Год назад ведущая солистка Ростовского музыкального театра Мари Ито с триумфом предстала перед зрителями в главной партии в балете Чайковского «Лебединое озеро». Трогательная, пронзительно-эмоциональная, грациозная, хрупкая балерина из Японии воплотила собой, казалось бы, идеальные образы черного и белого лебедей.

Мари Ито выступает в театре уже третий сезон, на ее счету, кроме партий Одетты и Одиллии, гамлетовская Офелия, Надежда в чеховской «Драме на охоте», Пиккилия в балете «Дон Кихот» и Никия из «Баядерки». В этом году 3 февраля у Мари Ито состоялась премьера в партии Жизели в одноименном балете Адольфа Адана. Ростовский зритель увидел на сцене театра красивую, жертвенную любовь. Эмоциональная сторона сюжета переплеталась с легкими, плавными движениями балерины, погружая зрителя в атмосферу любви, страдания, безумия и бесконечной нежности.

Мне удалось встретиться с балериной и узнать, как ей далась новая партия, почему в детстве она так не любила танцевать, как ее мечтой стала партия Китри из балета «Дон Кихот», почему долго привыкала к России и многое другое.

— 3 февраля у вас состоялась премьера «Жизели», где вы танцевали главную партию. Расскажите, как вы работали над созданием своего образа Жизели?

— Было очень тяжело. Год назад у меня состоялась премьера балета «Лебединое озеро». Когда я готовила партии Одетты и Одиллии, у меня еще не было так много и таких тяжелых спектаклей, как сейчас, и я не чувствовала такой усталости. При подготовке партии Жизели у меня даже была истерика, я много переживала. Мне было очень тяжело готовить этот спектакль, не могу сказать точно, почему так получилось. Возможно, слишком много думала о том, как играть, как показать молодую и нежную девушку Жизель. Была сложна ее эмоциональная сторона. Если говорить про технику, то партия Жизели легче партий Одетты и Одиллии. Сам спектакль мне был очень интересен. Готовились к нему где-то месяц. Примерно за две-три недели до спектакля я ничего не чувствовала. Не чувствовала, что делаю, что танцую. Не понимала, кого я играю, кто такая Жизель. Из–за этого переживала, что не смогу показать хороший спектакль. И только за 4 дня до премьеры ко мне пришло понимание и чувство, ко мне пришла моя Жизель.

— При подготовке партии вы на кого-то равнялись из балерин, чей образ Жизели вам показался идеальным? Из чего состояла ваша подготовка?

— Я посмотрела много редакций этого балета, которые смогла найти в Интернете. Также педагог дал мне диск с записями разных спектаклей. Но я не хотела, чтобы мне потом говорили, что я на кого-то похожа и кого-то копирую. Конечно, примечала для себя какие-то движения рук, головы. Это помогло мне привнести в этот балет что-то свое и сделать свою Жизель. Мне кажется, изучение разных спектаклей только помогает создать свой образ, особенно такой сложный, как Жизель.

— Партия Жизели предполагает жизненную мудрость балерины, которая определяется годами и пережитыми эмоциями. Как думаете, когда вы сможете создать идеальный образ Жизели?

— Очень сложный вопрос. Мне кажется, через 3-4 года моя Жизель будет такой же, как и сейчас. Если бы я в первый раз танцевала Жизель в более зрелом возрасте, думаю, танцевала бы так же, было бы так же тяжело себя искать в этой партии. Считаю, нет разницы, когда бы я станцевала Жизель. Сейчас благодаря новым партиям у меня появляется больше опыта, так что, думаю, дальше будет даже немного легче.

— Расскажите про вашего партнера (прим. — Заслуженный артист Республики Молдова Анатолий Устимов) в музыкальном театре, с которым вы выступили на своей премьере балета «Жизель»?

— Анатолий очень хороший и партнер, и человек. Он постоянно мне помогает, поддерживает. Бывает, что что-то не получается, он успокаивает. Есть такие партнеры, которые на его месте, когда у партнерши что-то не выходит, нервничают, Толя же поможет. Он для меня самый лучший и идеальный партнер.

— Когда вы готовили балет «Лебединое озеро», с какими сложностями столкнулись?

— К этому балету тоже готовилась примерно месяц. При подготовке партий Одетты и Одиллии, наверное, больше думала про Одиллию и больше переживала за второй акт, чем за первый. Во втором отделении довольно волнительное черное па-де-де. Мне кажется, все балерины переживают именно этот момент. Ведь Одиллия должна быть настолько красивой, яркой, экспрессивной, чтобы никто из зрителей не мог глаз отвести. К тому же у партии Одиллии очень сложная техника. Одетта — тоже сложный образ, который я искала, но для меня Одетта была легче, она нежная, легкая, безмятежная, тело как-то сразу почувствовало и пошло.

— Ваш любимый балет «Дон Кихот». Когда вы впервые увидели его?

— Это было в Японии в Токио. Мне было тогда 12 или 13 лет. Главную партию в этом спектакле танцевала моя любимая балерина Нина Ананиашвили. Кстати, это был первый балет, который я увидела целиком. Увиденное — и балет, и танец — произвело на меня такое сильное впечатление, что станцевать партию Китри стало моей мечтой. Возможно, эта мечта скоро сбудется.

— Считаете, что уже готовы?

— Надо попробовать. Но желание танцевать в этом балете очень большое.

— Когда и кто вас привел в балет?

— Мне было 3 года, когда мама отдала меня в балет. Было ли это ее мечтой? До сих пор не знаю, все забываю спросить, почему было решение отдать меня именно в балетный кружок. Мои родители сами занимались всю жизнь танцами. Но они не артисты балета. Танцевали в Диснейленде. Может, поэтому и отдали на танцы. Когда меня привели в кружок, я настолько не любила танцевать, совсем не любила балет.

— Вам совсем не нравилась хореография в детстве?

— Балет — это каждодневные уроки, классы, тяжелая работа. Постоянно все болит. Я тогда так не хотела танцевать, занятия были очень тяжелыми, к тому же мне было лень что-то делать. В общем, вообще не понравилось. Когда мне было лет 15, стала готовиться к разным конкурсам. И у меня как-то все пошло. Мне впервые понравилось, как я танцую. И я полюбила балет. Тогда для себя твердо решила, что буду балериной и буду дальше танцевать.

— С педагогом общаетесь, который у вас был в Японии?

— Да, общаемся. До сих пор обсуждаем разные моменты, она смотрит записи моих балетов и дает советы. Конечно, уже меньше говорит замечаний, все–таки у меня уже достаточно большой профессиональный опыт. Она очень радуется за то, что я так танцую в России.

— Как попали в Россию?

— Мне было 18 лет, когда в Токио приехали преподаватели из хореографического училища имени Вагановой, они просматривали талантливых ребят в Японии. В итоге отобрали для учебы в России четырех девушек, в том числе и меня, и двух мальчиков. Мама сказала, что такой шанс нельзя упускать. Не каждый может учиться в одной из самых сильных балетных школ.

— Было ли такое, когда хотели все бросить в России и уехать обратно домой в Японию?

— Поначалу, когда только приехала в Россию, много плакала, потому что все было настолько чужим и непривычным, к тому же я не знала ни одного слова по-русски. Постоянно носила с собой словарик. Два раза в неделю ходила на занятия по русскому языку, который преподавали в училище иностранцам. К тому же не могла привыкнуть к здешней еде. На первых зимних каникулах хотела вернуться в Японию, позвонила маме, а она мне заявила: «Ты приняла решение, что попробуешь пожить в России год. Этот срок еще не прошел. Нельзя опускать руки». И я осталась, за что очень благодарна маме. Во второй половине года начала осваиваться, стала лучше говорить по-русски, у меня даже появились русские подруги. Привыкла к русской кухне и даже ее полюбила.

— Помните свой выпускной спектакль в Академии?

— Должна была танцевать вместе с другими ребятами в выпускном спектакле, мы долго к нему готовились, но в конце обучения я получила травму, поэтому смотрела спектакль из зала. Конечно, расстроилась, но такое случается.

— Как попали в Ростов?

— После окончания Академии поехала в Петрозаводск, куда меня пригласили попробовать себя на сцене местного театра. Через некоторое время вернулась в Петербург, где танцевала в театре Константина Тачкина. Спустя какое-то время мне поступило приглашение присоединиться к труппе ростовского театра, которое я с радостью приняла.

— Чем отличается японский зритель от российского?

— Японцы сами по себе немного жестче. Они не так ярко проявляют свои эмоции. Русские очень гостеприимные и добрые по отношению к окружающим. Я это почувствовала еще в первый год пребывания здесь. Это касается и зрителей.

— Любите современную хореографию?

— Мне нравится современная хореография, но больше всего мне ближе классический танец. Возможно, чуть позже я ею заинтересуюсь больше, но сейчас хочу перетанцевать весь классический репертуар.

- Какую сцену Вы бы выбрали для себя — Большого или Мариинского театра?

— Конечно, Ростовского (улыбается). Моя мечта — танцевать в Мариинском театре, но это только мечта. Работать на сцене такого театра это огромный труд. Кстати, еще обучаясь в Академии, мне и другим девочкам выпала возможность потанцевать на сцене Мариинского. Это было необыкновенное ощущение! Красивый величественный зал, старая сцена. Просто непередаваемые эмоции!

— Недавно завершился телевизионный проект «Большой балет». Вы за кого болели?

— С некоторыми танцорами из этого сезона знакома. Больше всего болела за Мидори Тэрада и Коя Окаву из Татарского театра оперы и балета имени Джалиля. Очень приятно было наблюдать в этом конкурсе за своими соотечественниками. Также очень понравилась пара из Мариинского театра. Надежда Батоева и Эрнест Латыпов просто великолепны! Такие проекты нужны — они развивают самих артистов и популяризируют балет.

— И напоследок. Есть такой балет, в котором вы бы не хотели танцевать? Например, Светлана Захарова когда-то танцевала в балете «Юноша и смерть», спустя какое-то время она поняла, что больше не хочет его танцевать.

— У меня часто спрашивают, в каких балетах я хочу танцевать, и я всегда отвечаю, что во всех. Нет нелюбимых партий.