МЫ ОКОНЧАТЕЛЬНО ПРОДАЛИ СЕКС
Если вы когда-нибудь бывали в Париже, то, возможно, знаете про булочную «Волшебная палочка», в которой выпекают “х…и”. Такое трудно забыть. Они там бывают разных форм, размеров и с разным наполнением. Я купил себе среднего размера с кунжутом. Съел его. И после этого магазинчика, будто не случайно, я стал замечать, насколько развратен этот город.
Хотя сперва мне это даже нравилось. О сексе можно было не только говорить в общественных местах, но и заниматься им. Я имею ввиду специальные комнаты для секса, которые чем-то напоминали мне курилки. Это весьма практично с одной стороны. Но когда я своими глазами увидел, как девушка делает минет незнакомцу, не отходя от барной стойки, то
После этого случая я задумался о том, что секса стало слишком много. Он повсюду. В каждом паблике “контакта”, в каждом аккаунте инстаграма, в каждой рекламе и в каждом фильме. И невозможно представить, что еще не рекламировало женское тело. Но самое паршивое в этой ситуации то, что в городе или в интернете от этого никуда не спрячешься. И вполне возможно, что вскоре кто-нибудь додумается запустить в небо облака в форме половых органов, чтобы даже на природе ты думал о сексе. И это будет точкой.
Ведь если исходить из того, что любое активное действие в массовой культуре чаще всего вызывает не менее активное противодействие в альтернативной культуре, то получится, что чем больше и дольше массовая культура будет пропагандировать гетеросексуальный секс (и секс в принципе), тем интенсивней будут развиваться контр-движения.
Например, в первой половине двадцатого века масскульт был абсолютно асексуальным.
То есть пока послушные граждане ходили в церковь, другие в это время — бухали, курили траву, нюхали бензедрин и исследовали свою сексуальность. И так было везде. Различался лишь градус кипения альтернативной культуры, который в итоге дошел до пика в Европе. Париж и Берлин закипели так, что горели дома и автомобили.
Сексуальная революция была освобождением от предрассудков, от всего скучного и затхлого, что осталось после войны. Это было чем-то новым, движением вперед. Революция была необходима как глоток свежего воздуха. И это было, на самом деле, здорово. Но что в итоге? Что произошло через десятки лет, когда революция закончилась и все получили свою якобы сексуальную свободу? Что произошло с теми самыми гедонистами, ньюэйджерами и прочими субкультурами шестидесятых и семидесятых, которые сделали ставку на секс в противовес ортодоксальным ценностям? А получили они, в основном, сплошное разочарование. Стоило их телам состариться, как они осознали всю пустоту своих движений. После пятидесяти лет у них ничего не было, кроме болячек и неизвестного количества детей, о которых они ничего не знали. В один момент они стали никому не нужными: ни молодым, ни друг другу.
Потому что все банально просто: если чего-то слишком много, то оно теряет какой-либо смысл и становится чем-то посредственным. Будь то деньги, секс или солнечная погода. Поэтому нельзя было делать ставку на такую неустойчивую потребность, как секс.
Однако, это был двадцатый век, когда во всю развивалась реклама. И когда поняли, что на сексе можно хорошо заработать, то масскульт подхватил его себе на вооружение и нещадно использовал в своих целях. Начиная от рекламы колпачков шредера и заканчивая порноиндустрией 70-х. Сперва это, конечно, шокировало публику — а потому работало. Теперь же это воспринимается как всего лишь один из заезженных способов прорекламировать товар. Поэтому работает уже не так хорошо. И вскоре, я уверен, секс будет просто-напросто распродан со скидкой. Потому что его уже продали. Ведь то, что сегодня нравится большинству — это всего лишь коллекция прошлого сезона. Так работает масскульт. Таковы его законы.
И что в итоге мы имеем сегодня, когда времена сексуальной революции прошли и когда секс подвергся максимальному в своей истории тиражу? А то, что мысли молодежи отравлены сексом. Сам секс отравлен. Масскульт убил в нем энергетику и искренность точно так же, как
Нас приучили видеть секс во всем. В одежде, в позах, во взгляде и даже в испускании мочи на лицо. Но хуже того, нас приучили постоянно хотеть быть “желанными” в сексуальном плане.
Ни одно желание рекламщики так сильно нам не внушили, как именно желание быть желанными. И, конечно, молодыми. Отчасти
В сознании молодежи сегодня всего понемногу. Там уживаются “МакДональдс” и вегетарианство, фильм “Нимфоманка” и очередной “Форсаж”, геи, лесбиянки, Россия, Америка, Европа, котики и философы. И вместо каждого пробела в этом списке можно смело вставлять “секс”.
Это и есть “новостная лента”. А назвал бы я все это в целом культурной сексофренией, всеобщим помешательством, которое не позволяет посмотреть на происходящее с другого ракурса. Но важно другое: на общем фоне сексофрении все больше появляется людей, которые идут против течения. Пока что это движение малозаметно, но это, уверяю, только пока что.
Например, в последнее время в США и в некоторых странах Европы обретает свои черты такое движение, как грей-асексуалы. Эти молодые люди, грубо говоря, обходятся в своей повседневной жизни без секса, но не исключают его насовсем. То есть секс не является для них идеей фикс или чем-то абсолютно необходимым для здоровых отношений с любимым человеком, как это чаще всего встречается у других молодых пар. Стоит пояснить, что грей-асексуальность — это зачастую некое пограничное и промежуточное состояние, когда человек до конца не определился в том, какие сексуальные отношения не противоречат его истинным чувствам, желаниям. Четкого определения еще не выработалось, но, по сути, большинство грей-асексуалов — демисексуалы. Важно не перепутать. Этот термин появился в середине нулевых и уже более или менее устоялся и оброс определениями.
Для демисексуалов половое влечение может возникнуть в исключительном случае глубокого эмоционального контакта с партнером. Никак не в отношении красивого незнакомца или красивой незнакомки. И хотя они способны ценить эстетическую привлекательность других людей, они все равно отказываются от секса. Отказываются в пользу чего-то более интересного на их взгляд. И тут вспоминается, как писал знаменитый любитель потрахаться Чарльз Буковски: “секс — великая вещь только тогда, когда нечем заняться”. И это правда. Секс во многом даже может отвлекать от других дел. Поэтому не случайно сегодня в моде чаще можно заметить одежду “унисекс”, которая по своей сути асексуальна и является скорее отображением персонального вкуса, нежели способом вызвать чье-либо сексуальное желание.
Но, к моему сожалению, движение грей-асексуалов и демисексуалов только-только зарождается и лишь немногие могут сделать такой же рациональный шаг. Ведь если ты сегодня молодой гетеросексуал с активным либидо, то ни Буковски, ни одежда “унисекс”, ни демисексуалы не спасут. Можно, конечно, попробовать представить, что всего этого якобы красивого и сексуального нет вокруг. И тогда, наверное, станет легче. Но если что-то пойдет не так, то окажешься, в лучшем случае, перед психологом, который посоветует тебе… заниматься сексом. Потому что так проще.
Проще трахаться и не думать.
А сегодня каждый имеет такую возможность. И если в 20-м веке секс нам с радостью продавали, то теперь он — бесплатный. Мы его продали сами себе. Мы сделали его общедоступным и можем им пользоваться как угодно. Поэтому сегодня школьница в один день скуривает свою первую сигарету и лишается девственности. Поэтому можно просто подойти к человеку и предложить перепихнуться. И это не просто дешевая картинка. И не последствия сексуальной революции. Это уже проблема. Потому что бесплатная картинка такова: глупые люди трахаются гораздо чаще.
Конечно, здорово было бы секс оставить людям с хорошим высшим образованием и умением осознанного потребления, людям, которые могут получать эстетическое наслаждение, не испытывая вожделения. Ведь с правильным подходом, тело — это объект искусства и объект исследований, а не наборчик для самоудовлетворения. Но подобные размышления, к сожалению, очевидно утопичны. Все равно что разрешить наркотики только творческим людям. Поэтому, с одной стороны, прогноз не утешителен. В скором времени у большинства в головах будут лишь член да вагина (и т.п.) вместо мозга. Но с другой стороны, меньшинству посчастливится расти в кругу демисексуалов, где секс все еще будет тем самым актом, который что-то значит. И мне хочется надеяться, что молодое движение грей-асексуалов обязательно будет набирать силу. Потому что нужно входить в пограничное состояние сексуальности, чтобы приблизиться к пониманию того, чего тебе действительно хочется.
…
Этот текст — не ностальгия. Скорее это рефлексия на тему, где важный вопрос: куда двигаться дальше? Потому что вместе с сексом, как мне кажется, мы продали что-то очень важное, что-то очень романтичное. И если девушка сосет незнакомцу прямо у барной стойки только потому, что ей уже неинтересно это делать в специальной комнате, то это — движение в никуда.