Create post

Голубь сел на ветку, размышляя о бытии: смешная трагедия человечества.

panddr

Шведский режиссёр Рой Андерссон отснял свой последний фильм в трилогии о бытии. Странно, но все эти тщательно выстроенные кадры цвета бедности потускневшего неба и пожухлой травы в «Голубе…» порой отнюдь не вторят сценарию. В отличие от других двух, последний эпизод трилогии — это все же комедия. Достаточно вспомнить Карла Двенадцатого, заехавшего в кафе на окраине на лошади в сопровождении армии и пытающегося завербовать красавчика-официанта в свои фавориты. А после и преподавательницу фламенко, лапающую на глазах у всех своего ученика. Но это комедия, после которой хочется рыдать и, как ни странно, жить дальше и идти по своему пути.

Рыдать, потому что в каждом герое находишь себя, себя несчастного, заблудшего и непонятого, прижатого обстоятельствами и нехваткой денег. Этот его жалкий военный, зашедший в бар. Он говорит о таких, казалось бы мелких неудачах. Вышел из дома раньше, чтобы успеть на автобус; начался дождь, вернулся за зонтом домой — зонта нет; снова отправился на остановку и упустил автобус; долго шел пешком к закрытой двери с запиской об отмене торжества. Что в этом трагичного или хотя бы грустного, соответствующего его настроению и физиономии? Обидно -да. Но как раз здесь и есть истина. Каждый живущий — неудачник. В той или иной степени, в той или иной день. Просто не повезло. Нет закономерности удач — есть случай. Раз так, Андерссон будто говорит: вы должны пожалеть его, вы должны посочувствовать. Вы — это он. Одиноки в своих несчастьях, страданиях, заплутавшие на дороге жизни. Так сочувствуйте даже мелкому, незаметному и, кажется, не значимому.

Здесь сразу приходит образ литературного маленького человека, скажем, Чехова. Первое чувство — тошно видеть всю пошлость жалкого, не хочется до такого снизойти. Однако, разве жалость — порок? Чертвость — вот порок. Причем где к другим — там и к себе, и в обратную сторону.

Рыдать еще вот почему. Творец тыкает нас в то, насколько люди глухи друг к другу, жадны до всего (кстати, даже до сочувствия). Умирающая старушенка хочет забрать с собой на небеса сумочку с драгоценностями и вцепляется в нее так своими ссохшими руками, что больничная койка движется вместе с ней, когда сын пытается отобрать сокровищницу. В тот же момент появляется: зачем отобрать? Все тут, даже самые близкие настолько не чувствуют другого, что мир превращается в хаос. Как дни, за которыми не следишь (последняя сцена).

Рой Андерссон топит нас в бесконечных абсурдах реальности. Таков художественный язык. Чтобы научить, надо показать, как будет потом: создать ад на экране, чтобы его же в действительности избежать.

Этот фильм нужно долго держать в голове. Его нужно пережить, как что-то страшное. Как огромный вращающийся цилиндр с трубами, из которых доносятся до нас мелодия криков и стонов жарящихся там людей. Как смерть мужчины, открывающего бутылку вина, пока его жена готовит на кухне, напевая веселую песенку. Как неудачу предпринимателей, которые «хотят сделать людей веселее», продавая вампирские зубы с удлиненными клыками и глупую маску, в которую они очень верят. Как все случайности.

Скорее даже не пережить — переживать. Долго и внимательно.

И вот пережив — ты, живущий, теперь Человек. Ты -homo sapiens.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
panddr

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About