Издательство Университета Дмитрия Пожарского и Библиотека истории русской философии и культуры «Дом А.Ф. Лосева» в конце декабря провели презентацию XIV тома журнала «Аристей»: Античное наследие. Современный взгляд». Главный редактор журнала, известный российский филолог-классик и историк-антиковед Александр Подосинов рассказал о значении античного наследия для современного человека, проблемах отечественного антиковедения и даже о том, почему древние языки стоит изучать еще в школе.

— Почему история античности и классическая филология так тесно связаны? Нужно ли исследователю античности быть обязательно филологом?

— Идеальное состояние антиковеда — владение древними языками. Представьте себе, каково изучать историю французской революции, не зная французского языка? Трудно и странно. Древние языки в отличие от живых еще и очень сложные языки, поэтому с ними необходимо быть филологом. Не всем историкам античности это удается, что сказывается на их успехах. Идеальное сочетание для антиковеда — Altertumswissenschaft — немецкая наука об античности предполагает непременное соединение этих двух специальностей: классическая филология и история античности, поэтому историк Моммзен издает античных авторов с тончайшими филологическими комментариями. Мы же в России пока за это боремся, пропагандируем, пишем, чтобы образовывать в древних языках будущих историков в университетах, школах, гимназиях. Я заведую кафедрой древних языков исторического факультета МГУ, и там на первом месте привитие будущим антиковедам и медиевистам древних языков — это обеспечит нашим ученым успех в академическом, как минимум, сообществе.

— Почему Россия отстает в изучении античности?

— Латынь и греческий были искоренены из образования с 1918 года, в то время как раньше русская классическая гимназия была кузницей будущих византинистов и антиковедов. Итоги плачевные. Был яркий случай, в СССР: как-то главный редактор философской энциклопедии, весьма либеральный по тем временам человек, попросил филолога Сергея Сергеевича Аверинцева написать туда статьи про античную философию — потом в каждому вузе, где есть философский факультет, страшно ругали этот энциклопедический том, мол как это филолог посмел зайти на нашу философскую территорию? Сейчас же это самое лучшее издание философской энциклопедии за все советское время.

Мы каждый год находим греческие и латинские надписи в Северном Причерноморье, которым занимаются многие археологи и историки. Их расшифровка — очень тонкое дело. Есть целая наука о надписях, эпиграфика, которая занимается расшифровкой надписей — например, если речь идет о древнегреческом, то при расшифровке нужно учитывать диалект, он может быть ионический или дорический, которые употреблялись в разные века. В итоге ученый открывает, что надпись была сделана во второй половине 3 века до н. э., потому что только во второй половине века буквы писали таким образом. Так вы получите фрагмент и восстановите всю надпись, но как можно это сделать без досконального знания языка?

— Где в мире центры сосредоточения лучших ученых-антиковедов?

После полной изоляции нашей науки, филологической, исторической, когда она существовала в вакууме, без литературы, мы были во многом захолустной провинцией в области антиковедения. На мировую арену с нашими исследованиями выходить было попросту стыдно. Теперь мы стали ездить за границу, появилось много стипендий, стажировки в лучших центрах Америки, Англии, Франции и Германии, благодаря чему все больше видно наше влияние и значение в мировом антиковедении. На западе традиция преподавания латыни и греческого продолжается в современных школах уже много веков. Когда я приезжаю в какой-нибудь европейский университет на семинар, тут же бегу в местную гимназию знакомиться с директором, прошусь поприсутствовать на уроках — часто получаю в подарок очень ценные школьные учебники. В Австралии я как-то целый день провел там в гимназии, где каждый день преподают детям латынь и греческий, и это считается незыблемой основой хорошего гуманитарного образования. Студенты, поступающие в европейские вузы на филологию, без словаря читают сложнейший текст из анналов Тацита — то, с чем у нас не справляются порой аспиранты, западные школьники делают в детстве. Поэтому традиционные антиковедческие «хабы» — это Берлин, Гейдельберг, Гамбург, Мюнхен, Париж и Эколь Нормаль (Высшая нормальная школа — прим.), Италия, Великобритания с Оксфордом и Кембриджем — это те точки, где я сам часто бываю, где счастлив «зарядиться». В американский Стэнфорд античники традиционно приезжают заниматься античной филологией и историей из–за потрясающе собранной библиотеки и условий для работы. Это очень удобно — многие мои коллеги провели по году в этом университете. Они живут там с семьей в предоставленном университетом коттедже, дают 1-2 доклада за год, а остальное время работают над исследованиями, пишут книги — так и должно быть везде.

— А зачем детям латынь?

— Больной вопрос родителя: зачем в школе латынь, если дети не будут медиками и биологами? Отвечаю: латынь — это просто основа хорошего гуманитарного образования. Древний язык изучается совсем не так, как современный, который мы осваиваем по принципу попугая. Латынь мы познаем изнутри как систему, поэтому после латыни все романские языки познаются без страха, и вам уже известны многие грамматические правила. Это и есть филологическая направленность гуманитарного знания. Другая направленность — историческая, общественная, социальная, в результате которой приходит понимание того, кто мы, здесь в России. Если мы европейцы, то надо признать, что вся наша цивилизация также построена на античности. А если нет — можно спокойно приехать в Рим и как гот, скиф, вандал ходить, посмеиваться, пинать ногой камни, на которых что-то написано. А можно сесть на корточки перед камнем с высеченной крылатой фразой, и прослезиться, увидев знакомое из школьных латинских текстов имя.

Приобщение к античности в данном случае есть приобщение к мировой культуре. И наше введение латыни с 1989 года в среднюю школу на Западе было воспринято как возвращение России из варварства в цивилизацию. Когда я в 1990 году делал доклад в Голландии и упомянул о возвращении в России латыни, ученые мне рукоплескали, а репортеры не давали прохода — это была революция. 70 лет мы жили как дикари, такими нас видел мир. Я считаю, что ребенок, который в детстве помучался над текстом Вергилия или Овидия, читал Цезаря и Цицерона — это совсем другой человек.

— Как изучение античности можно соотнести с практикоориентиованным образованием?

Классика нужна всем. Конкретно: ученым, редакторам, издателям, журналистам, искусствоведам, театроведам и т.д. Например, зачем славяноведам латынь? Студент занимается средневековой историей Праги, где все написано на латинском языке, конечно, он без языка как без рук. Долгое время в европейских парламентах прения шли на латыни, а в России в 19 веке на латыни защищались диссертации в Московском университете.

Когда проводилось исследование среди успешных руководителей крупнейших корпораций мирa, социологи нашли интересную закономерность — те, кто изучал в школе латинский язык и греческий, оказались самыми лучшими управленцами. Лауреат нобелевской премии Вернер Гейзенберг брал к себе студентов только после классической гимназии, где с 5 по 13 класс этот «бедный ребенок» почти каждый день читал по-гречески и латыни, а потом сдавал тяжелейшие экзамены. Почему? У них мозги начинают думать по-другому. Латинский язык — очень логичный и систематический, во многом подобен математике и является гимнастикой ума, в результате которой формируется правильное мышление. Это не профессионально ориентированный предмет, а куда больше, предмет, который делает человека мудрым, образованным, прозорливым, тонким.

— С чего нужно начинать изучение античной культуры/ истории? Стоит ли популяризировать и «заземлять» античность как Кун или поддерживать академический пиетет?

— Мне кажется абсолютно правильным начинать изучение античности с Николая Куна (автора «Легенд и мифов Древней Греции» — прим.) — это наше национальное достояние. В каждой культуре всегда есть какая-то книжка, благодаря которой вырастают ключевые фигуры истории, так было с Генрихом Шлиманом — ему в детстве подарили книжку про взятие Трои, и он сказал: я найду эту Трою. Вырос, стал миллионером, бросил все и поехал искать Трою — и ведь нашел. Беда нашей науки в том, что мы мало внимания обращаем на популяризацию античности. Как правило, популярную литературу или материалы в СМИ пишут не специалисты. Мы, академические ученые, считаем вроде как ниже своего уровня опускаться до научпопа, к тому же у нас монографии, конференции, статьи, в общем — руки не доходят. Полки западных книжных магазинов в сравнении с нашими изобилуют литературой по античности, красочной, легко читаемой. Мои друзья профессора из Германии пишут по 3-5 научно-популярных книг каждый. К примеру, «Клеопатра и Цезарь» немецкого профессора Вольфганга Шуллера, звучит как название сериала — но книга при этом глубоко научна и интересна интеллигентным массам, которые поголовно следят за выходом подобной литературы и зачитываются ей. Просто потому, что они так воспитаны.

— Для кого выходит журнал «Аристей»?

В России выходит журнал «Вестник Древней истории», который пропагандирует себя как сугубо академическое российское издание, и «Гиперборей» — журнал, издаваемый нашими учеными на Западе. Вот и все «новости античности» против минимум 5-10 журналов, которые выпускают иностранные коллеги в своих странах. Конечно, это крайне мало — а это «вакуум», который нам заполнять и заполнять. Я встретил молодых ребят-аспирантов, которые рвутся развивать отечественную науку, мы начали издавать свой журнал «Аристей» — вестник классической филологии и древней истории. Статьи мы публикуем по эпиграфике, истории, филологии, мифологии, философии, то есть журнал весьма пестрый, понятно, что рассчитан на нашего брата ученого — я как главный редактор, бывает, читаю материал и понимаю не все всегда. Но мы гордимся научными работами коллег, это потрясающе, они пишут действительно на мировом уровне, и с удовольствием публикуем их работы. В отличие от чисто академического «Вестник Древней истории» мы задумывали развернуть издание к более широкому читателю, и я все время за это борюсь со своей очень строгой молодежной редколлегией.

В «Аристее» есть рубрика «Классические языки в России», где недавно даже была статья про латинизмы Солженицына. Публикуем дореволюционные работы российских ученых, которые много занимались этой темой, например — работы Федора Корша, который переводил в частности Пушкина на латынь. Конечно, каждый номер открывает статья на латинском. У нас яркая обложка и своя особая верстка — стилем занимается Алла Белоусова, которая разработала особые шрифты и символику журнала. Это важно, ведь мало кто сейчас интересуется печатным словом, если это не фетиш или книга для интерьера.