Повергнув змея, перелез ограду в дивный сад,
что пением манил меня с травой под каблуком,
прильнувшей, словно слушая скакающих цикад,
с тягучими помпонами перелетаясь невпопад.
Но не цикады и не кони были под замком —
не их абстракцию деревья окружили:
там птица пела в клетке золотой,
вытягивая слух за жилы.

Я шорохом своим скорей боялся пение нарушить,
чем девственное чудо отпугнуть.
Лаванда, озеро, улиточка на груше
сочились жемчугами в раковины-уши
и с языка слизали муть
руки, что млела к скважине замочной:
«Ах, нет! Поэта руки земляные не соткут
портрет, красы твоей достойный!».

О, да! Ведь дерзну украсть волшебное перо —
ко взгляду твоему отправиться в полет.