«Девушки в любви» И. Васьковской в Центре современной драматургии, Омск.

Перед прочтением (можно после) включить: Таривердиев — Ты уходишь, как поезд (желательно в исполнении Елены Федоровой).

Влюбленность — сильное положительно окрашенное чувство (комплекс чувств), направленное на другого человека. По мнению психологов, влюбленность сопровождается сужением сознания, следствием чего может быть искаженная оценка объекта влюбленности (по определению Википедии).

Сколько раз вы влюблялись? Сколько из них взаимно? Многие ли любили вас? И скольких они любили после вас? Стали ли вы для кого-то единственной? Митиной, Витиной, Колиной — Его девушкой.

Ты уходишь как поезд! Поезд! Поезд!

И одни — на перроне

Дождь и я.

На сцене обстановка среднестатистической съемной квартиры (художник — Дмитрий Вирже): мебель, разбросанные вещи, вместо стен — панцирные кроватные стенки. Клетка и бардак — картина существования героев спектакля. Жизнь в этом сценическом мире идет медленно, приближаясь к естественному течению — создается ощущение всепоглощающего быта, будничного и по большому счету безрадостного.

Любовь врывается в этот мир яркими ирреальными вспышками. Митя (Антон Булавков) — объект мечтаний главной героини Вари (Полина Кремлева) — недосягаем. Он существует только в ее фантазиях, как прекрасный бог. Сцена разделена на два яруса: бытовое пространство, в котором живут герои, и балкон — место почти сакральное (забавно отсылающее к известной сцене из «Ромео и Джульетты» У. Шекспира), где происходят все романтические беседы. Митя — бог на этом балконном Олимпе, персонаж надбытового ирреального пространства. Был ли этот Митя на самом деле или он лишь фантом жаждущего любви сознания Вари — не так уж и важно. Помните ли вы кто, когда и как вас любил, что делал, и как все было? Нет. Свойство памяти — замещать реальность прекрасными иллюзиями.

Нету Бога, нету Бога, есть лишь поезд,

Но он далек!

Три девушки в любви по-русски — это центр спектакля. Народная традиция — быть при мужике — плотно укоренилась в менталитете русской женщины. Революция, война, голод — на генетическом уровне в нас сидит тоска по мужскому телу, по любви и страх одиночества. Да, независимость, самодостаточность, XXI век, карьера… И все же женщины в этой стране слишком часто теряли мужчин, слишком часто, стиснув зубы, тащили на себе дом и детей, слишком часто плакали по ночам в подушку, а утром снова — работа, дети, дом. От бабушки к матери, от матери к дочери передавался культурный код любви по-русски: жертвенной, самоотверженной, возводящей другого в ранг божества.

Поезд, поезд уже вдали.

Его не вернешь.

Поздно, мне любить тебя поздно.

Ты уходишь, как поезд, поезд, поезд, поезд…

Катя (Наталья Запивохина) — красивая молодая девушка, вцепившаяся в плохонького (но своего) Колю (Владимир Кин). «Да ты знаешь как нам повезло? У нас есть мужики!», — говорит она своей подруге Варе. Люся (Светлана Баженова) уже поставила на себе крест. «Я брошена», — сухо и строго ставит она себе диагноз. Варя ждет мужика, который уехал на север зарабатывать деньги (но вряд ли он реален). И три молодых женщины пьют «кислятину» и отчаянно выплясывают под хиты группы «Ленинград», лишь бы не болело.

Мужикам в этом мире можно все: оставшийся за кадром герой Люси бросил ее, Коля бьет Катю и изменяет ей, инфернальный Митя тоже далек от идеала.

Контраст нарочитой возвышенности интонаций и предмета обсуждения, возникающий в сценах между Варей и Митей, вскрывает природу комического в женском представлении объекта собственной влюбленности. Мужчина может бить, может пить, может даже (буквально) мочиться на нее — в ее глазах он будет богом, прекрасным Орфеем и всем миром.

Ветер,

Он меня понимает,

Он меня обнимает, ветер! Ветер! Ветер!

Он, как я на перроне,

Одинок!

Тема Орфея, которой уделено внимание в пьесе, особо не обыгрывается в спектакле: он возникает в речах Вари, на тумбе стоит картонная лира. Орфей здесь скорее намек, поэтический образ, но слишком далекий, чтоб кто-то из девушек мог претендовать на роль Эвридики. Баженова же ставит спектакль о земной любви, поэтому Орфей в нем оказывается лишним, она рассуждает над обыденными мужско-женскими отношениями, влюбленностями и жаждой счастья здесь и сейчас, и делает это языком стебным, смеясь не только над героями, но и над собой. Ну все ж мы такие дурочки. Куда от этого уйдешь?

Нелепые диалоги, растянутая в сценическом времени сцена ночных пьяных посиделок, бесконечно звучащая музыка, хаотичность и нелинейность происходящего — поток жизни главных героев, тонущих в бессмысленности, иронии, бардаке и алкоголе. Хоть раз, но все–таки было у каждого. Спектакль не претендует на серьезный режиссерский месседж, это скорее исповедь — попытка разобраться с собой и своим опытом, попутно увлекая в это зрителей.

Музыкальное сопровождение также делит спектакль на два пространства: тоска и боль героинь, их внутренний мир «звучит» хитом конца 60-х на стихи Е. Евтушенко и музыку М. Таривердиева «Ты уходишь, как поезд», их реальность — современными песнями, играющими в каждой маршрутке. Столкновение наивных лирических шестидесятников и акул шоу-бизнеса в одном контексте рождает параллель с таким же явным несовпадением внутреннего и внешнего в жизни сегодняшней женщины. Хочется быть слабой, легкой и его единственной, но его либо нет, либо он не подходит на роль героя. Приходится идти на компромисс с собственными романтическими мечтами и довольствоваться тем, что есть — мужиками, которые рядом, ведь с молоком матери нам передается золотое правило «плохонький, но свой». Быт, увы, непобедим и способен рассеяться лишь на короткое время, в редких любовных вспышках, вот и ждут все счастья, но никто не знает какое оно, как узнать его и как отличить от не-счастья?

История трех девушек в любви понятна каждому, она абсолютно узнаваема: каждая из нас была когда-то ТАК влюблена. Было ли это счастьем? Что осталось от той любви?

Варя. Нет, надо заставить себя испытывать счастье. Это важно. Надо убедить себя, что счастье есть.

Катя. А его что, нет?

Варя. Ну откуда? Есть стенки. Окошки. Ведро мусорное, которое неделю стоит…

Слишком мало любви и снова «…одни на перроне — //Дождь и я. // Нет, не плакать, // Дождь, не плакать!»