Create post

Соляной бунт: 10 граффити с социальным подтекстом

Victoria Edelstein
Алексей Ярышев
Максим Pedukaev
+4

Объявления о продаже наркотических смесей, написанные баллончиком на гаражах, остановках и в переходах, — язва Москвы и других больших городов. На месте закрашенных телефонов через время появляются новые.

Уличный художник, работающий под псевдонимом tet91(«тётя»), скрыл номера под ироничными надписями в арт-проекте «Соль». До этого, в рамках других работ, он красил зелёнкой трещины на старых домах и приклеивал к ним подорожник. Зачем городу социальный стрит-арт и в чём соль «партизанинга» по-московски?

— У проекта «Соль» есть очевидный социальный эффект — за новым граффити не видно номеров телефонов наркоторговцев. Какая задача была важнее — закрасить номера или поиграть словами?

— Всё по-своему важно. С творческой стороны — поиграть, с социальной стороны — закрасить. В этом проекте я работаю с проблемой и с повседневностью. На первом месте, конечно, проблема наркотиков, из–за чего люди гибнут толпами. А про повседневность — эти надписи, появляющиеся повсюду, так и просятся к преобразованию.

— Есть мнение, что искусство — это всё, что охраняется. Есть другое мнение: это всё, что способно вызвать сильные эмоции. На ваш взгляд, что это такое?

Искусство — это слово, состоящее из согласных и гласных. Искусство — это оружие, для нападения и защиты. Искусство — это свой взгляд на мир, как внутренний, так и окружающий. Думаю, искусство нельзя приписать к какому-то единому определению, потому что оно становится заложником самого определения, поэтому искусство для меня — это слово. Я не рассматриваю его как нечто элитарное и относящееся лишь к художественной/творческой среде: картины, музыка, кино, театр. Искусство необъятно, оно во всех сферах жизни.

— Есть ли грань между искусством и вандализмом?

Грани существуют только в наших головах, по соседству с тараканами. А «вандализм» я рассматриваю в образе протеста, возможно, даже неосознанного автором. «Вандализм», какой бы он ни был, это форма высказывания, другое дело — контекст этого высказывания.

— Иногда кажется, что у общества своя война против художников, которые осваивают городское пространство. Нужен ли людям паблик-арт и в чём «прок» от современного искусства?

— «Война» эта у правительства, которое управляет обществом. Искусство мало освещается в СМИ, люди недостаточно им интересуются. Услышанные еще за школьными партами И.И. Шишкин, И.К. Айвазовский остаются главными образцами понимания искусства. Бесспорно, эти художники — корифеи. Но на дворе XXI век, а движения с мертвой точки так и незаметны, что весьма удручает.

Запрос на паблик-арт существует. Общество нуждается в искусстве, оно формирует человека и социум в целом. «Прок» от него для каждого свой: для одних это чувства и эмоции, для других — ответы на вопросы.

— Уличное искусство глобально или локально? У вас в руках баллончик, и вы оказываетесь в Москве или, например, в Сан-Франциско — будет ли отличаться высказывание, с каким вы обращаетесь к жителям города?

— Любое искусство, уличное или музейное, всегда многогранно. Оно может попадать как в отдельно выбранную цель, так и накрывать широкомасштабно. Высказывание зависит от идеи проекта, проекты могут затрагивать тематику вопросов/проблем зависящих от места, так и вовсе независящих.

— Вы считаете себя художником? Как вы сами определяете тот стиль или направление, к которому относятся ваши работы?

Мне не так важна классификация, художник я или дворник. Я просто делаю то, что мне нравится. Но общество требует разделений, поэтому отвечу: считаю. Художник для меня, в первую очередь, это образ мышления, а не умение держать кисточку или заточить карандаш. Творчество человека не заканчивается в рамках картины, оно распространятся на всё. Определяю себя в стрит-арте, или в другом названии «партизанинг» — рожденное на стыке уличного искусства и общественной деятельности.

— Складывается ли тусовка авторов таких проектов вне интернета?

— Да, тусовка давно сложилась. С каждым годом она пополняется новыми людьми. Из общений вытекают множество коллабораций, вследствие создаются целые арт-группы, что несомненно хорошо.

— Что вам ближе — создавать или разрушать? Или одно без другого невозможно?

— Разрушать для меня — все равно что уничтожать, а вот перевоплощать и изменять — совсем другое дело, чем, собственно, и занимаюсь. Люблю трудиться над чем-то, что уже не замечается, чем-то отстраненным, но в то же время находящимся рядом.

— Вам интересна реакция прохожих на ваши работы?

— Реакции зрителей всегда интересны, они в большинстве случаев непохожи друг на друга. Сколько людей, столько и мнений.

— Хочется ли вам известности?

— Кто отказывается от известности? Она либо есть, либо её нет. Так, чтобы гнаться за ней, такого у меня нет. Для меня больший вес имеет актуальность и понятность моего творчества.

— А как же «стать русским Бэнкси»?

— Бэнкси — именитый поп-художник, добившийся немалых высот, но я не причислял, и не буду причислять себя к какому-либо художнику. Люди, незнакомые с современным искусством, услышав одного автора, начинают сравнивать его со всеми, в то время как каждый имеет свою индивидуальность. Ход мысли этих людей мне неясен. Я так подозреваю, в их головах уже существует белорусский Бэнкси, украинский и из ряда других стран. Это попросту некорректно и несуразно, по-другому не назовешь.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Victoria Edelstein
Алексей Ярышев
Максим Pedukaev
+4

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About