В наши дни трудно представить себе анализ международных отношений, мировых процессов и даже конкретных событий в том или ином регионе или стране. Не говоря уже об исследованиях и попытках прогнозирования глобальной политики, без обращения к основам системного подхода, заложенным в работе Мортона Каплана «Система и процесс в международной политике», увидевшей свет более полувека назад. Сегодня это исследование уже не настолько широко известно (по сравнению, например, с работами Г. Моргентау, К. Уолца, Ст. Хоффмана или Дж. Розенау), однако не будет преувеличением сказать, что его появление наложило существенный отпечаток на последующее развитие международнополитической теории. Неслучайно уже в 1960-е годы книга М. Каплана вызвала огромный поток специальной литературы, что заставило автора разъяснять и уточнять свои позиции и подходы, которые сохраняют актуальность и сегодня.

Мортон Каплан — один из представителей Чикагской школы политической науки, известной своим вкладом в развитие эмпирических исследований и формирование бихевиористского направления. Первое поколение этой школы (1920—1930-е годы) во главе с Ч. Мерриамом и двумя его коллегами, Г. Госнеллом и Г. Лассуэллом, получившее известность как экологическая школа, испытывало сильное влияние социологического подхода. Его представители скептически относились к традиционным историческим и институциональным направлениям, настаивая на необходимости внедрения новых исследовательских методов, основанных на более систематической и объективной проверке политологических суждений эмпирическими данными.

В конце 1940-х — начале 1950-х годов вновь обострились противоречия между сторонниками историко-институционального (Л. Уайт и Г. Притчетт) и поведенческого, или бихевиористского (А. Зольберг, Д. Гринстоун и Д. МакРой), подходов.

Г. Алмонд утверждал: «Это было время, когда на европейском континенте сокрушалась демократия и когда у свободы исследования и научного поиска было, казалось, небольшое будущее в свете развивавшихся событий. И лишь после Второй мировой войны в контексте великой научной революции в ядерной физике и молекулярной биологии, надвигавшегося соперничества с СССР, осуществившего запуск спутника, бихевиоризм достиг национальных и общемировых масштабов. В первые послевоенные десятилетия было много необходимых и достаточных причин для бихевиористской революции».

В этих условиях группа так называемых младотурков во главе с Д. Истоном, М. Капланом и Л. Биндером выступила за усиление эмпирической составляющей в политической науке. Развернувшаяся дискуссия потребовала прояснения философских основ и общетеоретических предпосылок приверженцев обоих направлений. Эта вторая волна бихевиористского движения обрела своих сторонников в национальном масштабе, чему способствовали инновационные работы, в частности, таких авторов, как Х. Илоу, О. Ранней, У. Милле и Г. Алмонд (представитель первой волны). Г. Алмонд, Г. Пауэлл, С. Верба и Г. Икстайн стали пионерами эмпирических компаративных исследований, а М. Каплан и Ф. Шуман одними из первых применили данный подход к изучению международных отношений.

Теория М. Каплана примечательна тем, что в ней выявляется связь, преемственность между новым подходом и традиционным «реализмом», поскольку исходным для автора является основополагающее понятие «классической» теории — «баланс сил». М. Каплан высказал предположение, что с некоторого исторического времени (примерно с XVIII в.) в международных отношениях складывались глобальные системы, которые, изменяясь, сохраняли свое главное качество — «ультрастабильность». Используя понятие из кибернетики («вход — выход»), он попытался более точно, чем «классики», определить основные правила оптимального поведения государств «акторов» в системе «баланса сил», существовавшей с XVIII в. до Второй мировой войны. Он описал шесть правил нормального, с его точки зрения, функционирования системы, в которой должно быть минимум 5 акторов. Итак, каждый из них должен был руководствоваться следующими правилами:

1. Действовать с целью расширения своих возможностей, но лучше путем переговоров, чем путем войны.

2. Лучше воевать, чем упустить случай расширения возможностей.

3. Лучше прекратить войну, чем полностью уничтожить одного из основных национальных акторов.

4. Действовать против любой коалиции или единичного актора, который стремится приобрести доминирующее положение по отношению к остальной части системы.

5. Действовать против акторов, которые поддерживают наднациональные организационные принципы.

6. Позволять тем из основных национальных акторов, которые были побеждены или ограничены в действиях, вновь включаться в систему и принимать их как ролевых партнеров или же способствовать вхождению ранее неосновных акторов в категорию основных национальных акторов».

Число основных правил нельзя уменьшить. Невыполнение хотя бы одного правила приведет к невыполнению любого другого из оставшихся правил. Условия, при которых система «баланса сил» становится нестабильной, следующие: существование значимых национальных акторов, которые не соглашаются играть по правилам; наличие национального актора, национальная политика которого ориентирована на установление некоторой наднациональной политической организации; персональные действия отдельных политиков, которые отклоняются от правил данной системы, изменения ресурсов внутри актора. Так, например, внутренние изменения в национальных государствах, касающиеся их потенциала, такие как создание новых технологий, открытие новых месторождений, рост численности населения, изменения в системе связей и транспорте, непропорциональные изменениям в других государствах, могут вызвать динамический процесс, обуславливающий дестабилизацию системы «баланса сил».

Система, сложившаяся в результате Второй мировой войны, — вторая глобальная международная система в истории, по мнению М. Каплана, определялась им как «свободная (или “слабо связанная”) биполярная система», в которой биполярность ограничивалась действием ООН и силой акторов, остававшихся нейтральными.

Кроме двух реальных исторических систем М. Каплан вообразил 4 гипотетических, которые могут образоваться из «свободной биполярной системы»:

1) жесткую биполярную систему, где все акторы втянуты в тот или другой блок, и нейтральная позиция исключена (система менее устойчива, чем “свободная биполярность");

2) универсальную международную систему конфедеративного типа;

3) иерархическую систему с господством одного блока, где национальные государства оказались бы на положении автономных,

4) систему «вето» или многополярную систему, в которой увеличивается число держав, располагающих ядерным оружием и оказывающих ядерное сдерживание.

Позднее М. Каплан дополнил эти моделей 4 вариациями:

1) Очень свободная биполярная система, где бы возросла степень ядерного равновесия, блоки ослабли, частично распространилось ядерное оружие.

2) Система ослабленной напряженности (или разрядки), предполагавшая эволюцию в сверхдержавах («либерализацию» СССР и демократизацию внешней политики США), делавшие возможным ограничение вооружений до минимального уровня.

3) «Неустойчивая система блоков», где будет продолжаться гонка вооружений и напряженность будет возрастать.

4) Система неполного распространения ядерного оружия (15-20 стран). Она подобна предыдущей системе, но в ней ядерные потенциалы сверхдержав не достигают уровня способности нанести первый сокрушительный удар, и в ней возможно возникновение коалиций между сверхдержавами и малыми ядерными странами, отчего вероятность войны еще более возросла бы.

«Реалисты» критиковали М. Каплана за абстрактность его моделей. Австралийский ученый X. Булл, работавший в Лондонском институте стратегических исследований, упрекал М. Каплана за то, что его модели "оторваны от реальности и неспособны развить никакого понимания динамики международной политики или моральных дилемм, порожденных этой динамикой”.

Признавая некоторую долю справедливости подобной критики, ради справедливости же напомним, что сам М. Каплан вовсе не претендовал на роль библейского пророка и достаточно реалистичено рассматривал возможности научного предвидения с помощью системного моделирования. Подчеркивая неспособность любой теории международных отношений предсказать будущее в его конкретных проявлениях, он ограничивал прогностическое значение своих гипотетических моделей знанием: 1) условий неизменности системы, 2) условий

изменения в системе, 3) характера этих изменений.

Методология М. Каплана обладала все–таки определенной познавательной ценностью, помогая представить вероятные эволюции международных отношений. И если ни одна из его предложенных 8 гипотез (не считая реальной свободной биполярной системы) не реализовалась полностью, то некоторые из них частично все же подтверждаются тенденциями современного развития. В советской научной литературе до второй половины 80-х годов, когда были сформулированы принципы «нового мышления», резко критиковалось положение М. Каплана об эволюции СССР как «неприемлемое», как «полностью противоречащее реальности» или «направленное на теоретическое обоснование вмешательства во внутренние дела другой стороны, которое не только не может способствовать разрядке, а может лишь усугубить конфронтационные моменты в отношениях между странами». Процесс «перестройки» и разрушение СССР, однако, доказывают, что сегодня нельзя не признать научной значимости сценарных прогнозов М. Каплана.