В конце 2022 года в издательстве «Библиороссика» вышла книга немецкого китаиста Доминика Заксенмайера «Глобальные связи человека, который никогда не путешествовал: конфликт между мирами в сознании китайского христианина XVII века». Главный герой исследования — Чжу Цзунъюань, всю жизнь проживший в портовом городе Нинбо. Хотя Чжу вряд ли когда-либо покидал пределы родной провинции, благодаря любопытству к миру за пределами Китая он стал частью глобальной сети обмена знаниями, традициями и религиозными воззрениями — проповедуя католичество, вступая в контакт с миссионерами-иезуитами и работая над своими сочинениями. Публикуем фрагмент «Идеализация образов» из главы «Оценки европейских истоков христианства», посвященный идеализированным представлениям Чжу о мире по ту сторону Китая:

В христианской апологетике, как и в географических сочинениях, распространяемых иезуитами в Китае, не было каких-то значимых упоминаний о европейском колониализме. Кризис, с которым католицизм столкнулся в Европе, в Китае был практически неизвестен. Практически исключено, что Чжу мог слышать о сильных антиклерикальных и враждебных папству движениях в Европе либо имел представление о воинствующей церкви и об антицерковных настроениях в некоторых европейских странах. Неясно даже, знал ли Чжу о Реформации, которая еще за сто лет до его сочинений расколола латинское христианство и привела к глубокому кризису интеллектуальной, политической и духовной власти. Факт крупномасштабной войны в Европе и сопутствующей борьбы за политические позиции в католичестве оставался почти неизвестен в Китае. Иными словами, вполне вероятно, что Чжу ничего не знал о Тридцатилетней войне, опустошавшей Европу в то время, когда он писал свои сочинения.

Глобальные движущие силы, позволявшие проводить аналогии между Тридцатилетней войной в Европе и сменой правящей династии в Китае, во времена Чжу не были известны, а общие знания об устройстве Европы были скудными. Какими представлениями могли пользоваться христиане в ответ на недоверчивые голоса тех, кто говорил о колониальных планах европейцев в материковом Китае? Если вкратце, то многие апологеты христианства стремились к распространению идеализированного образа Европы. Чересчур позитивные описания ее политического и общественного устройства были распространенной темой в миссионерской литературе на китайском языке, начиная с подробного описания вымышленных реалий его европейской родины в сочинении Маттео Риччи «Истинное значение Небесного Владыки». В этом основополагающем тексте, который послужил образцом для множества более поздних сочинений христианских миссионеров, Европа — по крайней мере отчасти — представлялась как место, где обрели свое воплощение идеалы Конфуция. Миссионеры вроде Джулио Алени и Альфонсо Ваньони тоже изображали европейскую общественно-политическую идиллию с безупречными моральными стандартами. Ради того чтобы эта идеализация не страдала от конкретных деталей, во многих своих текстах иезуиты давали мало информации о европейской истории и описывали лишь отдельные аспекты европейской науки и философии.

Эти чрезвычайно сжатые и упрощенные представления о Европе сохранялись и в текстах некоторых китайских прозелитов, включая сочинения таких видных деятелей, как Сюй Гуанци, один из «Трех столпов» китайского католицизма. Чжу Цзунъюань не был исключением. В своих «Ответах на вопросы гостя» Чжу изобразил далекий западный континент как обитель мира и добродетели, где люди не прикарманивают деньги, которые находят на улице, не запирают двери по ночам, где 70 государств существуют в гармонии друг с другом и ни одна правящая династия не рушилась на протяжении 1600 лет. Тамошняя почва, писал он, изобильна и плодородна, животные разнообразны и многочисленны, а природные ресурсы практически неисчерпаемы. Всеобщее процветание Европы можно видеть в ее величественных домах и дворцах, украшенных золотом и драгоценными камнями, в прекрасной одежде, в изысканных продуктах и напитках. И наконец, Чжу указывает на выдающиеся интеллектуальные достижения европейских ученых и на их технологические успехи.

Основные элементы описания Чжу содержат ссылки на знаменитый параграф из «Книги ритуалов» (Лицзи). В этом тексте, принадлежащем к пяти классическим сочинениям конфуцианства, тоже повествуется о стране, где не нужно запирать двери на ночь, и об обществе, где люди любят своих близких, с уважением относятся к незнакомцам и где любой может найти работу себе по нраву. Согласно «Книге ритуалов», политическая стабильность и общественная гармония были гарантированы преобладающей ролью Великого Пути (дадао). Люди жили в гармонии друг с другом и в согласии с природой; они не руководствовались эгоистичными побуждениями, которые неизбежно причиняют страдания другим.

Конфуцианская традиция рассматривала это совершенное общество не как утопическое видение будущего, но как подлинное описание давно ушедшего мира. Практически все конфуцианские школы сходились в том, что золотой век существовал несколько тысячелетий назад, но был утрачен из–за того, что люди забыли истинный Путь и больше не передавали его из поколения в поколение. С другой стороны, идеальный мир Чжу Цзунъюаня существовал в настоящем времени, хотя и в географически отдаленном месте. По сути дела, его изображение Европы является проекцией времени на пространство — проекцией идеального золотого века в Китае на Европу того времени. Он дает понять, что текущие общественные и политические условия в Европе фактически идентичны порядкам в Китае времен великих императоров древности. Но его картину европейского общества не стоит сравнивать с описаниями «благородных варваров», которые приобрели влияние в политической философии Европы в XVIII веке. Неоднократные упоминания Чжу о передовом развитии философии, науки и технологии на Дальнем Западе показывают, что Европа в его представлении не была подобна идеализированному сельскохозяйственному обществу при древних императорах. Напротив, ее сходство с великой утраченной эпохой, упоминаемой в конфуцианской литературе, заключалось в ее стабильности и нравственных качествах.

Основной смысл такого представления о Европе, с точки зрения Чжу, состоял в том, что Небесное Учение могло усовершенствовать конфуцианство и стабилизировать ситуацию в Китае. Также подразумевалось, что Китай эпохи поздней Мин проигрывает не только в сравнении с ранними династиями далекого прошлого, но и с современной Европой. Рисуя этот образ Европы, Чжу проводит контрастное сравнение между родиной святых отцов (иезуитов) и ситуацией на его собственной родине. Он обращается к разным аспектам, от политического устройства до уровня жизни населения в целом, и приходит к выводу, что Китай уступает Дальнему Западу. Он даже заключает: «…если кто-то из наблюдающих за образом мыслей и обычаями этих людей презирает их как варваров, то боюсь, он сам оказывается в положении варвара».

В определенной степени такое изображение Европы у Чжу можно интерпретировать как попытку сближения конфуцианства с Небесным Учением. Но в то же время сравнения с обществом поздней Мин предполагают, что его описание Европы было не просто философской абстракцией и что он хотел, чтобы читатели принимали это за чистую монету. Как мы убедимся, Чжу упоминает беспокойство других китайцев по поводу европейской склонности к насилию в своих работах, но его «портрет Европы» остается не затронут подобными опасениями. Он предлагает свое видение благословенной земли идеального мира, который предположительно существует на самом деле и может служить образцом моральных и политических представлений о Китае для его читателей.

Это искаженное, фактически вымышленное описание Европы было возможно только из–за ограниченности знаний того времени. Ни один китайский ученый эпохи Мин не имел международных связей и опыта для систематического сравнения других европейских идей с образами, распространяемыми в христианских апологетических текстах, сочиняемых иезуитами. Как уже упоминалось, в Китае были доступны лишь разрозненные свидетельства европейской воинственности и участия в конфликтах на территории Восточной и Юго-Восточной Азии, и китайские ученые-чиновники могли делать лишь более или менее обоснованные догадки. Хуже того, информация о Европе проходила через европейских миссионеров, имевших собственные планы. Все эти факторы приводили к распространению в Китае крайне искаженных, если не полностью вымышленных представлений о Европе.