22 декабря в Мультимедиа Арт Музее (МАММ) состоится концерт ансамбля Kymatic MAMMusic. Constellation Cage (Var. I) | Kymatic ensemble /RU/. Вопросы музыкантам ансамбля KYMATIC — композитору, исполнителю на синтезаторе и электронных устройствах Дмитрию Ремезову и мультиинструменталисту Антону Изгагину — задала Алена Верин-Галицкая

— 22 декабря состоится ваш концерт Constellation Cage. Можете рассказать о чём он?

А.И. Цикл, к которому относится этот концерт, посвящен фигуре Джона Кейджа. Семь Вариаций — семь концертов. Их исполнение не предполагает последовательной логики, поэтому в следующей программе мы сыграем третью вариацию: пойдём по нечётным цифрам. У каждой вариации своя специфическая черта и, например, третья больше связана с игрой, игральными костями.

Д.Р. С алеаторикой [алеа — игральная кость, техника композиции ХХ века, ред.].

А.И. Да, кидают кости, определенным образом высчитывается параметры исполнения. Остальные пьесы в концерте будут подобраны в том же ключе: пьеса Фридерика Ржевски «The Waves», с барочными и ренессансными инструментами и главное событие — «Кобра» Джона Зорна. По сути — это произведение для импровизирующего ансамбля.

— А в чем особенность вариации в первом концерте?

А.И. Материал Вариации I взят с фрагмента карты звездного неба. 27 точек, обозначающих звуки. Самые маленькие — один звук, больше — два звука, еще больше —три и, наконец, самые крупные точки обозначают четыре звука или более. Визуально они мне напоминают Большую медведицу.

Еще партитура включает пять прозрачных листов, на каждом по пять линий-графиков. Каждая из этих линий обозначает определенный параметр звука и временную шкалу. Они накладываются на лист с точками и сопоставляются. К примеру, звуковысотность: самый низкий звук инструмента берется за начало координаты и остальные рассчитываются по этой шкале; потом также длительность, динамика и тембр.

— То есть, в итоге вы понимаете какой звук за каким и сколько времени он длится?

А.И. Да, в результате все предельно четко организовано. Вроде все сделано как случайность, но на самом деле нет. Все графики просчитываются до деталей и получается вполне детерменированная партия.

Д.Р. Композитор закладывал не прямую структуру: у тебя есть много вариантов выбора, но композицию ты в любом случае получишь. В этом сила Кейджа.

— Идея звездного неба у Кейджа — как она связана с остальными пьесами в концерте?

А.И. Название концерта Constellation — созвездие. Все пьесы подобраны под космическую тематику и так или иначе будут связаны с космосом. К примеру, куратор многих наших программ, Сергей Зыков, увидел связь между пространственностью в музыке, космической тематикой и эмбиентом. Поэтому он предложил интересную пьесу Дэвида Малера и, хотя мне его музыка раньше казалась довольно унылой, Illinois Sleep оказалась совсем другой. Это большое произведение, более 45 минут, можно сказать «симфония Малера».

— Ведь это совсем не тот Малер, которого мы все знаем?

Д.Р. Да, продолжатель (улыбается).

А.И. Пьеса скорее тоже в духе эмбиента, очень растянутая. Первая часть 25 минут, каждый аккорд тянется где-то по минуте. Я такого рода вещей, кстати, не встречал.

Д.Р. Во всяком случае, в нотированной музыке. Здесь же сочетание эмбиента и миимализма.

А.И. Да, довольно специфическое. И самое интересное, что этой пьесы в записи нет, ее невозможно найти.

Д.Р. Никто не доиграл до конца просто, не смогли (смеются).

— Имена Дэвида Малера и Уилла Лонга, чья музыка тоже прозвучит на концерте, в России совсем неизвестны.

А.И. Так мы специально берем такие пьесы, которые вообще не играют в России. Уилл Лонг — американец, живущий в Японии, довольно известный в электронных кругах. Правда не могу сказать, что он мне близок, мне интереснее старый эмбиент, например, Роберт Рич, что-то менее луповое. [Loop — петля; техника, когда повторяются одни и те же фрагменты, как на кассете].

— Пьесы Лонга тоже связаны с космосом?

А.И. Мы будем исполнять две композиции. Например, The Insignificance of Destiny была исполнена и записана как альбом в центральном планетарии в Токио, а на обложке изображена карта звездного неба.

Д.Р. Космос. И наша концепция про микро и макрокосмос. Все существует примерно по одним и тем же правилам. Галактики можно представить как молекулы, если смотреть на них в уменьшении. С разных сторон мы попробуем эту идею раскрыть на концерте.

— Дмитрий, название Вашей пьесы интригует: DNA — что за этим стоит?

Д.Р. Латинская аббревиатура DNA — это ДНК, но ее еще можно рассмотреть как D in A, то есть движение из Ре в Ля. В основе фигуры ДНК лежат нити и спирали, создающие открытую графическую партитуру, которую исполнители играют парами. Эта пьеса — эксперимент, а не в чистом виде художественное произведение. Мы хотим увидеть, какой результат даст этот опыт. Идея композиции — рождение видимой материи из звука. Для иллюстрации мы используем специальный аппарат.

А.И. Его сделал Сергей Филатов. Технически аппарат представляет собой две колонки, которые идут в усилитель. К ним приклеены цветочные горшки с пластинами из оргстекла, на которые сыпется соль и формирует фигуры от вибраций, идущих от микрофонов. Инструменты играют — вибрация передается на пластины, пластины резонируют. В зависимости от частоты звука, соль определенным образом укладывается в рисунки.

Д.Р. Я уже давно хотел написать пьесу с этой пластинкой, четыре года назад.

— Насколько я поняла, эта пьеса имеет самое прямое отношение к названию коллектива — KYMATIC?

Д.Р. Да, это очень сильно пересекается с идеей нашего ансамбля. Нас всегда интересовал вопрос как звук влияет на материю и как мы существуем в резонансе. Все есть резонанс, все состоит из волны: световой, звуковой и так далее. И, собственно, деятельность ансамбля направлена на поиск ответа.

— Пьеса раньше уже исполнялась?

Д.Р. Да, в 2015 году она исполнялась, но без визуализации.

А.И. Она исполнялась ансамблем InterText в Екатеринбурге.

Д.Р. Да, нашим еще нет. Изначально была идея проецировать на стенку то, что играют музыканты, но это мне не очень нравилось. Ну играют спирали — мы их видим; мы видим, что они играют, получается иллюстрация звука…

А.И. Ничего особенного.

— Киматика и космос — какая между ними взаимосвязь?

А.И. Киматика и Фигуры Хладни [фигуры из скопления мелких частиц, возникающие на поверхности пластины, ред.] сразу же ассоциируются с космосом. То есть ты сразу будто видишь космос, как он работает, как он формируется, как возникает вселенная.

Д.Р. На концерте все будет связано с какой-то глобальной идеей звучания в пространстве, идеей резонанса. Пьесы напоминают эмбиент, минимализм, и это — существование звучащего пространства.

— Constellation Cage — это же не единственный ваш тематический концерт?

А.И. У нас обычно все концерты в какой-то тематике.

Д.Р. И мы никогда не повторяем программу, кроме специально написанных для нас пьес.

А.И. Например, одной из первых линий была японская программа, потом — графические партитуры. Недавно мы обращались к духовной теме, связанной с жертвенностью — «Agnus Dei» Александра Кнайфеля, «Гибель “Титаника”» Гэвина Брайерса. В ноябре прошел концерт в Риге, связанный с темой смерти и возрождения. В программу тогда вошла пьеса Димы Мазурова, которая посвящена космосу, холодному и пустому. По концепции она могла быть исполнена сейчас, вместе с Кейджем, но по звучанию она больше подходила к предыдущей программе.

Сейчас, после темы Смерти, у нас возникла космическая, тема Вечности. Следующий концерт будет связан с идеей игры, и еще мы уже давно хотим сделать смешной концерт, на тему Юмора. Так что у нас все веселее и веселее становится.