Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне:

где был ты, когда Я полагал основания земли?

Скажи, если знаешь.

(книга Иова)

Сколько существует человечество, столько люди искали ответ на вопрос о происхождении мира, в котором они живут. Важным вопросом, который волновал людей, был вопрос «Как устроена Вселенная?». Этим вопросом занималась космология. Но не менее важным вопросом был вопрос «Как сформировалась Вселенная?». Этим вопросом занималась космогония. Космология — наука об устройстве Вселенной, а космогония — наука о происхождении Вселенной.

Помните, наверное, эти картинки: Земля стоит на слонах, слоны на черепахе? Но мало было сказать, что слоны стоят на черепахе, нужно было ответить на вопрос, откуда появились эти слоны, и откуда взялась эта черепаха? Так, или иначе, в конечном итоге, рассуждая о причинах возникновения мира, мыслители упирались в некую первопричину.

В античной космогонии такой первопричиной считался первичный хаос. Из первичного хаоса, как мыслили древние греки, возникли земля — Гея, небо — Уран, а также подземный мир — Тартар. Поскольку возникли они из хаоса, то их возникновение следовало считать случайным. Никакого изначального замысла в появлении земли, неба и Тартара, в понимании древних греков, не было. Смысл появился уже позже. Хотя, пожалуй, слово «позже», здесь неуместно, поскольку времени тогда ещё не существовало. Время — Кронос (у римлян — Сатурн) появилось позже, при взаимодействии земли и неба. Кронос, согласно античной космогонии, был сыном Урана и Геи.

Надо полагать, что ещё в те древние времена люди задавали философам такой вопрос: а что же было до сотворения мира? И уже тогда философы находили способ выкручиваться из этого смыслового тупика. Они говорили, что до сотворения мира никакого «до» не было, поскольку ещё не существовало самого явления времени. Время без времён. Помните, я говорил о времени циклическом и времени направленном?

Вот этот вопрос о нулевой точки существования Вселенной, он всегда относился к проклятым вопросам человечества. Поскольку ни один из возможных ответов на него не мог удовлетворить человеческий разум. Потому как, если такая нулевая точка была, то, что было до? А если нулевой точки не было, то получается, что Вселенная существовала всегда. Но если всегда, значит, и не было никакой первопричины. Тогда откуда она, собственно, взялась?

Вот философам и приходилось говорить о времени без времён. Первичный хаос, как раз, очень хорошо это оправдывал, ведь в хаосе нет течения времени, в хаосе никакие направленные процессы не возможны. А что возможно в хаосе? Только случайные события, которые могут однажды, совершенно случайно, произойти, и, тем самым, нарушить хаос, и задать направление времени. Позже, разбирая второе начало термодинамики, мы поговорим об этом более подробно, а сейчас просто отметим, что античные философы, чудесным образом, предвосхитили открытие законом динамики сложных систем.

В противоположность античной космогонии, с первичным хаосом и отсутствием начального замысла, библейская космогония ставила в качестве первопричины Вселенной Бога. По мнению христиан, также мусульман и иудеев, Вселенная была сотворена по замыслу Божьему, и смысл её существования присутствовал изначально. Тут опять-таки уязвимым местом является тот самый проклятый вопрос: «А что было до?». Что делал Бог до того, как сотворил небо и землю? Один богослов, по этому поводу, отшутился: «До того как сотворить небо и землю, Бог создавал ад для тех, кто задаёт такие вопросы». Но понятно, что это не ответ. И откуда появился сам Бог?

Честно говоря, я не знаю, есть ли у православной церкви официальные ответы на эти вопросы? Полагаю, что разные богословы отвечают по-разному. В том числе и так, как отвечали античные философы: до того, как Бог сотворил небо и землю, не было никакого «до», не было самого явления времени. А Бог был. И если с первичным хаосом такой ответ выглядит логичным, то с Богом всё сложнее, ведь если до сотворения мира не было времени, то не было и Божьего замысла. А это уже — серьёзный удар по самой основе Бога-творца.

Есть, правда, и несколько иное объяснение. До сотворения мира была тьма предвечная, то есть, в общем-то, тот же первичный хаос. А Бог-творец нарушил этот хаос актом творения. И вся наша Вселенная, созданная по Божьему замыслу, противостоит этой тьме предвечной. Обратите внимание на само слово «предвечная», то есть, существовавшая до вечности, до времени. И тут уже возникает вопрос, а что же такое Бог-творец, с точки зрения противостояния первичному хаосу? Но это мы, пока, трогать не будем, об этом надо говорить отдельно и особо.

Пока что мы ограничимся самим актом творения, той самой нулевой точкой. И вот уже православная церковь говорит вполне определённо, и в согласии с современными научными представлениями. Началом нашей Вселенной был так называемый Большой Взрыв, или Большой Удар (англ. Big Bang), и нанесён этот удар был Богом. Это — мнение церкви, не моё. А, поскольку мы с вами занимаемся не богословием, а, в первую очередь, физикой, то давайте говорить о физике.

Что же такое Большой Взрыв, с которого началась история Вселенной? Долгое время учёные считали Вселенную стационарной, то есть, в целом, неподвижной. К примеру, вы сидите на диване и, в целом, сохраняете неподвижность, хотя, при этом, вы дышите, то есть, ваши лёгкие совершают колебательные движения, вы моргаете, то есть, движутся ваши веки, кровь течёт по сосудам, и ещё много разных движений происходит внутри организма, но, как единой целое, вы — неподвижны. Так и наша Вселенная, хотя в ней и постоянно происходят какие-то движения, как единой целое она может быть неподвижной. При этом спор учёных шёл, является ли Вселенная бесконечно, или где-то всё-таки пространство исчезает? Если считать Вселенную абсолютно бесконечной, то вопрос об её неподвижности как единого целого снимается автоматически. А вот если Вселенная ограничена, то возможны варианты.

Те учёные, которые считали Вселенную ограниченной, они же считали её и стационарной. К ним относился и Альберт Эйнштейн, который вывел некоторые уравнения, описывающие замкнутость Вселенной. Но в его уравнениях была некоторая неясность. И тогда советский учёный Александр Фриднам, чтобы внести в уравнения Эйнштейна полную ясность, сделал неожиданное, для своего времени, предположение, что Вселенная — не стационарна, что она постоянно расширяется. В какой-то нулевой момент Вселенная родилась из одной начальной точки, и с тех пор постоянно расширяется, увеличивая свои размеры и отодвигая свои границы.

Поначалу к идее Фридмана научный мир отнёсся весьма скептически, но, спустя несколько лет, американский астроном Хаббл открыл такое явление как красной смещение. Я не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что из этого явления следовало, что галактики постоянно удаляются, как от нашей галактики — от Млечного Пути, так и друг от друга. А это как раз и означало факт расширения Вселенной. Учёные буквально своими глазами смогли увидеть, что Вселенная расширяется.

Оценив приблизительное расстояние до самых дальних галактик, а также, зная, что максимально возможная скорость во Вселенной — это скорость света, учёные оценили приблизительный возраст Вселенной. Если самые дальние галактики находятся от нас на расстоянии 15 — 20 млрд. световых лет, то оказаться на таком расстоянии они могли за те самые 15 — 20 млрд. лет. Это и есть возраст нашей Вселенной. Получается, что где-то 15 — 20 млрд. лет назад вся Вселенная находилась в одной точке. А потом произошло нечто, из–за чего Вселенная начала расширяться и, в конце концов, стала такой, какая она есть.

Вот это самое нечто, с которого началась история нашей Вселенной, и назвали Большим Взрывом. Но, как вы уже, наверное, догадались, теория Большого Взрыва, как и любая космогоническая гипотеза, не даёт ответа на вопрос о происхождении первопричины. Что было до Большого Взрыва? И что было причиной Большого Взрыва? И как можно себе представить Вселенную, сконцентрированную в одной точке?

Тут учёные лишнего на себя не берут, и произносят слово «сингулярность». Когда я только начинал работать в школе учителем, ученики меня как-то спросили, что такое сингулярность? Я тогда честно ответил: «Не знаю». И это был правильный ответ, потому как сингулярность — это то, что учёные не могут понять и не могут объяснить. Что-то существует в природе, но что оно такое, учёные понять не могут и произносят слово «сингулярность». Сингулярность в чёрных дырах, сингулярность внутри элементарных частиц, сингулярность до и в момент Большого Взрыва, — этим словом учёные определяют границы науки. Наука ведь не всё может объяснить, и не на все вопросы может дать.

Тем не менее, нельзя не замечать, как границы научного знания постоянно расширяются. Когда-то аналогом слова «сингулярность» у учёных было слово «магнетизм». В средние века это привычное для нас слово означало то, что наука не могла объяснить. Не могли учёные в те времена объяснить, почему два куска железа притягиваются друг к другу. Наблюдать наблюдали, даже находили этому практическое применение (например, компас), а объяснить это явление не могли. Магнетизм казался чудом. И не случайно это слово содержит в себе слово «маг», магнетизм в средние века, действительно, казался магией, волшебством. Потом границы научного знания расширились, и учёные объяснили природу магнитных явлений, никакого волшебства в них не оказалось.

К чему это я веду? К тому, что границы научного знания расширяются так же, как расширяются границы Вселенной. Получается, что наша Вселенная и наши знания о ней обладают одной и той же динамикой. Получается подобие между Вселенной и нашими знаниями о Вселенной. Случайно ли это? Ведь откуда берутся наши представление об окружающем мире, как не из самого окружающего мира? А с другой стороны, где находятся наши знания о Вселенной, как не в нашем сознании?

Есть такое выражение: бытие определяет сознание. То есть, окружающая нас действительность влияет на то, как мы мыслим. Но ведь сама эта фраза построена таким образом, что может быть прочитана совершенно в обратном смысла: бытие определяет сознание. Что первично, сознание, или бытие, Вселенная, или наши представления о ней?

Наука исходит из того, что первично бытие. Но, при всём при этом, сама наука относится к области сознания. Не означает ли это, что наука сама себе — вторична?

Опять мы с вами подходим к границам возможного и невозможного. Опять мы пытаемся заглянуть туда, куда не может заглянуть физика. Но именно такими попытками человечество расширяет свои знания о Вселенной. А Вселенная, тем временем, сама расширяется. Будет ли она расширяться вечно, или расширение сменится сжатием и возвращением Вселенной снова в одну точку? Тут учёные расходятся во мнениях.