Язык искусства Зима
Искусство, отходящее от изображения реальности, приближается к изображению самого себя, чистой эссенции искусства, будь то в возрастающей акцентуации на форме в которой оно выражено, или редукции содержания от деталей, являя тем самым либо чистую идею, либо показательную форму как она есть, что впоследствии и приобретает приставку мета.
«Мета» говорит о нарочитости, самости выражения явления или направления. Если направление это последовательность законов и принципов, то метанаправление открывает законы законов и принципы принципов, впервые дотрагивается до мотивации, и доступно лишь при достаточном понимании самих законов.
Показательная (нарочитая) форма помогает видеть историю формы которой мы пользуемся, её специфику, достоинства и недостатки. Так метаискусство помогает наиболее точно подобрать будущим идеям их форму благодаря лучшему её пониманию.
Очищение содержания от деталей воссоздает идеал, рожденный в идеальном мире, в реальности. Не бывает эстетики, романтики и пафоса без идеала, лишняя детализация делает их лишь реальнее и пошлее. Так метаискусство дает настоящий кристализованный идеал.
Метаискусство — искусство об искусстве, оно является отражением части от искусства в искусстве, а не части от окружающей реальности изображенной в нем. Таким образом, мы, самоидентифицируя себя с искусством об искусстве и воспроизводя эту идентичность в произведении, нашу реальность саму делаем произведением искусства, так рождаются перфоманс и акционизм. А «идеал» это и есть абсорбированное «означающее» что привносит искусство. Если бы искусство воспроизводило только окружающую реальность, мы бы никогда и не начали познавать себя.
Таким образом, только питаясь и идентифицируясь с искусством изображающим само себя, мы развиваем искусство, а не просто проводим цикл, где оно отражает реальность, которую мы потом потребляем в нем же и отражаем обратно.
Познать абсурдное, непонятное, скрытое и глубокое можно только через его репрезентацию. В этом помогают самые критичные формы метаискусства, которые лишены разумного замысла и имеют незнакомую форму, ведь даже они содержат код мотивации автора, который не знает даже он сам, пока не воспроизведет свой непонятный порыв, зато сам порыв, выйдя в физический мир из мира идей, наконец станет предметом умозрения, станет понятнее — иррациональное подсознание опустится на холст реальности, чтобы стать рациональным и контролируемым, а мы с ним будем видеть более дифферециированную, объективную картину мира.
Метаискусство на дистанции времени исчерпывает свои открытия неизведанных форм и идей, воспроизведенное непонятное одного смежного порядка количественно переваливает оставшееся непонятное этого порядка и переходит в качество, так происходит расцвет в направлении искусства, метаискусство становится искусством. С момента же расцвета начинает назревать и пока незаметный кризис, возрастающий по мере открытия остального непонятного этого порядка и направления. Кризис катализирует поиски метаискусства. Так, помимо техногенных факторов, метаискусство вершит цикл направлений.
Из вышесказанного делаем вывод, что искусство — это сочетание сознания и подсознания, в котором, онанируя лишь известными сознанию идеями и формами, мы занимаемся обычным потреблением и удовлетворением зоны комфорта, а пронося через него пока неясные порывы мы занимаемся их постепенным познанием с последующим внесением их в сознание.
Метаискусство так же, отделяя чистую неприкрытую идею, часто выставляет её в свете иронии,
