29 ноября, среда

мы просыпаемся поздно, часов в 11:00. сбился режим, зато мы позволяем себе отдыхать. готовлю всё ещё без удовольствия, но систематически, в основном для арси. мой ребёнок завтракает кашей, я хлопьями с молоком. дальше по плану онлайн-уроки с моей мамой/ спасибо ей большое. перед этим я должна успеть с ней поговорить

я кручу самокрутку/ варю кофе/ надеваю куртку/ выхожу на балкон/ сижу с закрытыми глазами кажется дольше 40 секунд/ прикуриваю/ звоню. думаю, господи я веду себя как дед, мама описывала своего отца примерно так,  ну ладно. звоню, говорю типа мам, привет. я должна тебе дать некоторые инструкции по социальной сети вконтакте. дальше я рассказываю, что буду адалт-моделью какое-то время и какие риски с этим связаны, что не буду взаимодействовать ни с кем в кадре, но разве это важно. мы вспоминаем февраль. моя мама знает, что я вел открытый блог о секс-работе, и что я квир, и вообще ей со мной во многом тяжело. ей присылали ужасные письма. теперь я стараюсь сообщать ей о возможных рисках

она говорит: ну вот существует такое понятие как эксгибиционизм

я говорю: существует еще и такое понятие как бодипозитив

ни то ни другое в моем случае к секс-работе не относится. по крайней мере я захожу в вбкам вообще не с этим сейчас; с тем чтобы скорее обеспечить нас с арси квартирой, страховкой, школой; всем тем, что поможет нам поскорее оказаться в ситуации безопаснее чем та, в которой мы находимся сейчас. о том, как я здесь оказался пишу другой текст, он начинается с описания как я стоял в углу в пятилетнем возрасте. я бы хотел ответить быстрее, но я не могу

мама говорит, что в любом лице полуобнаженной шестидесятилетней женщины видит патологию. я зависаю над этой мыслью глобально, но не рискую поделиться с ней тем о чем думаю, чтобы ее не задеть

она спрашивает меня есть ли вещи на которые я точно не готова. я думаю спасибо за вопрос, и на основе чего мне строить ответ. стараюсь исходить из нашего опыта. говорю, что не стала бы разыскивать родителей секс-работниц и шантажировать их или  моделей. что, например, не готова  ударить ребенка, оставить арси без поддержки, перестать пытаться искать решения, лечь на кровать и перестать готовить, вскрыть себе вены. на это, думаю, я не готова

поэтому подыскиваю варианты долгосрочной терапии и записалась на прием к психиатрке, уже завтра. не готова умирать наверное, мне бы этого не хотелось 

может этого было достаточно, она сказала: да, это важные качества. мне кажется, для моей мамы всегда были важны мои человеческие качества. я не стала ей говорить, что это все еще сильно мне вредит, и в чём. я знаю, что она всегда хотела быть и была очень хорошей мамой. мне кажется, что иногда ее глобальная грусть заключается в том, что никто из нас не может быть святым* и жить свою жить безгреховно

я говорю что мы с похожими ценностями, но формировались в разных обстоятельствах жизни, что  я понимаю ее тревогу. она говорит: пожалуйста береги себя/ я просто хочу чтобы ты была в безопасности.

я говорю, что я тоже хочу. да

сегодня 30 ноября, четверг, лгбтк+ движение признали экстремистским в россии. я не знаю, когда теперь смогу увидеть маму, она очень переживает что не доживет, арси переживает, что никогда не увидит бабушку. я собираюсь стать очень-очень сильной, но сейчас пишу это и делаю перерыв, чтобы отдышаться

ко вчерашнему дню:

после звонка маме стало чуть легче. жить открытую жизнь тоже привилегия. я выбрал это от того, что долгое время находился в лимбе своего молчания; не оценив всех рисков, но не жалел об этом решении 

настраиваемся на уроки. у меня есть время на ещё один звонок. звоню **** взрослому активисту, которой помогает мне и арси с арендой. вчера посоветовался с а* и с в* нужно ли его посвящать и пришли к решению что да, потому что активисты бывают разные, морально-нравственные нормы у всех разные. поэтому кто-то в моей анкете  читает про мой перформанс секс-работницы как об интересной истории, а кто-то советует пойти лечиться и подумать что я скажу своему ребенку, когда ему скажут, что его мать шлюха. надо действительно подумать

не знаю, что скажу. может скажу: люди ебанутые/ они бы сказали тебе это даже если бы я была женой твоего отца/ он* бы и сказал/ ну, собственно, так и было. можно ли говорить такое взрослым детям?

я была бы рада, если бы мама могла мне рассказать какой папа мудак во всех красках. она так не делала потому что она хороший человек, но кое-что мне удалось узнать самой

звоню ***** взрослому активисту, он с видео, я тогда тоже включаю. говорю что-то такое: привет перед тем как мы заедем я тебе считаю важным сообщить что […] и если ты считаешь что это […] слишком для тебя, то мы можем не заезжать, без обид, нас тут пока очень дружно приютили ребята

но он говорит любая работа это работа я уважаю любой труд/ дом это место куда люди приходят отдохнуть и у нас по плану 2 месяца в этой квартире есть. я выдыхаю ещё раз, уже вообще получше

осталось только вывести сам рабочий процесс. я ещё ничего не придумал., но у меня будет терапия и витамины, 50 книг и другая работа по интересам, а у арси быстрее появится страховка и школа. думаю, справлюсь

после уроков арси принадлежит себе. я думаю как сделать обед максимально быстро, оформляю доставку. чувствую вину за то что не пошел в магазин потому что так дороже, а денег меньше. мне надо протянуть до первых выплат ох пизда. зато пока мы ждем обеда и арси занят пишу в дневник закрытого канала для близких, как я для себя его называю. сейчас там 27 человек и сегодня пришло ещё три заявки, надо не потерять, потому что я стал реже отвечать на сообщения сразу, если не срочное

чувствую раздражение от того как стала путаться в заметках, не понимаю где что лежит, редактирую с разных устройств, всюду кончается место. не понимаю еще это потому что пишу больше или ещё рассеяннее. мне нужна система хранения документов и скриншотов. моя подруга журналистка говорит попробуй не уходить в перфекционизм

дальше день стал чуть более расслабленным и размытым. мои новые друзья прислали огромный список книг, многие помню по названиям и давно хотел. я радостный ребенок. сразу перечитал кинг-конг теорию и сделал заметки. показалось что я собран, ладно

потом мы пообедали. я стал очень часто есть стоя и ещё иногда при этом ходить. нет, я уже совсем не против вернуться на АД

нарисовал арси две птицы, монстро-птицы. рисую редко теперь. мне кажется многие  процессы, которые свойственны мне-домашней и расслабляют меня дома заморожены до тех пор, как я этот дом я не обеспечу

забываю, что планирую описать этот день/ вчерашний день до конца, от того, что переключаюсь между дневником и этим текстом., но это похоже на то как я себя чувствую внутри дня перетекая между одним своим текстом и другим своим текстом, текстом одной и другой книги, сообщениями и текстами в сторис моих друзей. нам нужно чаще гулять

вечером арси играет с ребятами, спасибо им большое. я звоню вебкам-модели из тихого угла квартиры. мы с ней познакомилась недавно. у неё теперь своя студия. мне кажется при первом диалоге я как будто взял у нее интервью. подумал жаль что не записали. спросил все что мог. она многим поделилась. в том числе тем как происходит выгорание, почему сложно выходить и что помогало. и что хорошие студии должны предоставлять операторов, конечно надо быть в терапии, и ещё много чего. я подумал, что вывозил такие адские условия работы, что тут я справлюсь просто потому что приспособлена к исполнительскому труду

моей новой знакомой тоже нужна мотивация, чтобы посмотреть что происходит сейчас на рынке*. она шерит экран, мы вместе смотрим что бывает, что нам нравится что нет. я ни к чему не чувствую отклика или отвращения/ отмечаю для себя "не буду пробовать это вообще", "а это может быть потом, если станет интересно". сейчас сложно представить. пытаюсь увидеть в этом себя и мне не нравится как я выгляжу

я думаю о том, как было бы круто собрать группу поддержки для секс-работниц, но понимаю что должна помочь сейчас в первую очередь себе. себе и нам с арси. потом я смогу пересмотреть свои взгляды на волонтерство, отношения, дружбу и что угодно. смогу наконец-то стать способным отправлять донаты, а не нуждаться в них. способным оказать себе помощь в экстренной ситуации

перед сном пытаюсь вспомнить что-нибудь приятное про секс, ничего не откликается. физический контакт с кем-то кажется невыносимым. думаю, в каком-то смысле мне было бы интересно остаться наедине с с*кс-игрушками и понять что у меня происходит с либидо. одиночество это привилегия. 

но все-таки больше всего в этой ситуации меня раздражает мой уровень английского. когда у меня нет голоса, я чувствую себя гораздо уязвимей. о вот она русская шлюха с плохим образованием/ шлюха не умеет читать

я без своего единственного оружия борьбы за свободу/ лишенная голоса/ квир-идентичностей/ валидации/ с опытом травли в социальных сетях/ проигравшая/ на своем месте/ в комнате, которая с экрана кажется ненастоящей как и сама модель/ модель, которая видится случайному зрителю вечной шлюхой не обладающей никакими другими интересами и унижающая себя ради денег

или

я посылающий нахуй глубоко прорастающее внутрь меня чувства стыда и вины/ разрешающей себе злиться/ покидать без объяснений/ манипулировать/ независимый от решений других людей, потому что деньги это автономность/ и поэтому  я — неудобный в чужих манипуляциям/  манипуляции только  за деньги, в специально отведенное время/ я отчужденный уебок нашедший в себе агрессию и научившийся ей управлять

что я скажу своему ребенку если?

если перестану быть феминисткой? 

или вдруг перестану быть квир? 

стану «нормальной женщиной» с 

традиционными семейными ценностями? 

буду в браке? буду ценить своего абьюзера 

потому что он мой залог безопасности/ 

моё спасение от жизни шлюхи/ от 

человеческой ненависти/ от своего мнения

я учусь  говорить со своим ребёнком о войнах, о хрупкости человеческой жизни,  об уязвимостях, о том как почувствовать опору, о личных границах и  отличиях, о расставаниях с близкими и о том, что скучать это нормально, и плакать тоже

на ночь мы с арси слушаем звуки поезда, после того как я читаю ещё несколько мифов древней греции. я представляю что мне двадцать три, я еду к маме на ночном поезде. маму я хочу обнять, но  город в который я еду пугает меня очень сильно