Истерия и невроз навязчивости.
В чем причина притяжение между субъектами с истерическим неврозом и неврозом навязчивости? Возможно ли выделить бессознательные предпосылки такого союза ,в чем состоят их особенности и различия?
Истерией начинал заниматься еще Фрейд в конце 20-ого века. Именно с этими загадочными симптомами не могла совладать медицина, именно истерии обязан психоанализ своим рождением. Врачами констатировалась органическое здоровье органа или части тела больного, при ограничении или полном отсутствии функции. В истерии симптом, как правило, на лицо. Тело говорит за субъекта. Основной защитный механизм в этом неврозе — вытеснение. То, что вытеснено в бессознательное, прорывается через стигму тела. Главный вопрос субъекта истерии: какого я пола? Истеричка, та кто не приняла свой пол, свою женскую символическую роль. Она не согласилась со своим минусом в сексуации, не приняла кастрацию. Отец наделяется сверх ценным обладанием фаллоса, тем чего нет у матери. Но на деле он оказывается кастрированным, таким же как и все остальные мужчины. Остается лишь образ не-кастрированного отца, отца с большой буквы, праотца, как сказал бы Фрейд. Того воображаемого отца, которого не существует. Возможно ли говорить, что Фрейд был невротиком навязчивости? Ведь и он попался на истерическую игру. В случае Доры, он считал себя отцом в переносе, а возможно и отцом переноса. В финале анализ был покинут Дорой, а сам отец психоанализа оставлен не у дел со своим знанием, то есть кастрирован.
Невроз навязчивости часто в пассажах Фрейда идет рука об руку с истерией, обозначается даже ее диалектом. Самый известный случай невроза навязчивости — случай человека-крысы. Случай уникален своей запутанностью. В его основе лежит идентификация с давно умершим отцом, попытки выплатить долги за отца, совершить выбор. Весь случай напоминает бесконечную циркуляцию кругов повторения, невозможности выбора и выплаты долга то ли отцу, то ли за отца.
На первый взгляд в истерии и навязчивости уже есть общая черта — взаимоотношения с именем отца. Истеричка хочет найти идеального не-кастрированного отца. Она проецирует бессознательный образ в объект своего желания. Она требует удовлетворения, она не-счастна , хочет быть с-частью, хочет быть одним целым с мужчиной, то есть обладать фаллосом! Невротик навязчивости в особенных отношениях со своей нехваткой, он ,если так можно выразиться , кастрирован сильней остальных, за счет своей идентификации с образом отца. Он живет в постоянной дихотомии от великого человека до преступника, как говорил Фритц Лансер, человек-крыса. Если рассмотреть этот процесс топологически, то не может быть сомнений, что органический мужчина имеет дело не с чем иным, как со своим Сверх-Я. Его Я не в силах сопротивляться императиву Сверх-Я. Ты должен быть, как отец, идентифицируйся с ним, отдай его долги, потому что ты — это он. У Лансера возникает типичный вопрос для этой структуры: я живой или мертвый? Его идентификация с давно умершим отцом живее чем его Я, чем он сам.
Встреча истерической женщины и навязчивого мужчины знаменуется, как мы уже обозначили связью с «отцами» обоих. Можно теперь сказать, что разговор идет о
Истеричка требует: ты должен меня любить! Я хочу тобой обладать как функцией, быть с тобой одним целым, иметь то, чего у меня нет. Но, в то же время, демонстрировать тебе, что у тебя нет фаллоса. Ты будешь страдать, как страдала я, когда столкнулась со своей нехваткой. С другой стороны, невротик навязчивости и так страдает от своей обсессии, он с ней ежедневно борется, для него страдание — дом родной, он -мазохист. Он постоянно, ежедневно сталкивается с тем, что он не мужчина, он не отец Сверх-Я кастрирует его беспощадно. Их отношения делятся на фазы. Первая из них, когда истеричка очаровывает, соблазняет своего визави тем, что он отец, что он счастливый обладатель фаллоса. Она верит в это так как имеется образ праотца. У невротика навязчивости есть грандиозное Сверх-Я, за счет которого, он впадает в иллюзии обладания тем, чего нет у других. Он наконец-то чувствует себя мужчиной. Происходит экстаз наслаждения фаллосом, которого не существует, фантазм держится на иллюзии. Оба хотят слиться воедино, стать одним фаллическим целым, заткнув таким образом нехватки с обеих сторон. Вторая фаза знаменуется обнаружением истеричкой отсутствия фаллоса у навязчивого, ее образ отца недостижим, потому что его нет, он плод ее фантазма. Она сталкивается со своей нехваткой и виновен в этом, конечно, мазохист — невротик Он согласен со своей никчемностью, ведь он знает о своей кастрации от своего Сверх-Я. Он теперь должен по новой, по новому кругу, стать праотоцом, он должен снова удовлетворить нехватку женщины и свою собственную.
В такой конструкции оба субъекта получают свое. Истеричка не может разыгрывать свой фантазм по-другому , она всегда идет ва-банк. Ей не нужны недолюди, в лице кастрированных мужчин со своей нехваткой, ей нужен мифический отец орды, с которым так тесно связан невротик навязчивости.
Ему, в свою очередь, не видать похвалы от своего Сверх-Я, если он не будет отцом, если не станет одним со своей идентификацией.
Читателю может показаться, что примером для «особых» отношений между рассмотренными выше структурами, послужил биологический мужчина с неврозом навязчивости и биологическая женщина с истерией. Не лишним будет напомнить, что биологический пол не всегда может быть равен психическому.
