Режиссер Никита Гриншпун поставил в своем театре пьесу Дмитрия Данилова «Человек из Подольска». Спектакль вышел впечатляющим! Режиссер работал дедуктивным методом: от разработки мельчайших деталей продвигался к глубокому смыслу, пожалуй, самой заметной пьесы последних лет. Спектакль ожил благодаря актерскому ансамблю: пять персонажей Данилова в омской постановке стали одним драматически-танцевально-музыкальным целым.

Человек из Подольска

Заглавнывй герой пьесы Николай Фролов, неудачник журналистишка в исполнении Вячеслава Болдырева обаятелен. В ходе допроса, когда полицейские всеми правдами и неправдами пытаются вызнать у подольского задержанного, что же для него важно в жизни, веришь, что глубины этого персонажа вот-вот будут обнаружены. Болдырев очарователен в своем удивлении. Он не играет неудачника или хипстера, герой Болдырева без единой краски сатиры, он парень с соседней улицы, который возможно сегодня вечером угостит твою подругу в баре коктейлем и расскажет о том, как никто не понимает его увлечение музыкой, а на концерты группы «Жидкая мать» приходят только друзья и родственники музыкантов…

Он заранее смирился с тем, что ему предстоит провести ночь в участке, пусть и безвинно задержанному; он не особо сопротивляется странным методам полицейских, довольно быстро втягивается в их музыкально-мозговые игры и даже соглашается сыграть вместе с ними то-нибудь из индастриала. Но что-то идет не так в этом допросе и вопрос о перевоспитании, который явно прочитывается в тексте Данилова, в спектакле оказывается снят. Череда новых встреч в участке, домашние задания — это все не для спектакля Гриншпуна, у его героя другой путь (и пусть этот путь увидят лишь зрители спектакля, потому что финал весьма неожиданный).

Первый полицейский

Острохарактерная роль досталась в этой постановке хэдлайнеру Пятого театра Евгению Фоминцеву. На материале пьесы «Человек из Подольска» очень любят некоторые критики рассуждать об «оборотнях в погонах», герой Фоминцева же являет собой конфликт человеческой природы и абстрактных предписаний, согласно которым служителю закона следует проводить допрос.

У старшего лейтенанта есть маска, которая волею режиссера несколько раз упадет с его лица. На маске нарисован фантазийный даниловский полицейский, которому очень важно залезть в душу задержанного, найти в нем хоть что-то человеческое, а под маской обыкновенный, уставший от работы служака, который раздражается на бесперспективного допрашиваемого и хочет побыстрее от него избавится. Первого полицейского, наверняка, очень ценит его начальство (то, которое предписало использовать в участке музыкально-поэтические методы воспитания), потому что рвение этого героя исполнять странные песни и танцы самое ярое.

Фоминцеву вместе со своим персонажем предстоит пройти большой путь перевоплощений: от обычного мента, ведущего допрос, к нацеленному на результат экспериментатору, а затем до физического воплощения правосудия — он весьма величественно будет зачитывать «приговор» в финале допроса, будто сама Фемида говорит его устами.

Опыт подсказывает Первому полицейскому с самого начала, что из человека из Подольска не выйдет человека (уж простите за каламбур), но в процессе работы им овладевает азарт, и веришь, что вот-вот что-то из парадоксальных мер выбьет несчастного Фролова из его колеи, но нет — первому полицейскому все правильно подсказывал его опыт, итог неутешителен…

Человек из Мытищ

Парень из Подольска не одинок — вот в обезьяннике сидит такой же как он, безвинно задержанный житель другого подмосковного города. Но он, похоже, уже слишком долго в этом участке, помешанные на музыке полицейские научили его играть на скрипке, гитаре, балалайке, танцевать цыганочку, петь гимн Москвы… Но, постойте, обезьянник-то не заперт и мытищинский узник может выходить на свободу, когда ему угодно, а после он и вовсе становится пособником культурного полицейского беспредела. Уж не подсадной ли он? Не полицейский ли в штатском, который помогает своим коллегам расколоть подольского?

Герой Василия Кондрашина показывает зрителю максимальную степень абсурда Данилова и Гриншпуна — вот как должны работать экспериментальные методы. Задержанный становится одним из участников музыкальной группы отдельно взятого участка. Очень, кстати, пригодился в этой постановке, одним из главных лейтмотивов которой становится музыка, талант прекрасного артиста Василия Кондрашина к музицированию на любых инструментах. Кондрашин становится практически единоличным аккомпаниатором постановки, из своей клетки он мелодично комментирует все происходящее в участке.

Женщина-полицейский

Виктория Величко — восторг! Госпожа Марина, как случайно называет женщину-полицейского человек из Подольска, самый искусственный персонаж спектакля. Искусственный, но исполненный искусно. Марина, по задумке Гриншпуна, преувеличивает и обыгрывает каждую свою эмоцию: патриотичность, восторженность, заинтересованность. Маска Марины крепко держится на ее лице, но все же и ей суждено упасть, и любительница селфи и дачного отдыха обнаружит в себе разъяренного мента, которого вывел из себя тупой задержанный.

Марина красивая женщина. Она как Амстердам, а крутом какой-то заштатный Подольск. Она очень современная (инстаграм, «Пятьдесят оттенков серого»), но есть в ней и дворянская нега, и грациозность балерины… И всего много, и все такое яркое… Марина вроде как хочет остаться в стороне от всех выкрутасов с мозговыми песенками, но вдруг включается в эту игру и делает все эти странные вещи так точно, детально и на каблуках, что поражаешься мастерству актрисы.

Пластическая партитура спектакля почти балетная, ни шага в сторону, все просчитано до мелочей (тут Никите Гриншпуну помогала московский хореограф Наталья Шурганова), почти как в мюзикле — мелодия звучит, все приходит в движение. Но здесь весь спектакль и есть мелодия, и движение не прекращается ни на секунду.

Второй полицейский

Михалыч (Егор Лябакин) — рубаха парень. Он всегда на подхвате, и подыграть, и подпеть, и смыть с сейфа кровь оставшуюся после предыдущего допроса… Егор Лябакин, как и Василий Кондрашин, — человек оркестр. Но милый парень с баяном совсем не друг задержанному, он тоже часть этой странной, абсурдной системы, которая летит куда-то далеко… А в финале именно Михалыч удивит неожиданным поступком (но, спойлеры-спойлеры, не будет портить вам впечатление от просмотра).

Если присмотреться к участку, он выглядит небытово — решетки не только стены обезьянника, но и всех помещений. Полицейские сами сидят за решеткой. У них, конечно, места побольше, чем в КПЗ.

И кажется, будто это один из эпизодов глобального «Догвиля», снятого на разметке в пустом съемочном павильоне, вот-вот камера полетит вверх и мы увидим, что вселенная персонажей состоит из нескончаемых камер-комнат, их много-много и в каждой проводится подобный допрос, камера отъезжает дальше, мир становится похож на полицейский муравейник, камера улетает в космос и вся планета покрыта холодными решетками, а миллионы полусумасшедших полицейских рвут душу в поисках смысла, еще отъезд… и темнота.