Профессор,
снимите очки-велосипед!
Я сам расскажу
о времени
и о себе.

(Владимир Маяковский)

«Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем», — это Екклезиаст — одна из книг Ветхого Завета Библии.

«Всё течёт, всё изменяется. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку», — это уже греческий философ Гераклит.

Здесь мы видим два представления о времени. В одном случае время представляется как повторяющийся процесс: что было, то и будет. Во втором случае время представляется как процесс неповторимый: всё изменяется. И художественные образы, к которым прибегают авторы высказываний, они очень характерны. Один мыслитель упоминает солнце, которое ходит по кругу, второй говорит о реке, которая течёт из одного места в другое.

Время циклическое и время направленное. И в этом, пожалуй, главная загадка времени.

Первые представления о времени люди получили, наверное, благодаря именно циклическим, повторяющимся процессам. Смена дня и ночи, смена фаз луны, смена времён года. Такие процессы наводили людей на мысли о том, что всё повторяется. В то же время люди замечали и такие процессы, которые протекали необратимо. Из ёлки можно сделать палку, а из палки ёлку — нельзя, из крупы можно сварить кашу, а из каши получить крупу уже никак невозможно. Но, пожалуй, главным необратимым процессом, благодаря которому люди познали направленность времени, была человеческая жизнь. Человек рождался, рос, взрослел, старел и умирал. И больше не повторялся.

В то же время, условия, в которых жил человек, не менялись на протяжении всей его жизни. Образ жизни человека, окружающий его быт, общественный уклад — всё это оставалось неизменным. Более того, от старших товарищей человек узнавал, что и до него условия жизни и общественный уклад были такими как при его жизни. Именно о таком времени без времён, доисторическом времени говорит Екклезиаст. Мир Екклезиаста это был мир циклического времени, в котором преобладали циклические процессы. «Род уходит и род приходит, а Земля остаётся навек», — так же говорится в книге Екклезиаста.

И вот — Гераклит, который говорит совершенно противоположное. Чем отличался мир Гераклита от мира Екклезиаста? Гераклит — это V век до нашей эры, это заря классической Греции — времени больших перемен, времени, пожалуй, самого стремительного развития науки, техники, а следом за ними и образа жизни людей, их общественных отношений во всей древней истории. Это уже не доисторическое время, не время без времён, это уже — история.

Греки не просто наблюдают за сменой дня и ночи, движением планет, греки задают начальную точку своего исторического времени. Они отсчитывают время от первой Олимпиады. Не просто один год сменяет другой, а каждый год получает свой порядковый номер. Это само по себе говорит о том, что один год не похож на другой, если бы каждый год происходило одно и то же, то не было бы необходимости давать годам номера.

Ведь, что такое год, с точки зрения физики? Все знают, что год — это время, за которое Земля совершает один оборот вокруг Солнца. Но ведь люди не всегда знали о том, что Земля вращается вокруг Солнца, первым об этом заговорил Коперник, а понятие года существовало за сотни и даже тысячи лет до него. Получается, что люди не знали о том, что Земля вращается вокруг Солнца, но могли с точностью до минуты посчитать время этого вращения. Вот такой парадокс.

Так что же тогда считали люди, если не время вращения Земли вокруг Солнца? Люди считали повторяемость весеннего равноденствия. Люди замечали, что весеннее равноденствие повторяется каждый 365 дней. Потом посчитали более точно, оказалось, 365 дней с четвертью. Вот это и был год.

Понятие года всегда было связано с сезонностью. Это было особенно важно для тех народов, которые занимались земледелием, потому что им надо было знать, когда сеять, когда собирать урожай. В древней Руси год так и называли — лето, то есть, год прямо ассоциировался с тем сезоном, когда проходят полевые работы. А зима — это было безвременье. Мы до сих пор говорим: «Сколько тебе лет?». Отсюда же — летописи, книги, в которых описывались главные события года. Надо полагать, что все основные события у нас происходили летом.

В Европе, где сезонность выражена не так ярко как у нас, такие книги назывались хроники, от греческого слова «хронос» — время. В южных странах, где лето круглый год, таких книг в древние времена вообще не писали. Что интересно, многие африканские и другие племена измеряли время не годами, а месяцами, поскольку смены времён года жители южных стран не наблюдали, зато смену фаз луны могли наблюдать.

Вообще о цивилизации очень много говорит то, какой календарь она использует. Скажем, китайский календарь, там нет как таковой нумерации, есть названия: год лошади, год крысы, год дракона — всего 12 названий. И 5 стихий: дерево, огонь, земля, металл и вода. Итого — 60 лет, каждый год со своим названием. Потом цикл повторяется. Это циклическое представление о времени.

В то же время западные календари, начиная с греческого, имеют какую-то точку отсчёта, с которой начинается нумерация. У греков начальной точкой были первые олимпийские игры, у римлян — основание Рима, в средневековой Европе в качестве начальной точки избрали дату рождения Христа. А вот на Руси до Петра I года считали от сотворения мира. Если бы у нас сохранился тот календарь, то сейчас был бы 7522 год от сотворения мира.

Понятно, что все эти даты были условными, и могли не отображать реальных событий, тут важно другое. Календари без нумерации годов — это понимание времени по Екклезиасту: «Что было, то и будет», а календари с нумерацией — это понимание времени по Гераклиту: «Нельзя дважды войти в одну и ту же реку».

Сравнение «время — река», это очень распространённая метафора. Само словосочетание: «время течёт» говорит о многом. На примере реки можно наглядно показать, как будущее становится прошлым. Представьте, что мы стоим на мосту над рекой и наблюдаем за плывущей по течению лодкой. Мы заметили её ещё издали и смотрим, как она к нам приближается. Пока что она в будущем, но всё ближе, и ближе. И вот наступает момент, когда она проплывает строго под нами — это настоящее. И вот она уже сзади нас, и её уносит от нас всё дальше, и дальше — она уходит в прошлое.

На часах уже без пятнадцати три
Время, как река — не воротишь назад
А ты хоть раз попробуй, оглянись да посмотри
Что сумел, что сделал, и кто этому рад?

(Константин Кинчев)

Не воротишь назад. Наверное, начиная с Гераклита, люди задумывались над этим вопросом: можно ли повернуть реку времени вспять? Или можно ли придумать так, чтобы путешествовать по времени так же вольно, как по обычной реке? Уже в более поздние, близкие к нам времена, эта идея выросла в идею создания машины времени — аппарата, с помощью которого можно совершать перемещения во времени, как в будущее, так и в прошлое.

Пока что люди даже теоретически не знают, как это сделать? Путешествия во времени лежат за гранью возможного. Но мы уже заглядывали в невозможное, заглянем туда ещё раз. Только сделаем это не сейчас, а в скором будущем.