После нападения ХАМАСа на Израиль самыми беспомощными в смысле прогнозов оказались знающие люди, к которым я, возможно, несколько нескромно причисляю себя. Пока раненый, скорбящий народ мечтал о мести, победе, скором возвращении заложников, а некоторые — об этнической чистке и новом поселенчестве в Газе, я прикидывал варианты и не находил ответа. Все не складывалось. И вот спустя полгода, когда давно пора подводить предварительные итоги, оно все еще не складывается — только уже в реальности. 

Проблема в серьезном несовпадении между израильскими целями, возможностями и моделями поведения, установившимися за последние полтора десятка лет. Начнем с военной победы над ХАМАСом. В отсутствие мира с Израилем ХАМАС превратился в гиганта по меркам террористических организаций: десятки тысяч самоотверженных, пропитанных национальной и религиозной ненавистью бойцов, горы вооружения, не имеющая аналогов подземная инфраструктура. До 7 октября Израиль пытался отгородиться от этой проблемы в буквальном смысле слова — забором. Я и многие другие говорили, что это наивно, но нас не слушали. Пока Израиль отгораживался, ХАМАС крепчал. 

Сегодня многие израильтяне умеренных взглядов, “верившие в мир” (но ничего не делавшие для его наступления), говорят, что у них раскрылись глаза. Более того, как сказала мне разорвавшая со мной на этой почве отношения близкая подруга, она не понимает людей, с которыми это не произошло. Попытки объяснить, что у меня-то как раз глаза были раскрыты, и я не испытывал по поводу ХАМАСа и “безопасности без мира” никаких иллюзий, не возымели успеха. Раскрытые глаза в этой картине мира подразумевают, что для безопасности необходима полная победа над ХАМАСом и долгое “перевоспитание” всех палестинцев. Это теперь называется “реализм”. Итак, цель определена. Что с возможностями? 

Такая цель подразумевает гигантские военные усилия и тяжелые потери. Практически все военные эксперты перед началом наземной операции в Газе говорили о многих сотнях и даже тысячах жертв с израильской стороны. Эту цену израильское общество было не готово платить. В результате, судя по всему, было принято решение целиком и полностью приоритизировать выживание бойцов. Допустимые масштабы сопутствующих потерь среди гражданского населения были пересмотрены. Целые кварталы стирались с лица земли, чтобы облегчить и обезопасить передвижение войск. Бомбы весом в тонну сбрасывались на жилые дома, чтобы достать средней руки хамасовцев, засевших в туннелях под этими домами. В одной из таких операций, кроме множества непричастных палестинцев, судя по всему, погибло трое израильских заложников. 

Как стало известно недавно, армия устанавливает “зоны смерти” вокруг мест дислокации войск. Любой, замеченный в такой зоне (ничем не обозначенной), становится легитимной целью — в том числе невооруженные люди с белыми флагами. Именно так погибло еще трое израильских заложников и неизвестное число палестинцев, многих из которых Израиль в своей статистике записал в террористы. Именно этим, видимо, объясняется наблюдаемое врачами в Газе большое число женщин и детей с пулевыми ранениями. Именно из-за этого, похоже, произошла трагедия, когда при раздаче гуманитарной помощи погибло более ста палестинцев. По версии Израиля, она началась с того, что “какие-то люди слишком близко подошли к нашим позициям, и войска открыли огонь”. Скорее всего, эти люди не были вооружены, поскольку по вооруженным людям израильские солдаты открывают огонь сразу, не дожидаясь, пока те подойдут близко. 

Промежуточная цель была достигнута: израильские потери, хотя все еще ощутимые (260 человек с начала наземной операции), оказались намного меньше ожидаемых. С таким общество может жить. Однако цена вышла высокой. Во-первых, обществу придется жить еще и с тем, что оно сотворило в Газе. Во-вторых, масштабы жертв, разрушений и гуманитарной катастрофы оказались невообразимыми. 

Это, в свою очередь, подорвало перспективы длительного израильского контроля в Газе, необходимого для реальной победы над ХАМАСом. Израиль не может бесконечно властвовать над пепелищем. Людям нужны дома, больницы, школы, пропитание. Одна весьма банальная вещь, которую большинство израильтян отказываются понять — что Израиль как оккупирующая сторона несет ответственность за население. Мир бросился помогать Газе, пытаясь хотя бы предотвратить голод и эпидемии. Израильтяне почему-то воспринимают это как должное, хотя, на самом деле, это огромный подарок самому Израилю и при этом очень временное решение. 

Все прожекты Израиля, начиная с выселения жителей Газы в Синай и заканчивая перекладыванием восстановления сектора на чьи-то плечи, закономерно провалились. Никто не готов тратить десятки, сотни миллиардов, чтобы поднять Газу из руин только для того, чтобы в отсутствие мирного договора Израиль разрушил ее до основания в следующей войне. 

Есть еще одна причина, по которой Израиль не готов по-настоящему управлять Газой: власть над враждебным населением (а каким ему теперь быть?) означает для оккупанта постоянное кровопускание. Чтобы осуществлять администрирование, надо приблизиться к населению, раскрывшись для атак. В 1967 году Израиль захватил Западный берег и Газу практически без сопротивления, население было мирным и довольно спокойно восприняло смену власти. Газа в 2024 году — совсем другой случай. 

Итак, Израиль не готов сам брать полный контроль над Газой и не позволяет делать это ХАМАСу, методично убивая не только боевиков, но также хамасовских полицейских и чиновников. В результате в Газе уже несколько месяцев царят хаос и вакуум власти, ставшие одной из главных причин гуманитарной катастрофы. Солдаты, очертившие вокруг себя “круг смерти” — не власть. 

Масштабы бедствия не могли оставить равнодушным мировое сообщество — опять же, вполне закономерно. Причем основной эффект оказывают отдельные трагические случаи, особенно хорошо иллюстрирующие опасное сочетание отсутствия власти и легкости убийства. Похоже, гибель семи сотрудников World Central Kitchen стала последней каплей. Нежелание Израиля становиться в Газе властью приводит к тому, что он даже не может охранять поставки гуманитарной помощи (какое уж там “перевоспитание” жителей), а стремление при этом к “полной победе” — к постоянной гибели непричастных, в том числе раздающих эту помощь. Это никого не устраивает. Пытаясь совместить военный контроль над Газой с отсутствием гражданского контроля, Израиль рискует потерять даже то, что имеет. 

На этом противоречия не заканчиваются. У войны были две заявленные цели — победа над ХАМАСом и освобождение заложников. Многие изначально понимали, что эти цели, скорее всего, взаимоисключающие, но в начале войны говорить об этом вслух было не принято. Народу нужна была надежда. 

Сегодня игнорировать этот факт уже невозможно. На это указывают, в частности, опросы общественного мнения, где буквально за два месяца произошел полный переворот: от двух третей против сделки по освобождению заложников в обмен на длительное перемирие до двух третей за. Неудивительно, учитывая, что успехи Израиля, фактически, отрицательные: силой удалось освободить лишь трех заложников, при этом как минимум шестеро (скорее всего, намного больше) погибли от рук израильских войск. Зато десятки заложников были освобождены в результате предыдущей сделки. 

Неспособность Израиля вызволить заложников силой влияет и на мировое общественное мнение. Поначалу стандартный израильский аргумент против прекращения огня (это якобы помешает спасению заложников) многими воспринимался благосклонно, но сегодня западные правительства и граждане задают резонный вопрос: как там у вас дела с заложниками? Многих ли вы освободили силой? Сколько еще десятков тысяч палестинцев и десятков израильтян должны погибнуть ради этой, судя по всему, недостижимой цели? 

На самом деле, все еще хуже: если до сих пор оставался хотя бы один верный способ вызволить заложников — в обмен на перемирие — то после трагедии с убийством волонтеров, когда сам президент США потребовал немедленного прекращения огня, Израиль рискует потерять и этот козырь. Можно сколько угодно заламывать руки, обвиняя мир в антисемитизме и равнодушии к ужасам 7 октября, ситуацию это не изменит. Израильтянам пора взять себя в руки и подумать, как им в этой ситуации действовать. 

Единственный возможный — хотя отнюдь не гарантированный — выход известен давно. Именно он был предложен США еще в начале войны: постепенное усиление Палестинской администрации и передача власти в Газе в ее руки. Это совсем не просто. ПА действительно пребывает не в лучшем состоянии. Израиль при Нетаниягу долгие годы сознательно ослаблял ПА, несмотря на ее помощь в борьбе с террором. ПА и ООП официально поддерживают мирное решение по формуле двух государств и готовы к переговорам, в отличие от израильского руководства, которое открыто заявляет, что палестинскому государству не бывать. Утверждения вроде “там не с кем разговаривать” путают причину и следствие: проблемы с общественной поддержкой у ПА прежде всего именно потому, что ее курс на переговоры не принес палестинцам никаких результатов. Если вы хотите, чтобы население не поддерживало насилие — покажите ему ненасильственную альтернативу. Нет, это не даст гарантию успеха. Это даст шанс, что в нынешней ситуации уже немало. 

Это, опять же, очевидно любому здравомыслящему стороннему наблюдателю, включая администрацию США. Поэтому она увязывает передачу власти в Газе ПА с конкретными обязательствами Израиля в отношении двух государств. Только вооружившись этими обязательствами, ПА сможет сказать палестинцам: “Наш путь мира выгоднее, чем путь насилия, избранный ХАМАСом”. Прочный мирный процесс также гарантирует сохранность инвестиций в восстановление Газы. 

В начале войны американский план и сама идея палестинского государства не имели большой поддержки среди израильтян. Сказки о полной победе над ХАМАСом и освобождении заложников были куда привлекательнее. Дело не только в травме от катастрофы 7 октября. Все без малого 15 лет своего правления Нетаниягу сознательно и эффективно вытравливал из общественного сознания саму идею мирного урегулирования (и это его наследие, к сожалению, переживет его в политике). Абсолютно все делалось с позиции силы, с намерением подавить и растоптать другую сторону. Незадолго до атаки ХАМАСа Нетаниягу в очередной раз хвастался, что этот силовой подход позволил снять палестинскую проблему с повестки дня. 

И в этом случае длительное отсутствие лечения только усугубило болезнь. Сегодня мысль о переговорах со злейшими врагами еще мучительнее. И, тем не менее, это единственный путь. Вы считаете, что не с кем говорить? Сделайте так, чтобы было с кем. Израиль с легкостью пускается в военные авантюры, пытаясь добиться недостижимого силой, но не готов даже попробовать изменить ситуацию путем дипломатии. 

На каждый практический вопрос, связанный с переговорами, давно есть практический ответ, но, подобно доказательству теоремы Ферма, эти ответы слишком длинны, чтобы уместиться на полях. Приведу лишь один пример. Одно из самых распространенных возражений — как можно договариваться, пока в Газе у власти находится ХАМАС? Обещанная победа над ХАМАСом должна была это возражение снять, но о мертвых обещаниях — либо хорошо, либо ничего. Лучше вспомним, что два предыдущих раунда мирных переговоров прошли в 2008 и в 2014 годах (первый, при Эхуде Ольмерте, был искренним и плодотворным и почти привел к договору, второй, при Нетаниягу, был для вида, но все-таки был). В это время ХАМАС уже находился у власти в Газе, но переговоры, тем не менее, случились. Откуда же потом взялась мысль, что это невозможно? Да все та же ловкость рук нашего великого манипулятора общественным сознанием. 

Газа — это меньше половины палестинского населения и всего 6% территории. Ничто не мешает заключить с официальными представителями палестинского народа договор, к которому Газа будет приглашена присоединиться. Это бы моментально выбило почву из-под ног у ХАМАСа и других радикалов. Мирный договор принес бы Израилю и палестинцам гигантские дивиденды, даже если бы Газа на какое-то время осталась за бортом. 

Плюс в том, что сейчас ХАМАС, хоть и не побежден, но очень ослаблен. Кнут исчерпал свои немалые возможности, и самое время браться за пряник — да вот беда, Израиль забыл, как это делается! Забыл, как идти на компромисс, как проглатывать боль и обиду, как пожимать руки вчерашним врагам — не говоря уже о том, чтобы испытывать к ним эмпатию. Вся страна стала одним сплошным символом токсичной маскулинности. 

Как бы вы ни относились к этой войне с моральной точки зрения, с практической несоответствие целей и возможностей завело Израиль в тупик и чуть менее чем полностью подорвало его международный статус. Сила Израиля и опьянение этой силой стали его проклятием. Чем раньше израильтяне это признают, тем лучше.