В статье поднимается проблема роли архитектуры как средства коммуникации, возможности ее диалога с окружающей средой, природой и обществом в эпоху Нью-Эйдж (или «антидиалога»). Материал исследования базируется на рассуждениях Виктора Гюго о «смерти архитектурного языка», а также авторском переводе главы «Ноосфера» книги Блайна Браунелла и Марка Свакхамера «Hybernatural».

«Hybernatural», с одной стороны, происходит от «кибернетики» — науке об использовании информации в сложных управляющих системах; в частности, рассматривающей принципы управления и связи в живых организмах. С другой, это название переводится напрямую как «киберприрода», тем самым Блайн Браунелл и Марк Свакхамер поднимают вопрос о роли природы и ее возможностях в современную эпоху.

Авторы рассматривают новые пути взаимодействия материального и нематериального, природного и искусственного, доказывая роль архитектуры как носителя информации. Они опровергают представление о потери ею коммуникативной способности, приводя примеры современных объектов, способных обеспечить диалог со средой. Выдвигаются самые различные концепции существования городской среды, при этом вопрос о ее коммуникативной способности и месте человека в этой среде в последующие эпохи остается открытым.

Это убьет это. Умолкание архитектуры

«This Will Kill That» («Это убьет это») — глава из книги Виктора Гюго «Горбун из Нотр-Дама», которая продолжает «преследовать» архитекторов. В своем очерке Гюго пишет о возможностях книг заменять здания в силу своей способности содержать информацию физически и фактически.

Роман о средневековом Париже «Собор Парижской Богоматери» был написан Гюго в 1831 году с целью вывести в качестве главного героя известнейший готический собор, который в то время собирались либо снести, либо модернизировать (рис. 2).

В главе «Это убьет это» «антагонист» Клод Фролло произносит одноименный афоризм, выходящий по своему значению далеко за пределы романа. Клод обращает внимание на лежащую на столе книгу, а затем указывает на массивный силуэт собора за окном. «Маленькие вещи преобладают над большими», — сетует Фролло, то есть «книга убьет здание».

С распространением книгопечатания здания постепенно перестали быть единственным источником знаний. Для Фролло, или, скорее даже, для Гюго — история архитектуры—- это история письма. До появления книгопечатания человечество общалось через архитектуру. Все созданное от Стоунхенджа до Парфенона представляет собой «книгу в камне». Как утверждал Гюго, ряды камней служили предложениями; а греческие колонны, в свою очередь, — иероглифами, наполненными смыслом (рис. 3).

Кульминация архитектурного языка — в готическом соборе. [1] Как утверждает Гюго, на протяжении веков священники управляли обществом, и, следовательно, архитектурой — результат этого угнетающего догматизма выражается в приземистом характере романских соборов. В то время как готический собор Высокого Средневековья олицетворял стремление души, свободный дух человека. Архитекторы этого периода, подобно поэтам, выражали свои мысли и стремления в струящихся контрфорсах и возвышающихся шпилях.

Опубликовав свой роман, Виктор Гюго высказал утверждение, что архитектура зашла в тупик: архитекторам больше было нечего сказать. По его мнению, это выражалось в художественном «банкротстве» новых стилей, таких как неоклассицизм, неовизантийский стиль, «нео-это, нео-то». Архитектура была мертва, просто архитекторы еще не осознали это. Исключением служила лишь Библиотека Святой Женевьевы Анри Лабруста, где четкие линии и уникальный орнамент не являются слепым повторением предыдущих эпох. [2]

Архитектура развивается в непосредственном взаимодействии с другими областями знаний, так или иначе связанных с человеком. Согласно Виктору Гюго, архитектура возникла одновременно с человеческой мыслью и языком: она являлась своего рода первым алфавитом. Вертикально поставленный камень раньше обозначал определенный символ-иероглиф. И каждый такой иероглиф хранил в себе глубокий смысл, как например, капитель колонны. Архитектура основывалась на идеях, а не на содержании — ее определяющей характеристике. Как и язык, архитектура эволюционирует со временем; становясь все более изощренной и гибкой, способной воплощать все более сложные концепции. [1]

Ноосфера. Архитектура как средство коммуникации

Понятие «ноосфера» (от греческого «nous» — разум) было введено профессором математики Университета Сорбонны Эдуардом Леруа в первой половине XX века. Он трактовал ее как «мыслящую» оболочку, формирующуюся человеческим сознанием. Концепция такой оболочки была разработана им совместно с Пьером Тейяром де Шарденом; при этом идея возникла на основе лекций по геохимии, которые читал в Сорбонне Владимир Вернадский. Он и сформулировал сегодняшнее понятие ноосферы как сферы разума — высшей ступени развития биосферы, когда разумная человеческая деятельность становится определяющим фактором развития.

В начале 90-х гг. ноосфера легла в основу концепции устойчивого развития, предусматривающую взаимосвязь трех факторов — экономического, социального и экологического. Вернадский утверждал, что человечество в ходе своего развития превращается в новую мощную «геологическую силу», своей мыслью и трудом преобразующую «лик» планеты. Именно общество ответственно за развитие биосферы, превращающейся в ноосферу; что, в свою очередь, требует новой социальной организации, экологической и гуманистической этики.

С 1851 года стала проводиться ЭКСПО — Всемирная международная выставка, которая является символом индустриализации и открытой площадкой для демонстрации технических и технологических достижений.

Выставка ЭКСПО-2010 предложила концептуальное решение проблем, касающихся сокращения ресурсов, снижения уровня преступности, загрязнения окружающей среды посредством моделирования городов будущего. [3] Павильон Великобритании Томаса Хезервика или «Храм семян» объединяет 60 000 пучков оптического волокна, каждый из которых демонстрирует определенный тип семян из знаменитой коллекции Королевского ботанического сада. Окончания таких волокон отмечены изображением того или иного семени в виде отпечатка-знака (рис. 3).

Павильон Кореи на Шанхайской ЭКСПО-2010 «переосмысляет» роли зданий как носителей информации, объединяя архитектурный и языковой аспекты. Павильон, спроектированный бюро Mass Studies — это трехмерная интерпретация современного корейского хангульского алфавита, размеры которого варьируются от нескольких дюймов до нескольких метров (рис. 4). Фасад павильона облицован композитными панелями из светлой обработанной лазером стали, а интерьер — цветными алюминиевыми панелями. Несмотря на то, что буквы вписаны в абстрактные геометрические формы, они образуют высказывание: «Знаки становятся пространственными, а пространства — знаковыми».

Павильон также демонстрирует универсальность хангульского алфавита. Его первичная геометрия является общей для многих народов, в том числе за пределами Кореи; и каждый способен по-своему интерпретировать этот текст на стенах. Такой принцип встречается и в других проектах, отражающих концепцию ноосферы. Многие архитекторы создают архитектуру как источник информации, как средство организации сообщества.

Однако, информация, заложенная в стенах Корейского павильона, имеет гораздо большее значение, нежели просто совокупности отельных слов и фраз. Как и в проекте Skin от P-06 Atelier, сочетания букв здесь демонстрируют взаимодействие естественного и искусственного света (рис. 5). Это выражает мысль архитекторов о постоянной изменчивости всех материй с течением времени, а также обращает к вопросу диалога природного и искусственного.

Павильон отражает взаимодействие вербального и визуального, возможность использования языка как средства создания нового вида динамического архитектурного орнамента. Это позволяет архитектуре, в свою очередь, выполнять функцию нового уникального типа языка, подобно компьютерному в социальных сетях.

В своей книге «Тысяча лет нелинейной истории» де Ланда пишет: «Языки могут рассматриваться как преходящие явления или как совокупность норм, которые порождают множество различных структур». Далее он вводит понятие «BwO» или «тела без органов»; объясняя, что наши тела состоят не только из плоти и костей, но и из других «пластов». Эти пласты включают в себя солнце, лаву Земли, атмосферу, гидросферу, наш генетический код и, наконец, наши языки. Каждый пласт оказывает влияние на биологическую жизнь на планете; и поэтому естественно, что мы рассматриваем неорганическую жизнь языка наряду с гидросферой, атмосферой и геосферой.

Томас Льюис также сделал акцент на биологической природе языка, уподобляя его живому организму в своем труде «Живой язык». Здесь же он писал, что слова являются «клетками» языка, который, в свою очередь, растет и развивается.

Подобно тому, как человечество оказывает все большее влияние на планету, степень влияния ноосферы растет с приростом человеческого населения, увеличения объема знаний, креативного производства и развития коммуникационных технологий. Экономист Джулиан Симон отмечает, что человеческий разум является высшей инстанцией, а писатель Кевин Келли оценивает прогресс человечества по общему объему знаний, их структуре, научно-техническому прогрессу. Он заявляет, что наука — это коллективное действие, и формирующийся коллективный разум зачастую превосходит разум миллионов человек. Стремительно возрастает количество новых технологий, создаваемых на основе этих общих знаний; а интернет, многие компьютерные программы и технические устройства уподобляются человеческому мозгу со всей его сложностью. Так, ноосфера порождает техносферу, которую можно сравнить с биологической основой человеческой мысли. [1]

О возможностях коллективного разума говорит и Марко Полетто, сооснователь лондонской EcoLogic studio. Одна из моделей, которую они изучают совместно с Клаудией Паскуэро — это модель нового коллективного разума, которая устроена по тем же принципам, что и многие природные системы. Например, они утверждают, что оптимальное устройство города возможно по принципу колоний кораллов и слизевиков, который взаимодействуют и обмениваются информацией при помощи ядер и своей жидкой оболочки (рис. 6). Визит автора в EcoLogic studio позволил наглядно ознакомиться с экологическими прототипами и технологиями их создания. «Города должны эволюционировать совместно с биосферой, образуя, тем самым, биомеханическую среду будущего» — говорит Марко.

С развитием технологий продолжают расширяться и сенсорные способности человека с целью сделать незримое зримым и неизвестное известным. Новые продукты и системы демонстрируют все более реальные возможности регулирования, диагностики, реагирования, взаимодействия, сборки и самовоспроизводства; что оказывает значительное влияние на архитектуру.

Например, система Living City — это платформа, которая позволяет зданиям взаимодействовать между собой (рис. 7). Она состоит ряда фасадных модулей, способных собирать информацию, обмениваться ею с соседними зданиями, сравнивать данные и «сообщать» о каких-либо необходимых изменениях (например, пористость фасада, отображаемая мультимедиа).

Kieran Timberlake architects разработали собственную беспрецедентную систему сбора данных о климате, которая позволила им созадть своего рода систему «обратной связи с экологией» — новшество в процессе проектирования (рис. 8). Проблема стихийных бедствий и «старения» побудила инженеров разработать сенсорные системы мониторинга, которые позволяют следить за состоянием инфраструктуры. К ним относятся проводные и беспроводные системы, а также самовосстанавливающиеся материалы. [1]

Исследователи из Массачусетского технологического института (MIT) разработали новый материал, который растягивается и сжимается при разной температуре, повторяя принцип эластичности человеческой кожи. Здесь прототипом можно назвать «химическую архитектуру» В.Катавалос (1960) — растущую структуру и форму, где архитектор выступает алхимиком, а вещества — интерактивной умной системой. Затем появилась «эволюционирующая архитектура» Д.Фрейзера (1985), подразумевающая интерактивное взаимодействие с окружающим миром. [3]

Также MIT разработали систему Wi-Fi (Wireless Vision), которая реагирует на присутствие людей в зданиях и их перемещение даже через стены, закрытые двери и другие непрозрачные поверхности. Несмотря на то, что эта система может оказаться крайне необходимой во время чрезвычайных ситуаций; она фактически стирает границы между частным и общественным, снижает уровень конфиденциальности. Писатель Брюс Стерлинг назвал это явление «spime» — пространственно-временное отслеживание любого объекта на протяжении всей его жизни (и даже за ее пределами).

Сегодня постепенно переплетаются направления науки и техники, искусства и компьютерных технологий. Архитектура оказалась на границе между материальностью и эфемерностью. С одной стороны, она материальна и ощутима; с другой — эфемерна, таинственна и служит хранилищем идей. В конечном счете, все эти черты сливаются в человеческом сознании. Происходит эволюция соотношения «масса-пространство» в сторону увеличения последнего — архитектура проходит своего рода путь развития от египетских пирамид с хранилищем внутри (преобладание массы) до медиатек с одним лишь каркасом (приоритет пространства над массой).

Новые ноосферные технологии зачастую используют принцип биомимикрии (точнее антропомимикрии), уподобляясь анатомическим системам по форме и системе и функционирования. Например, проект SyNAPSE от IBM (Системы нейроморфной адаптивной пластической масштабируемой электроники) основан на физической структуре и принципах работы человеческого мозга (рис. 9). Здесь созданы нейросинаптические компьютерные чипы, которые способны перестраиваться под влиянием различных внешних природных факторов.

Исследователи из Стэнфордского университета разработали прозрачный эластичный элемент из углеродных нанотрубок, который называется «super skin». Он может растягиваться более чем в два раза без деформации и выносить огромную нагрузку. Система BioTac, разработанная SynTouch LLC, объединяет датчики давления и температуры в прочном эластичном корпусе (рис. 10). Она служит синтетическим окончанием роботов и человеческих протезов. Как и человеческая кожа, BioTac способна реагировать на малейшие природные колебания, которые передаются при помощи встроенных электродов. [1]

Другие «антропомиметические» технологии были применены непосредственно к архитектуре: институт химии и биоинженерии Цюриха разработал термочувствительный полимер для фасадов, который использует принцип работы потовых желез человека. Как и человеческая кожа, этот материал способен регулировать температуру в здании за счет испарения лишней влаги, тем самым вызывая реакцию охлаждения. Этот пример (как и все другие, связанные с робототехникой) демонстрирует, что спроектированная среда может вести себя так же, как и человек, тем самым отвечая нашим потребностям и стремлениям.

Подобные проекты отражают борьбу с материальностью языка, мысли и культуры. С одной стороны, они уникальны и значительно отличаются друг от друга; с другой, позволяют создать «коммуницирующую» архитектуру, обеспечивающую диалог между людьми и городской средой, материальным и нематериальным и др. Архитектура как средство коммуникации существует и развивается в технократической сфере разума, где ученые, исследователи, архитекторы по-прежнему видят природную первооснову и биологическое начало.

Послесловие. Смарт-архитектура в эпоху «постноосферы»

Способны ли архитектурные формы стать полноценными горожанами и управлять городом и средой? Может ли существовать город, который функционирует по принципу живых систем и производит самовосстанавливающиеся ресурсы?

Проект «Гидрологический кластер» демонстрирует один из возможных вариантов существования в эпоху «постноосферы» — идею абсолютной биомимикрии, созданную в ответ на проблему истощения природных ресурсов (рис. 11, 12). При этом, вопрос о наступлении технологической сингулярности или киберэкологии, а также места человека в последующие эпохи остается открытым.

Сказка о возможности архитектурных элементов и конструкций управлять водными ресурсами

2030 год. Третий топологический конгресс открылся в Кенигсберге. По правде говоря, я не поехал бы туда, если бы не профессор Гибсон: он дал мне понять, что на меня там рассчитывают. Еще он сказал, что биомимикрия стала, в сущности, единственным возможным спасением от глобального потепления и полного исчезновения природных ресурсов. Гибсон считает, что стремительно надвигающася эпоха технологичской сингулярности может ознаменоваться тем, что его место займет робот Виндж, а по улице станут летать киберустройства. Всякий, кто сыт жарой по горло, удирает на море; а тот, кто хочет вести хозяйство, переселяется в более плодородные районы. Жители прибрежных зон, наоборот, стремятся уехать вглубь земного шара, чтобы спастись от постоянных подтоплений. И в самом деле, возвращаясь из путешествий, особенно в прежние годы, я с тревогой сканировал воду — не исчезла ли она с лица земли совсем, превратив землю в картофелину, или, наоборот, не скрылись ли океанические районы под гладью Мирового океана. За последние десятилетия Волга из плодородной богатой ресурсами реки превратилась в мелкую грязную речонку, хотя когда-то здесь царили заливные луга и болота.

Поэтому я не очень-то сопротивлялся приглашению, тем более, что находил свой проект весьма заманчивым. Мое предложение по строительству гидрологического кластера, состоящего из природных систем и функционирующего по принципу живого организма, может быть весьма кстати. Живые организмы — та же лаборатория, где происходят самые изумительные химические процессы, направленные на поддержание оптимальных природных условий. И я уже много десятков лет тому назад начал работать над культурой простейших организмов, способных управлять водными ресурсами.

«Ах, если бы городом управляли живые организмы! Они наверняка знают, как должна быть устроена ноосфера и как оптимизировать городскую среду. Они бы общались, взаимодействовали и объединялись в мыслящие группы, чтобы поддерживать условия идиллического мироустройства. Природные системы сами бы регулировали климат и адаптировали среду под колебания атмосферы. Сначала бы они управляли городскими кластерами, а затем целыми городами и их ресурсами». На этой мысли я зашел в конгресс-холл и предстал перед аудиторией…

2130 год. Нейром — молодой сотрудник научного центра гидрологии Волги — направил сканер на реку и снял последний решающий показатель. Уровень воды заметно подрос, а сама вода приобрела вид парктически прозрачного кристалла. «Нужно будет попросить Хуберта проверить данные по качеству грунтовых вод через водосборные стебли морских ежов. Он, наверное, еще в подземной лаборатории-дюне. Мой монитор сканирует только среднюю часть Волги, а подземные воды лежат на совести Хуберта…»

Наступившая технологическая сингулярность ознаменовалась воцарением в городе природных структур — естественные системы и живые существа теперь управляли его ресурсами. Подобно алхимикам (занимающимся превращением недрагоценных металлов в драгоценные), микроорганизмы, бактерии, пресмыкающиеся и даже виды растений добывают влагу из воздуха, очищают, хранят и «отдают» воду обратно в условиях засухи или перерабатывают ее в полезную энергию. Почти восстановился озоновый слой и нормализовался уровень воды — через кристально чистую воду бывшей молочной реки стал виден берег. Земля была покрыта видневшимися издалека густыми лесами, извилистыми реками и живописными лугами. Царил до головокружения чистый воздух, но сильнее чувствовался запах Волги. Над гидрологическим кластером проносился свежий ветер ранней осени.

Нейром приоткрыл оконную жабру, глубоко вздохнул и посмотрел вдаль. Собирался дождь — над землей ускорялись тучи, театр-архипелаг возвращался к пристани, а фасад, подобно хамелеону, постепенно приобретал фиолетовую окраску. Поэтому вечером вместо сценического представления на воде можно будет послушать музыку поющего фонтана, с размахом играющего оперы Вагнера во время дождя. Кластер будет кишить купающимися, бьющимися в экстазе от качества самовозобновляющейся воды. Поражающий воображение мир эфемерных желаний и чувственных удовольствий перекликается с ясной необходимостью господства биомимикрии. Здесь микроорганизмы и бактерии «ползают» по фасаду, вдоль реки и пасутся среди зеленых холмов, на фоне идиллического пейзажа.

Солнце постепенно уходило, и в преддверии дождя кластер работал на полную катушку — было видно, как фасадные панели-вельвичии играли порами, перерабатывая влажный прибрежный воздух. Жабры дышали, шевелились и впускали его внутрь аудиторий. Гидры тоже были наготове — нужно будет успеть собрать избыточную воду и спустить ее в коллектор. Она может понадобиться для эксперимента доктора Бэйкера — он уверен, что не за горами век постноосферы — ноосфера уже изживает себя и пора готовиться к скупке жилья на Юпитере.

Нейром вышел из лаборатории — спускаясь по каньону, он мог наблюдать, как стена-губка впитывает излишнюю влагу из воздуха — так она кондиционировала его и регулировала климат для работающих там студентов свободного университета. Сейчас как раз шли занятия по моделированию гидрологических процессов у острова Тайхум. Менять время реверберации стене-губке внутри зала-акведука сегодня не для кого — все столпятся на первом этаже центра, катаясь на лодках по пещере горного короля, наполняя коконы-коворкинги и зимние сады в ожидании сталактитовых песен. Другая часть толпы выльется наружу, растянувшись вдоль берега и наблюдая за ночной жизнью гидрологического кластера, играющего огнями.

Заметный с противоположного берега реки, он создает ощущение живого организма, наполненного и кишащего губками, жабрами, гидрами, слизевиками и кратерами. Гибрид растения, организма и каменной скалы покоится на темно-синих платформах города, при этом будто парит над водой. И ни один из этих смарт-элементов не знает, будут ли эти камни и завтра лежать здесь, или они превратятся в прах под эгидой наступления постноосферы…

Литература

1. Blaine Brownell, Marc Swackhamer. Hypernatural. Architecture’s relationship with nature / Перевод с англ. Будниковой А. — New York, Princeton Architectural press, 2015. — 175 c.

2. VICTOR HUGO AND ARCHITECTURE / Перевод с англ. Будниковой А. [Электронный ресурс] // University of Houston, 2017. URL: http://www.uh.edu/engines/epi2293.htm (дата обращения: 05.08.2017)

3. Будникова А. Биомиметика и концепция двоемирия: как примирить утопию с реальностью [Электронный ресурс] // Syg.ma. 17 марта 2017. URL: http://syg.ma/@anna-budnikova/biomimietika-i-kontsieptsiia-dvoiemiriia-kak-primirit-utopiiu-s-riealnostiu (дата обращения: 07.08.2017)

4. Ноосфера [Электронный ресурс] // Википедия — свободная энциклопедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9D%D0%BE%D0%BE%D1%81%D1%84%D0%B5%D1%80%D0%B0 (дата обращения: 06.08.2017)