричку, шарф на ветру трепещет! 

С утра электрички приходят одна за другой, ждать пришлось совсем недолго, и народу немного, меня даже пропустили галантно, я голову слегка опустила, когда в электричку входишь, нужно все-таки под ноги смотреть, у меня черные туфли лакированные, сумку взяла в руку, тамбур, вагон. Садится не стала, хоть место и было. Стою, смотрю в окно. В электричке не как в метро, окно отвлекает, с утра все в окно смотрят или спят. 

Следующая моя. Там все выходят, переход на метро. В проходе все вплотную друг за другом встали, я спиной тоже чувствую сзади готовится натиск, плюс с боков поднимаются, я смотрю поверх голов, взгляды игнорирую. Остановка Южный Крест, двери открываются, первое движение на месте, и ты уже в потоке, контрольный взгляд под ноги, платформа, вместе с народом тебя как бы несет помимо в общем направлении к лестнице в метро, три небольших пролета, все смотрят себе под ноги. Я выше всех, я смотрю на тех, которые поднимаются слева наверх к электричке, никто не обращает на меня внимания. Один парень посмотрел, по-моему даже обернулся, но я неумолимо спускаюсь все ниже и ниже, дальше ко входу в метро. 

Эскалатор, можно перевести дух. Тут наш «45-й километр» уже в географическом прошлом, отступать некуда. Повесила сумку на плечо, держусь за поручень, внизу приближается свет, все залито светом, осталось чуть-чуть, уже выстроилась очередь, рядом слева встал мужчина, взглянул почти не поворачивая головы, у меня сумка висит между нами. И-и-и раз, плавное движение эскалатора прерывается твердым шагом вперед, не сразу в арку на платформу, пройди дальше по станции, там будет народу поменьше. Но нет, уже поезд остановился, давай, а то снесёт встречным потоком, до дверей вагона надо успеть. Совсем не так уж и много людей, толкучки нет, вагон заполняется, я почти самая последняя, места достаточно, многие садятся, я встала посередине, протянула руку, чтобы взяться… 

Кошмар, поезд только тронулся, я качнулась, и вдруг что-то сзади меня произошло, я оборачиваюсь, женщина наклонилась совсем вперед, одной рукой держится за закрытую дверь, другой с сумкой прижимает пальто. Ее вырвало прямо рядом со мной. Вроде ни на кого не попало, но все вокруг отпрянули, я тоже, смотрю на плащ, чулки, туфли черные, пол вагона, как граната разорвалась посередине, я прямо в непосредственной близости, другая женщина напротив этой заверещала: весь вагон заблевала, ругнулась на нее, но не уходит, все остальные стали быстро расходится, а та стоит бледная, держится рукой за закрытые двери, поезд загрохотал в туннеле, ничего другого больше не слышно, надо уходить вперед. Ее даже жалко, а что сделаешь? Вроде не беременная, в возрасте, и эта, которая на нее ругается, кажется, вместе с ней едет. Всё, иди, от греха.

На меня не попало, я вместе во всеми освобождаю площадку, отступаю вперед по ходу поезда, хорошо еще, что не толпа народу, можно почти свободно пройти.

И вот этот ход, этот шаг вместе с ускорением вагона, когда ты всем телом подалась вперед, а вагон, опережая тебя по скорости туда же, подхватывает тебя, уже несет, а воздух по инерции вдруг встает преградой на твоем пути, отталкивает тебя назад, нога поднята, но на несколько мгновений дольше обычного не может коснуться пола, этот шаг на весу, неожиданно быстро за ним второй, сбивчивый третий — и вот я оборачиваюсь медленно, как бы вместе с воздушным потоком, и мой взгляд вместе с ним скользит мимо лиц, мимо рук, теряется фокус, я смотрю назад, но не вижу ничего определенного, и тут я понимаю, что это и есть я. Со мной такое иногда бывает, что я вдруг осознаю сама себя, в этот самый момент обернувшись, какое же это упоительное состояние, легкое и мимолетное. 

Но всё, я уже иду против инерции мчащегося поезда, даже немного наклонившись вперед по проходу, пока на оказываюсь у первой двери и не останавливаюсь. Здесь есть место, чтобы встать и опереться спиной. Напротив меня цыганка. Она сразу цепко оценила меня взглядом, посмотрела на ноги, на сумку и стала смотреть мне прямо в глаза. Я смотрю поверх нее, как будто ее нет. Она маленькая, в юбке каких-то истошных цветов почти до полу, в шерстяных носках и цветных шлепанцах на танкетке. В куртке и в платке с люрексом, завязанном сзади косынкой. Я боковым зрением вижу, что она смотрит на меня не отрываясь и вроде порывается что-то сказать, губы шевелятся, и сама она пришла в движение, но поезд грохочет, а я все-таки не вплотную в ней стою. Черные густейшие волосы, нос бесформенной картошкой, глаза темные, глубокие. Она рукой стала делать жесты в мою сторону и что-то говорить. Не враждебно. Я слегка наклонилась в ее сторону, но всё равно ничего не могу разобрать. Люди рядом переводят взгляд с нее на меня, смотрят дольше обычного. А кто-то и не смотрит, не интересуется. 

Поезд постепенно начинает тормозить, народ зашевелился, люди стали продвигаться на выход, видят цыганку что-то бормочущую, смотрят на меня, но у всех свои дела, двери открываются, несколько человек выходит. И тут она поднимает глаза и громко говорит матом мне: «Что ты вы**ываешься та?!» 

Люди ошарашено оборачиваются на нас. Она начинает что-то бубнить, я поправляю сумку на плече, спокойно выхожу в еще открытые двери и перебегаю в следующий вагон. 

Двери закрываются, здесь народу мало, прямо около двери есть места. Я сажусь. Я хоть и не устала, но все-таки уже почти час на ногах, так что приятно было сесть, радом со мной никого не было, напротив только одна девушка. Поезд прогрохотал по туннелю, но постепенно этот лязг и громыханье сделались тише и поезд выехал на залитый светом божий день. Как я люблю этот момент, когда грохот и тьма вдруг превращаются в обычный стук колес и панораму мирных окрестностей с машинами, которые едут параллельно с нами, деревьями, билбордами. И взгляд из тупо глядящего прямо перед собой рассеивается на дома, на облака вдали. В детстве я становилась на коленки и смотрела упоенно в окно. Отец рассказывал, что как-то раз я вот так глядя в окно забылась и запела что-то протяжное, люди улыбались, но я ничего не видела, кроме дальних далей, а папа ладонью держал мои ноги, чтобы я на задела ботинками сидящую рядом тётю. 

Мы ехали, день был солнечный, на следующей станции вошли люди, но прошли дальше в вагон, а когда закрылись двери, девушка напротив меня вдруг встала, перешла на мою сторону и села через одно сиденье рядом со мной. Она села вполоборота ко мне, но не смотрела на меня в упор, а как бы мимо меня. И что-то сказала, но я не расслышала. Ей было лет двадцать пять, но вид у нее был немножко удрученный, серьезный. У нее были красивые каштановые волосы, собранные сзади в хвост, ни малейшего следа косметики, светлая легкая куртка, темная юбка, сапоги, сумка. Она что-то очень тихо говорила, не обращаясь ко мне напрямую, но имея меня ввиду. До меня стали доходить отдельные слова: «Тоже… сотрудницы… брат… понимание… мама… вы меня извините…» И тут она посмотрела прямо на меня, но я не расслышала вопрос и решила, что это не моя забота, пусть говорит. И она действительно стала уже обращаться ко мне напрямую, хотя взгляд ее оставался таким же невеселым, без тени улыбки. «Нет, правда, вы знаете, я с уважением отношусь тоже… я просто хотела сказать… вот такие же люди… с такой же проблемой…, но это хорошо…» Я поняла: она проявляла участие и хотела сказать мне что-то в поддержку. Я продолжала вежливо не реагировать, она что-то спросила, я кивнула, улыбнулась. Она не меняясь в лице опять заговорила глядя перед собой, и я тоже стала смотреть по сторонам. Утренний свет отражался в стекле окон, вспыхивал бликами на поручнях, мне даже показалось, что на полу вагона что-то засверкало, как в зеркале.

Но вот поезд снова углубился в подземный туннель и сразу стал тормозить. Я встала, кивнула девушке, удивленно глядевшей мне вслед, и подошла к дверям. Двери открылись и я вступила на станцию с высочайшими перламутровыми колоннами. Поправила сумку и повернула направо, на переход.