Джангл лишенный скорости и бочки, компьютерная музыка с человеческим лицом, техно звучащее как академическое произведение — Ли Гэмбл выворачивает ДНК любого стиля наизнанку формируя предельно уникальное и неповторимое звучание. Начиная с подростковых джангл-сетов на пиратском радио и вечеринках в родном Бирмингеме, Ли Гэмбл выработал на удивление цельный звуковой мир, развивающийся и видоизменяющийся словно по сценарию. В середине нулевых вышла серия экспериментов с радикальной компьютерной музыкой на небольшом лейбле entr’acte, в то же время Гэмбл активно принимал участие в деятельности локальной формации CYRK. Уже в 2012 благодаря двум пластинкам на лейбле PAN “Diversions 1994-1996” и “Dutch Tvashar Plumes”, Ли Гэмбл стал ключевым музыкантом на современной экспериментальной сцене. Пластинка “Koch” стала одним из главных релизов 2014 года по версии профильной прессы, где джангл-эксперименты начатые на предыдущих релизах мутировали благодаря встрече с лефтфилд-техно.

За последние несколько месяцев Ли Гэмбл создал лейбл UIQ, выпустил пластинку “Chain Kinematics” и побывал в Москве в галерее МАРС с совместной аудиовизуальной работой с Дэйвом Гаскартом “Foldings” — о чем подробно рассказал в интервью для Syg.ma.

 — Расскажите о вашей новой программе “Foldings”. Как я понимаю в нем присутствует заметный интерес к психогеографии?

— Да, конечно. Так вышло благодаря Дейву Гаскарту, сделавшим визуальную часть программы, мы с ним дружим и работаем достаточно долгое время. Проект «Foldings» начался с прочтения работ философа Жиля Делеза и с его концепции «складок». В итоге это стало нашей творческой концепцией и совпало с моим интересом к деконструкции, заключающейся не просто в поломке вещей, а в принятии каждой из них отдельно друг от друга и создании нечто нового. Например, если вы возьмете лист бумаги и сложите его, вы можете сделать оригами, то есть из двухмерного предмета сделать 3D версию с помощью тех самых складок.

Так как мы оба были увлечены чтением книг о Земле, об антропоцене, Дэйв начал собирать изображения с космических станций. Я рассказал ему о своей идее, он сразу же начал размышлять о том как деконструировать это визуально. Мы начали использовать эти изображения, и накладывать их друг на друга, например, Северную Сахару поверх Москвы. Человеческое представление о Земле всегда менялись в зависимости от того откуда они на нее смотрели — с почвы, с самолета, с космического корабля, либо рассматривая ее с Луны. Идея восприятия Земли людьми в нынешнее время, через 3D изображения, невероятно любопытна. В музыкальном плане, это следует моей идее деконструирования, взламывания и преобразования жанров в нечто совершенно новое. Это примерно то, что имел ввиду журналист Саймон Рейнольдс в своем термине “hardcore continuum”, когда английская танцевальная сцена постоянно переизобретает себя — от хардкора к рейву, к джанглу, к грайму, техно, uk garage; но все в конечном итоге вышло из одного источника, из одной «складки».

Но нашу работу вовсе не обязательно воспринимать в философском ключе, на это просто приятно смотреть. И гораздо интереснее персональная интерпретация того что каждый человек увидит в ней, нежели я скажу кому-то что он должен увидеть.

— Вы продолжаете работу с деконструкцией джангл-треков 90-х, которую вы начали на ваших ранних альбомах?

— Определенно. Недавно я думал о своих старых альбомах для лейбла entr’acte, например, “Join Extension”. Я не использовал джангл-треки, но подход был примерно таким же. Я смотрел на компьютер как на физический объект, копаясь в кодах и пытаясь понять, что в нем есть музыкального или не музыкального. Я не использовал никаких программ или виртуальных синтезаторов, ничего к нему не подключал, просто наблюдал, что компьютер может сделать сам по себе. В этом смысле это была деконструкция компьютера, позже я совершил то же самое со своим архивом джангл-треков. Может это и не выглядит так, но процесс примерно один и тот же.

 — Это очень похоже на работы японских музыкантов Sachiko M или Тошимара Накамура, создающих музыку с помощью оригинального функционала сэмплера и микшера.

— Да, это хорошая аналогия. Мне всегда нравился их подход, своего рода гиперреалистичная версия того как может звучать обычный прибор. Я сделал эти записи примерно 15 лет назад, когда не было кучи компьютерных программ для создания музыки. Мне всегда казалось, что это крайне интересный объект, и было интересно, что он на самом деле означает и как он звучит сам по себе. Технически в “Foldings” я использую другой метод. После увлечения компьютерной музыкой, я записал “Diversions 1994-1996”, он был полностью создан на сэмплере. Мне было интересно вырезать отрывки из джангл-треков, но без использования основных жанрообразующих элементов, типа амен-брейка, а просто небольшие кусочки, по которым невозможно определить принадлежность к какому-либо жанру. Я всегда стараюсь придерживаться, скажем, определенного философского подхода и это практически всегда работа с деконструкцией чего-либо. Меня всегда привлекало что-либо взламывать, разрезать, дробить, до того момента пока я не пойму что это превратилось в нечто мое. “Foldings” это более совершенная версия этого подхода.

— Меня крайне впечатлила ваша беседа с философом Робином Маккеем. Вы никогда не думали более серьезно заняться арт- или музыкальной теорией?

— Я не думаю что готов к этому, у меня нет навыков необходимых в этой области. Например, у Робина или Стива Гудмэна (британский музыкант и ди-джей, более известный как Kode9 — прим.ред.) они есть, мне просто интересно рассуждать на эти темы. Мне нравится музыка, потому что это невероятно абстрактная вещь, и мне сложно применить к ней какие-либо слова. Мне хотелось бы считать, что моя музыка открыта для интерпретаций, не смотря на то, что она создана с помощью очень специфического подхода. Но если вы слушаете мои записи, мне больше интересна ваша интерпретация. Я не учитель, и не особо желаю им быть, тысячи людей слушают мои записи и их мнение гораздо интереснее, чем мое собственное. Вот почему мне так интересна идея «складок» — потому что она не однозначна, не точна и уж точно не является какой-либо инструкцией.

 — Несколько месяцев назад вы создали UIQ. В чем идея этого лейбла и какой у вас принцип отбора записей?

— Идея пришла достаточно давно. У меня есть ежемесячная радиопередача на NTS и, само собой, я получаю огромное количество демо от людей, у которых даже нет никаких страничек в интернете. Опять-таки это что-то неоднозначное, я мог бы сравнить это с бактерией, что-то что формирует себя само. Конечно же, я слегка обозначаю направление, но ни в коем случае не диктую, что им делать. Более того мне нравится, когда музыканты, которые подписаны на лейбл, определяют каким он будет, вот почему мне нравятся новые артисты, у которых за плечами нет особой известности. Если бы я выпускал какие-то популярные имена, это бы выглядело скорее как некий бизнес. Продолжая тему Земли, мне очень интересно было бы задействовать в этом проекте людей со всех уголков мира, сначала это будет парень из Латвии, потом из Каира, из Венгрии, из Глазго и т.д. Мне нравится идея схватывания данных со всей Земли и пропускание их через UIQ.

— Что вам больше интересно играть ди-джей сеты или заниматься собственной музыкой?

— Я начал играть ди-джей сеты примерно с 12-13 лет, при этом у меня никогда не было музыкальных инструментов, типа гитары или ударных. Мой музыкальный опыт начался с микширования записей. Так я понял как музыка работает, где начинается бит, когда он заканчивается и почему это происходит. Я никогда не разбирался в технических аспектах музыки, но благодаря диджейскому опыту прекрасно понимал чувство ритма, времени и подобных вещей. Потом я начал делать свою музыку, и похоже я ее делаю ровно по тому же принципу что и свои ди-джей сеты. Я не думаю что это нечто плохое — называть себя ди-джеем, это просто немного иная форма отношений с музыкой, при этом для меня она более органична.

— Судя по вашим интервью и статье о музыкальных онейро-произведениях вы крайне увлечены работами ранних минималистов, представителей электроакустической, акусматической и т.п. музыки. Ваши методы работы отчасти напоминают их эксперименты, считаете ли вы себя их последователем?

— Джангл был первым музыкальным стилем, в который я целиком окунулся и целиком воспринимал как свой. Это уже не было влиянием моих родителей или что-то навязанное телевидением. Но в определенный момент она мне наскучила, и я обратил внимание на таких музыкантов как Джон Кейдж, представителей флюксус-движения, дадаистов, футуристов, musique concrete, компьютерную музыку. Это полностью захватило меня, я почувствовал связь с этими людьми, потому что они не были музыкантами в привычном понимании этого слова. Для меня muisque concrete означает то же самое что джангл. Например, музыка Терри Райли с ее репетативной основой, находится совсем близко к техно Роберта Худа. Я вижу сходство между двумя типами музыки, они не так далеки друг от друга как это принято считать. Мне не нравится элитисткий подход людей с академическим бэкграундом, считающих что их музыка для ума, а танцевальная строго для тела. Я всегда находился между этими двумя точками зрений. “Diversions 1994-1996” во многом является musique concrete работой, я сэмплировал найденные звуки и полностью изменял их, это примерно тоже самое что делал Бернард Пармеджиани. Для musique concrete композиторов основным источником влияния была классическая музыка, для меня такие люди как Grooverider, Fabio, LTJ Bukem. Мне интересна идея разрушения барьеров между этими двумя зонами. В одном из давних интервью я как-то произнес фразу “Schaeffer Made Me Hardcore” и мне до сих пор импонирует это выражение.

 — Ваш последний релиз Chain Kinematics наиболее танцевальный в вашей дискографии. Вы это сделали специально для UIQ?

— Да, это будет серия работ, для которого я сделал дочерний лейбл UIQ Inversions где будут исключительно мои релизы, так как основной лейбл создан для молодых продюсеров. Впереди будут Inversions 2, 3, 4 и так далее. В дальнейшем я планирую выпустить сборник со всем треками на одном диске, так же как это делали, например Basic Channel.

— Ваш последний долгоиграющий альбом вышел пару лет назад, не планируете ли вы в ближайшее время выпустить новую пластинку?

— Я постоянно нахожусь в процессе записи новых треков, но пока не прочувствовал концепцию будущего альбома, стараюсь не торопиться. Мне бы хотелось, чтобы каждый альбом звучал свежо и по-новому и мне нужно время, чтобы подготовиться. Мне не интересно выпускать альбом, который звучит как предыдущий.

— Вы всегда выбирали странные названия для своих треков, альбомов и проектов. Они вообще что-нибудь означают и если да, то объясните на каком-нибудь примере?

— Да, конечно. Например, “Dutch Tvashar Plumes”. Слово Tvashar произошло от деконструкции других слов, рекомбинируя слова я неожиданно получил на листе бумаге это название. Tvashar — это выброс, например как лава из вулкана, но из другой планеты, а Dutch просто поэтично звучащее слово. Мне одинаково важны все аспекты проекта — название, визуальная сторона, звуковая. Язык, используемый мной в записях имеет важное значение, поскольку позволяет развить мое собственное звучание. Развития языка в работе над определенным проектом, позволяет подкрепить содержание работы, он усиливает уникальность работы.

Беседовал Артур Кузьмин