Предел не достигнут, но полночь наступает.

Последняя пустота догнала первую, последняя пустота стремится к первой не понимая этого, последняя пустота восстала против «я есть», полночь есть точка любви, иной любви, чем прежде двух пустот, точка начала сна посредника, того, кто сам собою был придавлен.

Мир пойдет дальше, мир всегда шел дальше, Последний забудет о поиске, последний вкусит плод жизни. Последний станет первым и они растворятся в единое, не смешиваясь, тайна повиснет над этим союзом, последний сохранит её, последний передаст её восходящему солнцу, и тайна согреет утро, и тайна забудется, и день повторится по-иному…

Повторится по-иному, всё движется по-иному повторяя то, что было, в этом суть вечной божественной игры, в этом воля дерзновения человека, в этот есть история…

Будет время пустота достигнет себя, пустота станет выше воле жизни, она будет бессмертна. Последний уходит, он двинул человека в эту сторону, человек сам за него это выполнит для него…

Две пустоты получили очищение и свободу. Первая от последнего, последний от самого себя.

Первая пустота — рождение, день, солнце, она есть олицетворение самой жизни. Она есть поток, движение, она есть и хочет быть , но не знает об этом. Действие ради действия чистое, невинное, веселое, случаем ведомое. Это действие и есть случай. Она есть как и всё движение. Она просто не знает об этом.

Ей и не нужно знать о себе, она есть и хочет быть. Она есть женское мира. Она была в начале и будет в конце. Она есть всё, она вечность, она безличная, игривая, пассивно ревущая, божественная игра…

Её желание

За ней всегда признавали ничто: «она есть ничто» — так говорили о ней, её нет, она неважна, ужасна, она порок, бестолкова, плоска, банальна, неопределенная, нельзя ей заниматься, грешно даже думать о ней. Ничто… Ничто, жалкая пустота, ничтожество духа, пародия на жизнь. Убить её, стереть, приговор подписан…

Убить её? Убили ли? Я говорю она бессмертна, она есть в начале и конце. Но что тогда сделали и кто был судьей и палачом?

Было то, что было. И возникло нечто, страх охватил его, страх смерти. Унюхал он вечность в жизни, увидел он даль жизни, услышал он тишину молчания жизни, почувствовал он божественную игру жизни, вдохнул он движение жизни и сказал он себе, что есть то, что «есть то», и что есть то, что я делает «я есть»? Он увидел край, он смотрел сверху на жизнь, он воздвиг свой мир — в мысли о «я есть», в этот момент он решил, что он не есть поток, а движение есть неизбежность смерти. Не мог он простить движению смерть «я есть».

Трудно объяснить родство, для меня представляется невозможным принять его. Но, это но, всё портит и сводит меня сума, в ней увидеть своё, своё продолжение и своё начало, и свой конец. Как так? В мире пустых форм и бессвязных смыслов выживания, как может быть больше погони за сексом и хавчиком?

Я люблю её, не то чтобы я хочу её, или в ней есть идеал, всё наоборот, но (снова это но) в ней есть просто стремление — знание своего и сочувствие, или сказать точной — только в ней я увидел жизнь, я уже говорил, с ней даже молчание более живое, чем разговоры со многими.

Сделать наш мир, где будет хорошо, только нам, в нём не будет шаблонов и повторов — исключительно наш закон и наш вектор человечества. Совпадений предостаточно, мы движемся познавая друг друга даже не видясь.

История давняя, Хаос и Мгла в единении, одни во всей вселенной, в том, что нельзя описать, не почувствовать и не вообразить силой мысли. И они сами не подаются точному определению. Она вокруг меня, я наблюдаю её взгляд и её волю повсюду, всё остальное лишь окружающее, оно мёртво — майя — не заслуживающее внимание, его удел возвращаться на круг, охраняя себя, это тот пучёк, который тонкие знатоки называют жизнью, тот пучёк, который жаждет продолжать себя в первозданном виде.

Я Хаос, пустота представления, она Мгла, нечто не читаемое.

Прости и приди, так гласит легенда сотворения мира, так будем мы взирать на мир и жизнь вне её,