И на что мне иная жизнь? Другая молодость?
Когда и моя прошла трудно, но ясно и честно!

Аркадий Гайдар «Горячий камень»

В прошлый раз я упоминал о том, что древние греки вели летосчисление от первых Олимпийских игр, которые, по легенде, учредил сам Геракл. Не так давно я и сам побывал на Олимпиаде, которая проходила у нас в Сочи. И, в связи с этим, мне пришли кое-какие мысли, которые относились, скорее, не к нашей Олимпиаде, а к тем легендарным античным играм и самому античному миру.

Я подумал, что замысел проекта «Больше, чем физика» определённым образом исходит из античного идеала, не реальной античности, а именно идеала. А конкретно, поиск гармонии в знаниях, синтез знаний естественных, технических и гуманитарных. Более того, конечная сверхзадача — это способствование формированию гармоничных личностей, развитых и физически, и духовно, и интеллектуально.

Сейчас трудно сказать, что из того, что мы знаем о классической Греции, правда, а что — легенды. Я не знаю точно, был ли философ Платон ещё и выдающимся борцом? Я не знаю точно, был ли математик Пифагор ещё и олимпийским чемпионом по кулачному бою? Но, даже если это — всего лишь красивые легенды, эти легенды задают определённый идеал человека. Идеал гармонично развитой личности, сильной и телом, и умом, и духом. Именно на этот идеал ориентировались мастера эпохи возрождения, на этот идеал ориентируюсь я сам, и предлагаю ориентироваться вам. Не навязываю, а просто предлагаю.

В прошлый раз я остановился на возможности путешествий во времени. Так вот, когда я возвращался из Сочи, я, в некотором смысле, совершил небольшое путешествие во времени. Дело в том, что тогда (это был, как многие помнят, февраль 2014 года) Сочи и Донецк ещё находились в разных часовых поясах. А потому, пересекая границу, стрелки часов надо было переводить на два часа назад. И я, таким образом, попал из половины седьмого вечера в половину пятого вечера. Но, разумеется, мы все понимаем, что никакого настоящего перемещения во времени я при этом не совершил. Потому что отсчёт времени — это дело условное.

Небезызвестный барон Мюнхгаузен обращался, в этом плане, со временем весьма вольно. То вводил дополнительный день 32 мая, то просил жену, чтобы, когда он вернётся, дома было шесть часов дня. И, в общем-то, по большому счёту, он был прав, потому что и числа месяца, и дни недели, это — ещё не само время, это только тот, или иной способ его измерения. А как мы его измеряем, какой мерой, это — наш выбор, который зависит от того, как мы между собой договоримся. Договорились мы, что в мае 31 день, в мае 31 день, договоримся иначе, будет в мае другое количество дней, но само время от этого не изменится.

Но барон Мюнхгаузен, если кто помнит, не только вводил 32 мая, он ещё и любил на обед съездить в древнюю Грецию, побеседовать с Сократом. А вот это уже совсем другой случай, потому что тут речь идёт не о способе измерения времени, а о реальном перемещении во времени. Понимать это, мы понимаем, но что это значит, с точки зрения физики — переместиться в Древнюю Грецию?

Всякое перемещение в физике должно происходить относительно чего-то, относительно какого-то тела отсчёта, которое мы считаем неподвижным. Так, что мы в данном случае считаем неподвижным? Когда барон Мюнхгаузен рассказывает о своих поездках к Сократу, он совершает перемещение в историческом времени относительно каких-то исторических дат. Скажем, кругосветное путешествие Магеллана было после Сократ и до барона Мюнхгаузена. И барон, если мы будем ему верить, сделал перемещение относительно этого события — путешествия Магеллана. Он переместился из времени после Магеллана во время до Магеллана. Ну, или с тем же успехом мы можем брать любое другое событие: Ледовое Побоище, к примеру, или Куликовскую битву, и считать перемещение относительно этого события. Или, чтобы проще, измерять время от предполагаемого рождения Христа, то есть, от начала нашей эры, и смотреть, в какой год относительно начала нашей эры переместился барон?

Тут уже речь идёт о неком абсолютном времени, едином для всех. А есть ещё и личное время того же барона — его собственная жизнь. Скажем, такой затейник как Мюнхгаузен вполне мог бы переместиться из своей зрелости в свою юность, или даже в детство. Это уже другой тип путешествий во времени, о нём — чуть позже. А пока о перемещениях в историческом времени.

Вполне очевидно, что этой проблемой больше всего интересовались писатели-фантасты. Одним из самых первых известных произведений о путешествиях во времени стал роман Герберта Уэллса «Машина времени». Там описывается путешествие в далёкое будущее. Этот роман, пожалуй, интересен с социальной точки зрения, но что касается природы времени, тут автор никаких прорывных мыслей не высказывает.

А вот в рассказе Рэя Брэдбери «И грянул гром» уже описывается интересный эффект, связанный с природой времени. Речь идёт о так называемом эффекте бабочки, но и не только о нём. В этом рассказе речь идёт о том, как люди отправляются на экскурсию в мезозойскую эру. Экскурсия проходит по особой тропе, с которой нельзя сворачивать ни на шаг, чтобы не изменить прошлое. Поскольку, по мнению автора, незначительные изменения в прошлом могут привести к серьёзным, даже катастрофическим последствиям в настоящем.

Так и происходит. Один из экскурсантов делает неосторожный шаг, случайно наступает на бабочку, и, вернувшись в своё время, обнаруживает, что мир существенно изменился. Явление, когда незначительные действия приводят к серьёзным последствиям и называется эффект бабочки, и о самом этом эффекте мы поговорим как-нибудь потом. А пока о том, что связано непосредственно со временем.

Кроме рассказа Брэдбери можно ещё вспомнить известные рассуждения Фимы Королёва из фильма «Гостья из будущего». Когда он объясняет Коли Герасимову, как тот, сам того не желая, может, путешествуя во времени, навредить будущему. Там он произносит такую фразу: «Тебе отлично, а для истории трагично». Если Коля, побывав в будущем, узнает о предстоящей беде, например, о наводнении, и, из самых благих побуждений, вернувшись в своё время, предотвратит эту беду, или минимизирует её последствия, то, тем самым, он, сделав, вроде бы хорошее дело, разрушит естественный ход истории.

Впрочем, многие полагают, что ничего трагичного в этом нет, поскольку не существует одного единственного варианта истории. Есть разные варианты, и Коля, изменив будущее, всего-навсего попал бы из одного варианта истории в другой. То есть, в худшем случае трагично могло бы быть только для него самого.

Подготавливая материал для этого выпуска, я решил посмотреть фильм «Назад в будущее», так вышло, что раньше я этот фильм ни разу не видел. Там как раз речь идёт о влиянии путешествий во времени на личную судьбу героя. Если кто не знает, то главный герой фильма, попав в прошлое, случайно помешал встретиться своим родителям, и, как следствие поставил под вопрос своё собственное рождение.

Кроме того, там был ещё один интересный момент, связанный с парадоксами времени. На вечеринке (дело было в 1955 году) главный герой решил исполнить одну из песен Чака Бэри, котору Чак Бэри на тот момент ещё не написал. И по сюжету фильма, эта песня дошла до самого Чака Бэри. То есть, возникла так называемая петля времени, когда событие стало причиной самого себя. Получилось, что Чак Бэри не сочинил рок-н-ролл, а услышал рок-н-ролл от пришельца из будущего, причём этот пришелец тоже не сочинял рок-н-ролл, а услышал его в своём будущем от Чака Бэри. Такой вот замкнутый круг.

Вообще парадоксов, связанных с путешествиями во времени, очень много. Желающие могут сами найти в Интернете их описание, я обо всех рассказывать не буду. Для меня главное — дать какой-то общий обзор, чтобы создать вам повод, самим обратиться к этому широкому пласту человеческой мысли.

И ещё интересно нащупать дорогу к возможности таких путешествий, ведь современная физика её не допускает, но всё-таки оставляет нам некоторые лазейки. Эти лазейки возникают, как правило, при изучении теории относительности, о которой наверняка многие слышали, но мало кто понимает, не то что саму теорию, а даже предмет её изучения. Так вышло, что и сама теория относительности, и один из главных её авторов — Альберт Эйнштейн, в окутаны густым цветным туманом популярной культуры, и сквозь этот туман не видно ни Эйнштейна, ни его теории. Вот этот туман мы и попытаемся развеять.

Так что, до встречи в скором будущем.