«Что я оставлю после себя?» — такой вопрос мучает героя Сергея Безрукова в фильме Анны Матисон «После тебя», который стал отправной точкой создания нового балета в Мариинском театре. 30 декабря в паре с классицистским «Аполлоном» Джорджа Баланчина под перекрестным огнем десятка видеокамер была представлена первая балетная премьера 233 сезона — «Симфония в трех движениях» на одноименную музыку Игоря Стравинского в постановке Анны Матисон с хореографией Раду Поклитару. Кто что после себя оставил разбиралась Анастасия Клобукова.

Сотрудничество Мариинского театра и Анны Матисон началось с создания документальных фильмов о классической музыке. Потом — постановка балетов «Бемби» и «В джунглях» и оперы «Золотой петушок». Теперь Матисон заказала Поклитару поставить балет специально для съемок её нового фильма «После тебя» о бывшем артисте балета, который занят вопросом «что он после себя оставит». По сюжету фильма главный герой (Сергей Безруков) решает поставить балет, замысел которого давно вынашивал — это и есть «Симфония в трех движениях» в Мариинском.

Как и симфония, балет построен по трехчастному принципу с ясной и предельно простой драматургией. На фоне космического пространства судьбой мира правят три Парки (юность, зрелость и старость), также известные под именем Мойры. В первой части по их воле из кордебалетный кучи, оформленной под потрескавшуюся глину, появляются главные герои — Он (Юрий Смекалов) и Она (Светлана Иванова).

Во второй части, музыкально более светлой, чем две другие, декорации преобразуются в белую комнату, где главные герои балуются с пластическими возможностями своих тел. Всё под присмотром Парки-юности, которая в какой-то момент начинает сладострастно приставать к мужчине.

Третья часть симфонии, построенная на квадратных маршевых ритмах, интерпретирована Поклитару-Матисон как уничтожение мужчины и женщины армией Третьего рейха под руководством Парок. Обозначая связь армии с глиняной массой из первой части, Поклитару строит хореографию кордебалета на ритмичных повторяющихся машинных шагах и резких движениях рук. Странно лишь то, что при такой грубой буквальности, бедный кордебалет вынужден топать и скакать босым — выглядит довольно комично. Итак, босая армия, почти копируя сцену «врата ада» из Эйфмановского «Родена», растерзывает на большой железной конструкции-троне женщину и поглощает мужчину, «слепляясь» в композицию, с которой балет начинался и тем самым закольцовывая его.

По словам Стравинского, первая часть симфонии «была подсказана документальным фильмом о тактике выжженной земли в Китае», и есть ли в глиняности кордебалета буквальное прочтение слов композитора остается только гадать. Стравинский отмечал, что симфония непрограммна, хоть и написана под впечатлением от войны — в балете же «буквальность» стала главной характеристикой постановки: рождение героев сопровождается перерезанием пуповины, на протяжении всего балета на видео-декорации (автор Александр Кравченко) летают белые голуби, нацистские черные орлы, военные истребители и прочее, выстраиваясь в узоры, подобные мозаикам Маурица Эшера.

К мрачной предновогодней премьере Мариинского театра прекрасно подошел бы эпиграф, выбранный когда-то для «Дара» Владимиром Набоковым: «Россия — наше отечество. Смерть неизбежна». Безыскусная режиссура и понятная драматургия в некотором смысле уравновесили друг друга. Одним словом — вышли в ноль. Если говорить о том, кто что после себя оставил, то помнить зрители наверняка будут прекрасную музыку Стравинского в безупречном исполнении оркестра Мариинского театра под руководством Валерия Гергиева и атлетичного Юрия Смекалова с миниатюрной Светланой Ивановой, завороживших скульптурностью своих тел.