Шведский режиссёр Рой Андерссон отснял свой последний фильм в трилогии о бытии. Странно, но все эти тщательно выстроенные кадры цвета бедности потускневшего неба и пожухлой травы в «Голубе…» порой отнюдь не вторят сценарию. В отличие от других двух, последний эпизод трилогии — это все же комедия. Достаточно вспомнить Карла Двенадцатого, заехавшего в кафе на окраине на лошади в сопровождении армии и пытающегося завербовать красавчика-официанта в свои фавориты. А после и преподавательницу фламенко, лапающую на глазах у всех своего ученика. Но это комедия, после которой хочется рыдать и, как ни странно, жить дальше и идти по своему пути.

Рыдать, потому что в каждом герое находишь себя, себя несчастного, заблудшего и непонятого, прижатого обстоятельствами и нехваткой денег. Этот его жалкий военный, зашедший в бар. Он говорит о таких, казалось бы мелких неудачах. Вышел из дома раньше, чтобы успеть на автобус; начался дождь, вернулся за зонтом домой — зонта нет; снова отправился на остановку и упустил автобус; долго шел пешком к закрытой двери с запиской об отмене торжества. Что в этом трагичного или хотя бы грустного, соответствующего его настроению и физиономии? Обидно -да. Но как раз здесь и есть истина. Каждый живущий — неудачник. В той или иной степени, в той или иной день. Просто не повезло. Нет закономерности удач — есть случай. Раз так, Андерссон будто говорит: вы должны пожалеть его, вы должны посочувствовать. Вы — это он. Одиноки в своих несчастьях, страданиях, заплутавшие на дороге жизни. Так сочувствуйте даже мелкому, незаметному и, кажется, не значимому.

Здесь сразу приходит образ литературного маленького человека, скажем, Чехова. Первое чувство — тошно видеть всю пошлость жалкого, не хочется до такого снизойти. Однако, разве жалость — порок? Чертвость — вот порок. Причем где к другим — там и к себе, и в обратную сторону.

Рыдать еще вот почему. Творец тыкает нас в то, насколько люди глухи друг к другу, жадны до всего (кстати, даже до сочувствия). Умирающая старушенка хочет забрать с собой на небеса сумочку с драгоценностями и вцепляется в нее так своими ссохшими руками, что больничная койка движется вместе с ней, когда сын пытается отобрать сокровищницу. В тот же момент появляется: зачем отобрать? Все тут, даже самые близкие настолько не чувствуют другого, что мир превращается в хаос. Как дни, за которыми не следишь (последняя сцена).

Рой Андерссон топит нас в бесконечных абсурдах реальности. Таков художественный язык. Чтобы научить, надо показать, как будет потом: создать ад на экране, чтобы его же в действительности избежать.

Этот фильм нужно долго держать в голове. Его нужно пережить, как что-то страшное. Как огромный вращающийся цилиндр с трубами, из которых доносятся до нас мелодия криков и стонов жарящихся там людей. Как смерть мужчины, открывающего бутылку вина, пока его жена готовит на кухне, напевая веселую песенку. Как неудачу предпринимателей, которые «хотят сделать людей веселее», продавая вампирские зубы с удлиненными клыками и глупую маску, в которую они очень верят. Как все случайности.

Скорее даже не пережить — переживать. Долго и внимательно.

И вот пережив — ты, живущий, теперь Человек. Ты -homo sapiens.