Несем ли мы ответственность перед прошлыми поколениями? Можем ли мы восстановить справедливость, не сотворив новой несправедливости?

“Честность и готовность признать последствия травмы, предпочитая реализм самообману позитивного мышления, ведут к настоящей надежде”1.

Один из базовых тезисов современной прикладной психотерапии

эссе для школы InLiberti-2016

Понятие вины возникает одновременно с понятием справедливости. Справедливость — этическая категория, предполагающая соответствие деяния воздаянию за него. С точки зрения классической философии справедливость является объективным космологическим принципом, с точки зрения римского права — субъективной волей2, в терминах морали справедливость является добродетелью. “[…] Справедливость3 часто кажется величайшей из добродетелей, и ей дивятся больше, чем "свету вечерней и утренней звезды4”.

Основной конфликт состоит в том, что невозможно говорить об объективной справедливости. Эта проблематика была затронута Аристотелем в “Никомаховой этике”: “Итак, справедливость сия есть полная добродетель, [взятая], однако, не безотносительно, но в отношении к другому. […] В связи со справедливостью и несправедливостью нужно рассмотреть: к каким поступкам то и другое может иметь отношение, обладание какого рода серединой есть справедливость и в чем серединой является правосудное?”5.

В историческом масштабе справедливость конструируется по праву победителя, или сильного, или большинства. Иногда, но не всегда, эти группы взаимодополняют друг друга6. Окончательный образ справедливости формируется множеством отдельных субъектов, каждый из которых руководствуется собственными интересами. В результате этого процесса создается видение исторических событий, претендующее на объективность, оно фиксируется в сознании поколения как истинное, но подобное знание, даже полученное в результате полностью легитимного процесса, все равно остается относительным.

История знает неисчислимое количество примеров того, как прошлое переписывалась задним числом, и новые парадигмы по логике обратной силы применялись к событиям минувшего. “И если все принимают ложь, навязанную партией, если во всех документах одна и та же песня, тогда эта ложь поселяется в истории и становится правдой. «Кто управляет прошлым, — гласит партийный лозунг, — тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым»”7. Фальсификация истории применялась правительством Сталина, Гитлера, по некоторым оценкам применяется и сегодня. “Метод эффективен в длительной перспективе, когда требуется постепенно сформировать нужное мировоззрение. Чтобы «промыть мозги» целому обществу, совершить над ним крупную программу манипуляции и отключить здравый смысл нескольких поколений, надо в первую очередь разрушить историческую память.”8

Традиционно в сознательной фальсификации обвиняют тоталитарные государства, но в менее жесткой форме она присутствует во всех обществах. Простая перемена точки зрения, изменение отношения к тому или иному явлению сегодняшнего дня экстраполируется на восприятие событий прошлого. Современному человеку почти невозможно представить естественный для XVIII в. уровень притеснения гражданских прав женщин, и оглядываясь в то время, мы трактуем как дикость недавнюю норму. Сегодня объективная оценка мотивов и целей феминистского движения конца XIXв. возможна только через искусственную историческую рефлексию. Обыватель, пренебрегающий этим, обесценивает в своих суждениях заслуги современных активистов феминизма.

В историческом познании отсутствует объективная истина, её заменяет аналитический подход, конкурирующие точки зрения, национальные интересы, разная интерпретация исторических событий и их последствий, и успех или неудача, к которым приведут принятые решения, во многом зависят именно от трактовки существующего исторического опыта. На основе принятой картины предшествующих событий принимаются политические и социальные решения. Именно в этой точке — или в момент переосмысления — происходит квалификация исторического события как вины и закладываются предпосылки для необходимости самого акта её искупления в будущем.

Одна из особенностей чувства вины в том, что его невозможно игнорировать. Вину можно отрицать, но это её не отменяет, а наоборот, превращает в бомбу замедленного действия. В масштабах личности это ведет к неврозам и срывам. Когда вина коллективная и многократно приумножена — есть риск получить целую нервозную нацию. Пример, лежащий на поверхности — германское государство, не сумевшее принять поражения и обвинений в развязывании Первой Мировой войны. После заключения унизительного для Германии Версальского договора вчерашний агрессор принял на себя роль жертвы. “Потеря чести оборачивается более высокой честью, побежденный превращается в морального победителя9”, и благодаря моральному превосходству получает право на снисходительность и даже презрение. Жертвенность немецкого народа была сакрализирована, дальнейшая эксплуатация этого образа привела к агрессии Третьего Рейха, Второй Мировой войне и Катастрофе.

По совсем иному пути провели Германию союзники после окончания Второй Мировой войны. “[…] процесс преодоления прошлого […] включал четыре составляющих: денацификацию, демилитаризацию, декартелизацию и демократизацию”10. Последовательный ряд действий — Нюрнбергский процесс и признание действий нацисткой власти преступлениями против человечности, превращение Лагерей смерти в мемориальные комплексы и их демонстрация обывателям, которые отрицали свою причастность к геноциду мирного населения, реабилитация жертв и реституция собственности — сделал возможным успешный выход современной Германии из двоякой позиции агрессора и жертвы, в которой нация находилась в 1945 году. Этот второй пример наглядно демонстрирует, что принятие полной меры ответственности и работа с ней в масштабах всей страны — действенный способ качественного изменения национального самосознания.

Вопрос об определении необходимой меры покаяния лежит в плоскости определения величины вины. Можно возместить материальный ущерб: если украл — верни, если сломал — почини. Но если сломал вещь, единственную в своем роде? Если украл еду у умирающего от голода? Если убил? Моральный вред можно только искупить, и самый первый и самый сложный шаг — признать травму другого народа, другой группы людей.

В последние годы нарастает дискуссия вокруг признания факта геноцида армянского населения в Османской империи в 1915 году. Аргументы Армении базируются на зафиксированных фактах погромов, а также на свидетельствах большого числа очевидцев, среди которых есть как выжившие армяне, так и сторонние наблюдатели — миссионеры, военнослужащие из числа немцев, американцев и других народов. Возражения сторонников позиции отрицания базируются на таких аргументах, как тезис провокации11, на объяснении значительного уменьшения армянского населения некорректными данными переписи, а также на выдвижении встречных обвинений в истреблении армянами мусульманского населения. Обе стороны последовательно отрицают либо игнорируют возражения оппонентов. Среди причин, по которым армянское сообщество лоббирует признание геноцида, можно выделить не только экономические и территориальные, но и морально-этические. Отчего та, а не иная квалификация события более чем вековой давности по сей день имеет такое большое эмоциональное значение?

В ситуации, когда определены, пусть и задним числом, рамки события, когда зафиксированы интерпретации и ограничен круг возможных трактовок, появляется фундамент для построения дальнейшего процесса взаимодействия. “Решающее различие между победителями и побежденными, с одной стороны, и преступниками и жертвами, с другой, состоит в том, что во взаимоотношениях последней пары отсутствует всяческая симметрия. Там сражения вообще не происходит, а имеет место лишь страшная асимметрия превосходящей силы и полного бессилия, идет преследование и уничтожение без всякого сопротивления”12. Жертва бессловесна и бесправна a priori, отрицаемая жертва лишена права на память и на реабилитацию, лишена возможности восстановления справедливости, и вынуждена раз за разом обращаться к моменту травмы. Выйти из этого состояния позволяет совместная проработка прошлого, которая “по своей сути заключается в обращении к субъекту, в усилении его самоуверенности и тем самым и его «я»”13.

Зрелый человек — и зрелое общество — определяется в том числе способностью признать свершившуюся в прошлом несправедливость, открыто говорить о фактах, не предпринимая попыток их исказить или утаить. Так, квалификация истребления мирного населения по национальному или религиозному признаку как геноцида, а не как-то иначе, открывает для общества возможность прожить эту травму. Первоначально всегда существует соблазн закрыть глаза на болезненное, неудобное, неприятное, совершить “жест необходимости все забыть и все простить, приличествующий лишь тому, кто испытал несправедливость, [и который] практикуется сторонниками тех, кто виновен в совершении этой несправедливости”14. Но история учит тому, что любой акт агрессии оборачивается травмой не только для жертвы, но и для агрессора, и, избегая осознания, он так же лишается права извлечь урок и избежать совершенных ошибок в будущем.

Скатываясь в самоуничижение в попытках искупить вину предшествующих поколений, мы рискуем поддаться соблазну поставить себя на место новой жертвы, и тем самым запустить новый круг несправедливости. Одним из способов избежать этого может стать осознанная рефлексия совершаемых действий и их причин, и речь не только об экономических инструментах, таких, как компенсации.

В России существует огромный пласт вины. Речь идет о жертвах Великого террора 1930-х годов. От исторических примеров, которые были рассмотрены ранее, травма ГУЛАГа отличается тем, что и агрессор, и жертва являются частями одной нации, гражданами одной страны, и, может быть, были заключенными одного лагеря15. Где провести границу между искупающими вину и между прощающими?

Современные публичные акции, направленные на реабилитацию жертв великого террора — “Возвращение имён”16, приуроченная к Дню политзаключенных, проект “Последний адрес”17 — и ставящие своей целью вспоминания и сохранения имен тех, кто погиб в те годы, в этом контексте становятся целокупными актами искупления вины и проживания скорби.

Любой процесс осознания значения деяний начинается с того, что признается их факт. “Гордость и честь закрывают доступ к памяти, препятствуя признанию вины”18, и поэтому первым, самым важным и наиболее полным актом искупления вины становится обеспечение права на максимально объективное и полное знание о событиях и право на память о них.

1. Дэвид Фельдман Ли, Дэниел Кравец. Заново рожденные. — М., Альпина нон-фикшн, 2016.

2. Справедливость (Iustitia) — это постоянная и неизменная воля вменять каждому свое предписание // А.Л. Смышляев. Домиций Ульпиан и его трактат “Об обязанностях проконсула”. // Вестник древней истории. 1985, № 4. С. 221—226.

3. В цитируемом издании использованы слова “правосудность” и “неправосудность”, которые переводчик приравнивает к “справедливость” и “несправедливость” соответсвенно, о чем есть отметка в комментариях.

4. Аристотель. Никомахова этика. // Философы Греции. — М., ЗАО «Издательство "ЭКСМО-Пресс», 1997.

5. Аристотель. Там же.

6. Так, после Второй Мировой войны союзники были большинством победителей, превосходящим по силе Германию и Японию.

7. Джорж Оруэлл. «1984» (англ. Nineteen Eighty-Four) — 1949.

8. В.А. Сороченко. Энциклопедия методов пропаганды. — 2002.

9. Алейда Ассман. Длинная тень прошлого: Мемориальная культура и историческая политика. Пер. с нем. Бориса Хлебникова. — М., Новое литературное обозрение, 2014.

10. Андрей Гронский. Неслучившееся покаяние: историческая травма, вина и социальная ответственность. // http://ruspsy.net/phpBB3/viewtopic.php?f=143&t=2124

11. Тезис провокации говорит о том, что силовые методы воздействия на мирное армянское население послужили ответом на бунты и агрессию со стороны армянских экстремистов, и имели своей целью только подавление народных волнений.

12. Алейда Ассман. Там же.

13. Теодор Адорно. Что значит "проработка прошлого”. // Неприкосновенный запас, 2005, 2­3(40­41).

14. Теодор Адорно. Там же.

15. Е.Гинзбург. Крутой маршрут. — М. Астрель АСТ, 2010, с. 459.

16. Возвращение имен http://www.october29.ru/

17. Последний адрес http://www.poslednyadres.ru/

18. Алейда Ассман. Там же.