Вячеслав и Жанна Океанские. Последний вагон уходящего прогресса: эсхатология и ноосфера
Завершающая статья цикла, посвящённого экспликации феноменов культуры и цивилизации через оптику русской литературы, и кризисологическому подходу к эсхатологии и ноосфере.
В статье поставлены вопросы о перспективах цивилизационной истории, показан семантический дуализм внутренней формы слова ”кризис“, осуществляется последовательная четверичная типизация кризисов, указывается возможность аллегорического сближения ведической и античной традиций с христианской апокалиптологией, рассмотрено современное утопическое и антиутопическое моделирование бытия на фоне его фундаментальной эсхатологии.
Если посчитать сколько раз любому человеку предстоит в своей жизни встретить Новый год, то больше всего поражает тот факт, что это можно сделать в течение одной минуты — не так уж и долго, не правда ли? Пред чем мы здесь стоим — и что нас обступает? Если скоротечная жизнь напоминает сновидение — то не вечное ли Пробуждение объемлет её? Либо же, напротив, неисследимая кармическая бездна иных снов — угасающих призраков, для которых нет иного исхода, кроме всепоглощающего Небытия?
В новом повороте цивилизационной истории мы спешим за искусственным интеллектом и генетической инженерией (весомость которых не ставится под вопрос), но подлинное будущее — это, конечно, Вечность, а не «прогорающее в звёздах время» (вспомним тут замечательного советского астрофизика Н.А. Козырева и протоиерея Сергия Булгакова, отмечавших, каждый по-своему, что «временность имеет свою глубину, тоже входящую в вечность» [1, с. 318]); и начинается она прямо здесь, входя в настоящее, подобно тому, как всеомывающая Бесконечность входит в любой числовой ряд, никогда не сливаясь с ним… Она совсем не похожа на преходящее, то есть — на всё остальное. А потому мы практически не видим её нашими обычными плотяными глазами. Тем не менее, границы их немалых возможностей в сопряжении с глубочайшими поэтическими озарениями о звёздах, которые «светят словно Божьи очи», гениально представлены А.С. Хомяковым в предсмертной неоконченной записи: «Мне пришла мысль, что вся эта красота, которою я любуюсь, есть уже прошедшее, а не настоящее. Положим, что край горизонта виделся мне только какою-нибудь долею терции позже, чем он действительно существовал; но уже месяц, мною видимый, был слишком целою секундою старше настоящего, а свет, который он посылал ко мне, был уже несовременен несколькими минутами; ещё далее в прошедшее уходил Юпитер; Сириус, мигающий перед глазами жителя села Богучарова, был не теперешний, а тот, который был тому года два или более назад; а те мелкие бесчисленные звёзды, которые искрились по всему небу, это были звёзды, которые были тому десять, пятнадцать, сто или тысячу лет и более назад. Я не видел ничего, ровно ничего современного моему видению, и почти ни одного предмета, современного другому. Всё, что я видел, могло уже не быть…» [2, с. 322 — 323].
Тема всеобщей бренности неизбежно поднимается при рассмотрении кризисологии как учения о
Верховный, уранический аспект архетипической свободы А.С. Хомяков именовал «иранством», а базовую геоцентрическую необходимость — «кушитством» [4]. Это фундаментальное соотношение вертикального символизма неба и земли остаётся неизменным в базовой структуре любого кризиса: первому соответствует Аполлон, второму — Дионис. Р. Гвардини связывает с последним архаические представления о первоосновах самой темпоральности [5] — иными словами, глубинную связь самого кризиса с качеством времени; между тем кризису во времени всегда соответствует хаос в пространстве, отсылающий нас к нижнему миру зыбей и тёмных вод реальности, где базовая неустойчивость является, пожалуй, основным экзистенциальным показателем.
Аполлону же, напротив, соответствует — верховная светосфера с её идеациями и люминофаниями. Однако же духовное восхождение туда предполагает последовательное расширение кризисологических масштабов, связанных так же с открытием возрастающей фундаментальной нестабильности, на чём необходимо остановиться подробнее, обращаясь далее к разработанной нами [6; 7; 8; 9] типизации кризисов.
Эту теоретическую модель можно представить в виде четверичной последовательности, первые три ступени которой обусловлены преходящими кризисами, последняя — Непреходящим: краткосрочные кризисы, не успевающие внести коррозию в континуум смысла человеческой жизни, осуществляются в нескольких циклах суточного круга и подчинены его символике, связанной со сменой дня и ночи (например — элементарная простуда); среднесрочные кризисы развёртываются в рамках годового круга, обуславливающего чередование зим и лет (например — конфликты поколений, изживание кармы рода); долгосрочные кризисы реализуются за пределами жизни нескольких совмещённых поколений и длятся целые столетия (например — парадигмальные сдвиги, эпохальные разломы); сверхдолгие кризисы просматриваются в
Подъём человека над временем был бы в буквальном смысле выходом из сверхдолгого кризиса, полной отработкой антропной кармы — вхождением в мокшу и обретением высшей вселенской возможности — способности к подлинному божественному творчеству. Эти интенции ведической интеллектуальной традиции остаются в большом времени как памятником высоты подъёма человеческого духа [10], так и, увы, тщеты самого чисто антропологического намерения окончательно выбраться за пределы сподручного культурно-исторического материала. Укажем и на инфрафизические опасности выпадения из земного времени в инфернальные глубины ада…
Впрочем, можно говорить о возможности аллегорического сближения эсхатологических традиций ведической и античной культур с христианской апокалиптологией. Апокалипсис в древнегреческой мифопоэтической транскрипции, с которой он некоторым образом непосредственно связан, демонстрировал бы полную и необратимую победу аполлинических сил над дионисийскими, а также окончательное укрощение хаоса и оформление бездны, являющее бесконечность как нерушимый кристалл.
Нам представляется, что общехристианский взгляд на эти вещи был хорошо сформулирован в замечательной книге А. Дж. Тойнби «Цивилизация перед судом истории», непосредственно — в главе под названием «Христианство и цивилизация»; автор называет наш земной человеческий мир «провинцией царствия небесного» и пишет далее: «Как считает Платон, мы живем в огромной, но узкой впадине, и то, что мы принимаем за воздух, есть на самом деле осевший туман. Если в один прекрасный день мы сумеем взойти на вершину и вдохнем чистый эфир, увидим солнце и звёзды, то лишь тогда мы поймём, каким мутным и тусклым был наш мир там, в низине, где в небесные дали мы смотрели сквозь туман, которым и дышали, как рыбы сквозь толщу воды» [11, с. 419 — 420].
Всё приведённое и сказанное нами подчёркивает не просто многоуровневую устойчивость, но и базисную универсальность самого кризисологического понимания реальности, вне которого пролегают известные и опробованные в человеческой истории мажорные пути гармонии и прогресса, в неминуемом пародийном пределе ведущие к миражам и пропастям.
Отметим очевидный прогрессистский утопизм и рационалистический неоклассицизм всей известной классической «ноосферной» парадигмы, построенной на том, что М. Хайдеггер называл «забвением бытия» в качестве «фундаментальной темпоральности», между тем, его современник М. Пруст «в поисках утраченного времени» истолковывал саму человеческую жизнь как «песочные часы»; последние оставляют шанс только котловану ноосферы, а потому требуют коллективных «галерных работ»: «Человек — раб социума, но он в немалой степени и раб ноосферы» [12, с. 37], — проникновенно отмечает современный московский мыслитель…
С другой стороны, очевидна и
Но и антиутопия классического романского традиционализма, восходящего к благороднейшему Жозефу де Местру и необратимо погружающая нас в
Вопреки всякому «объективному» положению дел, человек и цивилизация в истории культуры (а последняя и есть — уникальный способ осуществления бытия человечества в космосе) соотносятся в напряжении никогда не совпадающих траекторий свободы и судьбы, за различием которых стоит в конечном итоге то, что Августин Блаженный фундаментально противопоставил в качестве «града Божьего» и «града земного»… Автор «Философии хозяйства» через несколько лет после своей великой книги, однако, пишет: «Хозяйство, как связанное с проклятием земли, не имеет в себе эсхатологических задач, переходящих за грань смертной жизни этого века… Поэтому оно… должно прерваться, подобно человеческой жизни» [1, с. 318].
Все рассмотренные сценарии (ноосферный, аграрный, инволюционистский) по-своему упираются в эсхатологию (которая в современном мире «стала тускнеть» [13, с. 168]: первый — её отменяет, второй — замалчивает, третий — эксплуатирует); по сути же это есть современные формы неокушитства — возрождение, скажем языком поэта К.Д. Бальмонта, «тяжких плит» древнего Египта… И только эсхатологическое знание несёт в себе непреходящее Благо и весть освобождения! Подлинная Ноосфера, на которую никогда не случится прорухи — в Божественной Плероме; подобно Граду Небесному она всегда уже есть, от века приготовлена и «не от мира сего»… Достигается ли она посредством эволюции? — вопрос наивный, поскольку последняя есть лишь прогрессистская неомифологическая редакция, а значит имманентистский суррогат и заглохшее сердце подлинной эсхатологии — вечной музы ускользающего трансцендентного.
Когда протоиерей Александр Шмеман говорит в своих лекциях, что «наша смерть, принимаемая в Христову смерть, очищается, исцеляется и освобождается от смерти» [13, с. 91], представая уже как «путь к воскресению, к окончательной победе Бога, к новому небу и новой земле, к исполнению Царства Божия, когда Бог будет ”всё во всём“» [13, с. 98], а «без Бога любое ”посмертное существование“ — всё равно смерть, всё равно падение в бездну» [13, с. 97] — возникают наши последние вопросы: не подводит ли подлинное и высшее развитие человека к непосредственному открытию двери в эсхатологическое раскрытие пакибытия — незаслуженного дара, летящего из будущего нам навстречу? Оправдана ли сама поспешность и сектантская суетность пред столь грандиозными неизведанными перспективами? Не предпочтительнее ли иногда опоздать на уходящий поезд [14] и в джунглях оседлать своего любимого тигра?
Библиографический список
1. Булгаков С.Н. Свет невечерний: созерцания и умозрения // Булгаков С.Н. Первообраз и образ: Соч.: В 2 т. Т. 1: Свет невечерний. СПб.:
2. Хомяков А.С. Второе письмо о философии к Ю.Ф. Самарину // Хомяков А.С. Полн. собр. соч.: В 8 т. М., 1900. Т. 1.
3. Генон Р. Символы священной науки. М.: «Беловодье», 1997.
4. Хомяков А.С. Записки о Всемирной Истории // Хомяков А.С. Полн. собр. соч.: В 8 т. М., 1900. Т. 5 — 7.
5. Гвардини Р. Гёльдерлин. Картина мира и боговдохновлённость. СПб.: «Наука», 2015.
6. Океанский В. П., Океанская Ж.Л. Будущее России и кризисы цивилизаций (диалектическая футурология культуры) // Известия Высших учебных заведений. Серия «Гуманитарные науки». Т. 4 (2013). Вып. 2. С. 149 — 153.
7. Океанский В. П., Океанская Ж.Л. Константы культурного бытия и кризисность современной антропологии // Философия хозяйства: Альманах Центра общественных наук и экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова. Специальный выпуск. 2015. Апрель. С. 45 — 51.
8. Океанский В. П., Океанская Ж.Л. Имя времени: кризисология как учение о темпоральности и диалектика культуры // Философия хозяйства: Альманах Центра общественных наук МГУ им. М.В. Ломоносова. 2016. № 3 (105). С. 202 — 206.
9. Океанский В. П., Океанская Ж.Л. Кризисы: имя сущности и уровневая типология // На пути к гражданскому обществу: Научный журнал. 2017. № 3 (27). С. 58 — 59.
10. Генон Р. Человек и его осуществление согласно Веданте. М.: «Беловодье», 2004.
11. Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории. М.: «Айрис-пресс», 2003.
12. Осипов Ю.М. Белые скрижали. Сумма иного знания. Антиучебник. М.: «ТЕИС», 2016.
13. Шмеман, Протопресвитер Александр. Литургия смерти и современная культура. М.: «ГРАНАТ», 2013.
14. Леонтьев К.Н. Епископ Никанор о вреде железных дорог, пара и вообще об опасностях слишком быстрого движения жизни // Океанская Ж.Л. Пособие по культурологии для студентов-негуманитариев (хрестоматия). Шуя: Центр кризисологических исследований ГОУ ВПО «ШГПУ», 2012.
Океанский Вячеслав Петрович -
доктор филологических наук, профессор по кафедре культурологии;
заведующий кафедрой культурологии и литературы,
научный руководитель Центра кризисологических исследований,
Шуйский филиал Ивановского государственного университета, г. Шуя;
профессор кафедры общецерковных дисциплин
Иваново-Вознесенской Свято-Алексеевской Духовной Семинарии,
действительный член Академии философии хозяйства (МГУ им. М.В. Ломоносова),
член-корреспондент РАЕ.
E-mail: ocean_65@mail.ru
Океанская Жанна Леонидовна -
доктор культурологии, профессор по кафедре культурологии и литературы;
профессор кафедры иностранных языков и профессиональных
коммуникаций ИПСА ГПС МЧС России.
E-mail: ocean_2004@mail.ru