Традиционно принято считать что психиатрия — это наука, а философия — нечто ей противоположное. Наука опирается на то, что есть “на самом деле”, а философия — на что-то эфемерное, неуловимое, и в сущности своей есть просто набор запутанных высказываний, в которых невозможно уловить суть. Принято считать, что философы — это те, кто избегают четкости и прямых ответов. На самом деле, это мнение описывает больше “бытовую” философию, чем академическую. Академические философы, те, кто занимаются исследованиями и преподаванием в университетах и исследовательских центрах, обязаны считать четкость высказывания главной оправой любой мысли. Академическая философия занимается всевозможными проблемами — от этики до логики, от политики до биологии. Среди разных философий существует и философия психиатрии. В некоторых вопросах проблематика философии психиатрии схожа с проблематикой философии науки как таковой. Философия науки — это критика проблем, которые наука самостоятельно решить или не может, или же игнорирует. А какие проблемы могут быть у психиатрии? Что она не может решить без помощи философии?

Психиатрия занимает особенное место, потому что объект изучения психиатрии как минимум частично неосязаем. В то же время классические научные методы направлены на объекты либо существующий во времени и пространстве, то есть материальные объекты, либо на объекты независимые от времени и пространства, как, например, математические законы. К психиатрии же вообще непонятно какие методы применять. С одной стороны, психика как минимум частично невидима для глаза. Это не значит, что у психики есть эфемерное тело. Это значит что процессы, происходящие в психике других людей, невозможно наблюдать напрямую (только через их действия и описания, прямые и непрямые), а свои собственные психические процессы и вовсе закрыты всевозможными психзащитами. С другой стороны, психика — это совсем не математический закон, это конкретный процесс осуществляющийся во времени и пространстве. Так как же его изучать?

Традиционно психиатрию относят к разделу медицины и используют методы медицины. Медицина на сегодняшний день ориентирована на биологию, поэтому психиатрия радостно изучает мозг. Несмотря на то, что изучение работы мозга пополняет наши знания о психике, мозг не исчерпывает всех интересов психиатрии. Помимо вопросов о том, какие процессы происходят с нейротрансмитерами, психиатрия занимается еще и такими проблемами, как причины психических болезней, какие ощущения возникают у пациента (какого это — жить с шизофренией/депрессией/анорексией) и как можно классифицировать психические болезни. Проблема классификации наиболее иллюстративно показывает почему кроме медицины психиатрии нужна еще и философия. Известно, что в медицине классификация болезней основывается на причине (этиологии). Есть болезни инфекционные, есть аутоиммунные, есть психосоматические. Это эффективно, потому что узнав причину заболевания, можно назначать лечение и делать прогноз. В психиатрии же в большинстве случаев невозможно определить причину заболевания.

Больше ста лет назад Карл Ясперс в своей «Общей психопатологии» писал о разнице понимания и объяснения психических процессов. Открытие гравитации было открытием нового закона и новой константы, потому что гравитация работает всегда, при любом эксперименте, при любом количестве повторений. Это называется связь — между падением камня на землю и существованием гравитации. В психике тоже есть связи. Есть, например, связь между пребыванием на войне и посттравматическим расстройством. Или между воспоминанием об уютном вечере с чашкой какао и желанием сварить себе чашку какао прямо сейчас. Однако разница между этими связями и физическими законами в том, что первые индивидуальны и изменчивы, а вторые постоянны. Посттравматическое расстройство принимает разную форму у разных людей. Приятное воспоминание о какао зависит от многих других факторов, ведь оно могло бы и быть неприятным, если бы, например, держа чашку какао, человек узнал плохую новость. То есть психические связи индивидуальны, и в каждом отдельном случае, в каждой истории, их нужно находить заново. На этом же принципе держится и другой “подвох” психиатрии: прогноз развития болезни можно делать только очень приблизительно и никогда нельзя достигнуть точности. Коморбидность (со-существование нескольких болезней у одного пациента) психических болезней очень высока. Например, анорексия и булимия часто сосуществуют с биполярным расстройством, при этом непонятно, что из этих трех лежит в основе в каждом индивидуальном случае. Как правило, этот микс еще приправляется тревожным расстройством. Посттравматическое расстройство может перейти в депрессию, или шизофрению, или в психоз. Как в таких условиях в принципе может существовать классификация расстройств?

Последняя версия справочника психических болезней DSM -5 (Диагностическое и Статистическое Руководство по Ментальным Расстройствам) носит исключительно описательный характер: классификация решила отказаться от спекуляции о причинах и сфокусироваться исключительно на описании симптомов. Однако даже здесь есть огромная почва для критики. И вот мы подошли к роли философии в психиатрии. Классификация по симптомам, как она есть сейчас, чревата неточностью диагноза. Два человека с похожими симптомами могут получить разные диагнозы: бессонница, нарушение аппетита, ночные кошмары, неясность мышления могут обозначать и тревожное расстройство, и депрессию, и постравматическое расстройство. С другой стороны, два человека могут иметь один и тот же диагноз и совершенно разные симптомы. Например, и бессонница и сонливость, или отсутствие аппетита и усиленный аппетит — все это симптомы депрессии.

В этих условиях философия психиатрии задается не столько даже вопросом классификации, а более фундаментальным вопросом — что такое психическая болезнь? Основное преимущество философии в том, что она очень четко понимает НЕ-абсолютность науки. Наука переписывалась и переписывается, и то, что считалось правдой в одно десятилетие, яростно отрицалось в другое. Поэтому философия использует комбинации разных методов и создает новые теории, воспринимая любую информацию критично. Где биология бессильна дать ответ, приходит феноменология. Философия создает новые интерпретации фактов, в том числе и данных, полученных наукой.

Одним из самых известных философов психиатрии был Мишель Фуко, который описал создание самого концепта “психического расстройства” вместе с развитием дисциплинарного общества. Современные философы психиатрии идут не столько против науки, сколько вместе с ней. Они занимаются такими вопросами, как “Является ли психическая болезнь культурным предрассудком или объективно существующей единицей?”, “Какое можно дать определение психическому расстройству?”, “Почему некоторые расстройства часто случаются в одной стране, но никогда — в другой?”. Например, среди детей-эмигрантов в Швеции есть такие, которые впадают в полурастительное состояние и перестают говорить и вообще реагировать на внешний мир. Это расстройство в таком виде не встречается ни в одной другой стране. “Почему история зафиксировала расстройства, которые больше не случается в современном мире?”. В девятнадцатом веке, когда мир стал двигаться в сторону глобализации, были случаи “сумасшедших путешественников”, которых находили в далеких от их дома странах и они совершенно не помнили, как оказались там. Философы психиатрии занимаются вопросами “Что такое депрессия и в чем ее суть?”, и “Почему нам понадобился диагноз ‘биполярного расстройства”, которое не существовало в первых версиях DSM -5?”. “Почему гомосексуальность считалась расстройством в первых версиях, но больше не включена в список расстройств?’. “Как различить биологическую и культурную составляющую расстройства?”

Как философ, я вижу еще одну причину для занятий философией: упражнение мозга. Другими словами, никогда не стоит забывать, что научное знание, информация в интернете и школьных учебниках, книги, дискуссии — все это не открытие какой-то объективно существующей правды, а человеческое (ограниченное) описание воспринятых вещей и событий. В применении к философии психиатрии это значит примерном следующее: не стоит классифицировать людей по диагнозам. Диагнозы слишком часто были орудием управления народом. Сумасшедшие так же часто были великими лидерами. Каждый имеет право на свое собственное расстройство. Реальность, тем более невидимая, слишком многогранна для того, чтобы быть классифицированной.