Create post
Балет

Сновиденческий дар Бориса Эйфмана. «Анна Каренина»

Elena Shugaley
ира баг
Daria Markova
+2

Всем выдающимся деятелям искусства присущ свой узнаваемый стиль. Балет «Анна Каренина» — один из тех спектаклей, где раскрывается неповторимый авторский «почерк» Эйфмана. Здесь объединились музыка знакового для него П.И. Чайковского, русская классическая литература, склонность к хореографическому психоанализу героев, сложная световая партитура, вневременной характер содержания спектакля и самое главное — уникальный пластический язык Эйфмана.

Фото: Майкл Кури

Фото: Майкл Кури

Спектакль «Анна Каренина» (2005) стал шестым балетом из восьми, поставленных по мотивам русской классической литературы.* В интервью Российской Газете (04.03.2006) Борис Эйфман признался, что «Анна Каренина» — «высшая точка развития моего театра».

Главная сюжетная линия в балете — Анна и её отношения с Вронским и Карениным. Для ценителей творчества Эйфмана не станет откровением его отрицание клишированного, одностороннего восприятия психологии героев литературного произведения. Его персонажи — живые люди, не плохие и хорошие, а настоящие. Анна захлебывается страстью к легко пленившему её Вронскому и мучается в оковах брака с Карениным. Лейтмотивом её чувств становится железная кровать. Вокруг кровати Анна вьется, изнывая от неутоленного желания, к кровати же она прикована после исполнения супружеского долга; кровать становится опорой для сложных акробатических па в дуэте с мужем, символизируя сложность этих отношений. Алексей Каренин у Эйфмана — яркий, темпераментный персонаж. Он поглощен Анной, горячо её любит, но, на протяжении спектакля не покидает чувство, что в нём есть качества отрицательного героя — танец Каренина экспрессивен, насыщен прыжками и резкими, властными жестами, он скручивает Анну в дуэтах и сражается за неё в кульминационном трио главных героев.

Пользуясь своим «сновиденческим даром», в последних двух сценах Эйфман доводит эмоциональное возбуждение до оглушительной силы. Анна принимает морфий и проваливается в галлюцинации, где пульсирует комок обнаженных человеческих тел, засасывающий её в себя. И про Каренину становится всё ясно. Вместо музыки здесь скрипы, стоны и тяжкие вздохи — перед нами подсознание женщины с оголенными нервами. В её сон просачивается видение-Вронский, но это совсем не то, что может ожидать зритель, видевший сны Мехмене Бану в «Легенде о любви» и Джеймса в «Сильфиде» или опиумные видения Солора в «Баядерке». Здесь Анна то покоится, как ребенок, на руках у возлюбленного, то с агрессивными jete нападает на него. Эйфман визуализирует «сонные» причуды подсознания — герои передвигаются в перпендикулярных друг другу плоскостях, а когда они идут под руку, Анна становится ростом Вронскому по колено.

Фото: Хана Кудряшова

Фото: Хана Кудряшова

Сон как литературный прием особенно часто использовался русскими писателями XIX века. Особая роль снов в раскрытии психологических портретов героев свойственна и балетной драматургии Бориса Эйфмана. В опиумном сне Анны происходит серьезный перелом её душевного состояния, что передается хаотичной хореографией героини, — ломаной, и одновременно извивающейся или дрожащей: «Я дурная женщина, я погибшая женщина,…. — но я не люблю лгать, я не переношу лжи…» («Анна Каренина» Л.Н. Толстой). Близость гибели символизирует и цвет её платья, — героиня успевает сменить двенадцать костюмов, которые, постепенно темнея, завершаются черным нарядом.

В черном платье Анна бросается под поезд. Стук колес, густая чернота сцены, пульсирующий свет и машинная ритмичность резких движений кордебалета рождают образ паровоза: так мастер решает финал спектакля. Швыряя себя между рядами кордебалета, Анна проживает последние и самые адские мгновения перед смертью. С возвышения в глубине сцены летит её живое тело в гущу неостанавливающегося движения. Стук колес обрывается и свет фонаря ослепляет зрителей, словно поезд несется прямо на них. В могильной тишине под безжизненным снегом саночки с бездыханным телом Анны пересекают сцену, влекомые незнакомцем…

Следуя за литературным текстом, не пересказывая и не иллюстрируя его буквально, Борис Эйфман создает спектакль, который высвечивает новые грани осмысления «Анны Карениной» и становится еще одним уверенным шагом к становлению русского психологического балетного театра.


Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Elena Shugaley
ира баг
Daria Markova
+2

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About