Как едко подметил зинодел Крис Сиенко {1}, в шумовом пространстве всегда хватало «неудобных» имен и явлений, вызывающих противоречивые эмоции. Например, white power, no fun {2}, Трент Резнор… Вот и мы теперь можем похвастать своим пятикопеечным вкладом в копилку: Саша К., 31 год, безработный, просим любить и жаловать.

Хотя с любовью тут, конечно, непросто. За свои 17-ть в шуме Александр воздвиг себе нерукотворное нечто из таких «флюксусов», что Дитер Рот с его колбасой отдыхает {3}. Кажется, во всем мировом нойз-сообществе нет человека, с которым не успел пособачиться, пусть и по мелочам, этот бритый enfant terrible, способный задеть одним своим внешним видом. Он продувал там, где продуть невозможно, разваливал перспективные проекты, которые сам же создал, на собственный бенефис в Питере — и то не явился… Помните фразу «вырвать поражение из цепких лап победы» {4}? Это ведь не про Джонни Фандерса должно быть сказано!

Впрочем, пощечины удач были не менее звонки, чем фунты лиха. Маниакальный фидбэк Flagellatio Orgasmus — тот самый миг между прошлым и будущим (т.е. ревущими нулевыми и ускользнувшим в эмбиент 2020-ым), что называется новым русским PE; явлением, которому салютуют все мастера стиля от Марккулы до Деплано {5}. Именно Александр продвинул «порок на экспорт», попав под крыло лейбла Filth And Violence с альбомом Criminal Russia (записанном, к слову, на обычный iPhone 6). Это он нашумел в Stiletto Opera — феноменальном коллабе, что породнил synthwave, PE и harsh noise wall под соусом «джалло». Потому его, и ничей другой портрет украшает обложку альбома «СПИДВИЧ», самых гнусных металпанков Столицы.

Так кто же он — сибирский самородок или трикстер от шума, которого не приструнили лишь благодаря удачной дислокации? Заднее слово за вами. А мы подошьем к делу «негативы», любезно предоставленные Александром.

ЧАСТЬ I: МОЛОДОЙ НЕГОДЯЙ

О БАРНАУЛЬСКОМ ДЕТСТВЕ

Барнаул отвратителен во всех смыслах. Я живу здесь с рождения, и за 31 год ни х. не изменилось. Разве что ТЦ с камерами понатыкали, как говна за баней.

Сказать, что Барнаул как-то повлиял на меня… Когда живешь в самом криминальном поселке города, с одной стороны окруженном промзоной, а с другой — бесконечной чередой лесов, делать что-то толковое, кроме шума, не получится. Основная часть населения — белые люди, проводящие будни в круглосуточных пивняках. Работы особо нет, потому большинство трудится в сфере общепита за 15 штук в месяц или в супермаркетах типа «Мария-Ра». Кому повезло больше, худо-бедно тянут бизнес в IT-отраслях или на производстве всякой х…и. Сам я перепробовал кучу профессий — от гравера могильных камней до сотрудника барбера-шопа, но, увы, с невеликим результатом.

Детство мое выдалось неоднозначным. Я могу назвать себя вполне счастливым ребенком, ибо не был лишен родительской любви и старики меня толком не били. Хотя отношения в семье были, конечно, жуткие. Драки, скандалы, летающие табуретки, бессонные ночи с беготней по соседям, просто, чтобы спрятаться — все это было. Виной всему, я считаю, кипучая кровь отца с матерью, их ранняя женитьба (мать родила меня в 16-ть), плюс общие реалии поселка.

В детстве нам с сестрой повезло оказаться в компании, для которой слово «дружба» являлось не пустым звуком. Товарищи наши были лихие люди: «гоп-стопили» прохожих, «обносили» хаты полоумных бабок… Чего тут сказать, это были 90-ые, как бы избито ни звучала эта фраза. Помню, лет в пять мне поставили «метку дружбы» — сигаретный ожог на ладони. Чувствовал я себя после этого о…ть каким важным.

В 1995 году мать подала на развод. Отец тут же поселился через дорогу от нас, где устроил из своей квартиры тотальный притон. Там «варились», там же «шпиговались» и устраивали разборы. Как не странно, нам, детям, общаться с отцом не запрещалось. К тому же относился он к нам тогда позитивно, по доброму. Зайдешь к нему, бывало, в гости после школы — на полу штабелями валяются «угашенные», а он настряпает тебе лепешек из скисшего молока, сам ничего не жравши трое суток, и давай с уроками помогать.

Снова сошлись мы в начале нулевых, когда продали его хату и залечили от наркозависимости, да только бухать он не перестал. Отсидев третий раз, отец запил совсем плотно и жизнь наша опять «повеселела», как в лучшие годы детства.
Умер он у меня на руках первого декабря 2014 года от прогрессирующего туберкулеза. И знаешь, что я скажу? Несмотря на весь п…ц, что он устраивал, я люблю его и скучаю. То ли это стокгольмский синдром, то ли «терпильная» черта загадочной русской души — кто его знает…

О СМЕРТИ В ПОСЕЛКЕ «СИЛИКАТНЫЙ»

Происки Костлявой я наблюдал регулярно. Помню, ходили всем двором смотреть на обледенелый труп бомжа, которому обухом топора кто-то размозжил череп, нацепив сверху полиэтиленовый мешок. Выглядело это, словно трехлитровую банку с вареньем разбили.
Одно время на поселке завелся маньяк. Он отрезал женщинам груди в промзонах (я ему потом даже песню посвятил, увы, сгинувшую в Небытие). Как потом выяснилось, это был Сережа Кулак, местный пьянчужка, который попался на том, что убил и изнасиловал труп собутыльника. А я ему руку жал каждый день да мелочишко подкидывал на бутылку…
Или вот история: был у нас амбал Леха, по синьке не дававший прохода честному люду. Так вот, сидел он как-то у меня во дворе с корешами, водку кушал, а мимо шел парень-«омежка» {6}, который и стал жертвой очередного Лехиного «абьюза». Какого же было удивление амбала, когда после очередного оскорбления паренек достал 30-сантиметровый нож и выпустил ему кишки. Умер за минуты до приезда «скорой».

Словом, вот такой он — поселок «Силикатный»!

О КАНИКУЛАХ В ДУРКЕ

С дуркой у меня давняя и, видимо, взаимная любовь. Я живу в пяти минутах ходьбы от главного дурдома Алтайского края и периодически оказываюсь в «желтом», начиная с 2008-ого — на разные сроки. Хотя честно скажу: лучше сюда не попадать ни за какие коврижки. Знаешь, встречались мне долбое…ы, которые закатывали глазки, типа «ах, лечь бы в психан ради социального эксперимента». Размечтались, б…ь! Это не психушка из американского фильма ужасов, где все чинно, красиво и ты в горделивой позе «не такого, как все» возлежишь среди плюша. В «рашке» тебе за малейшую провинность уеб…т палкой по левому яйцу, прицепят на «вязку» и так ох…т галоперидолом, что еб…ще к жопе скрутится. В общем, ну его нах…й.

Без шуток, предложили бы мне провести неделю в дурдоме или в изоляторе (а был у меня и такой опыт) — я бы выбрал изолятор!

ОБ «УЛИЧНОЙ» ПОЛИТИКЕ

К «бритым» меня занесло через «нефорский» движ. В 2003 году я открыл для себя метал-андерграунд и стал тусить с неформалами, чья ущербная манера поведения мне совершенно не нравилась: вся вот эта ссыклявость перед гопотой, и так далее. Попутно я познакомился со скинами, которых неформалы тоже ссали ввиду регулярного получения люлей от оных. Однако со мной скины дружили; я много знал про их движение, шарил в музыке и разделял политические убеждения. С того же 2003 года, в 13 лет я уже позиционировал себя как национал-социалиста, и это было более чем нормально для того времени. Вспомни сам: начало нулевых, постоянный напряг населения относительно приезжих, теракты, плюс память о чеченских кампаниях давали неизбежные ростки ксенофобии. Естественно, к 17 годам я конкретно «забрился» по НС.

Как товарищи относились к моим «особым интересам» в области перверсий? А никак. По крайней мере, они никогда ничего такого не спрашивали, и я не запаривался. Думаю, все понимали, что у меня «нелады» с чердаком, поэтому предоставляли моих внутренних демонов мне.

Моя активная политика закончилась к концу 2011-ого по причине банального разочарования. Люди, пришедшие в движ на рубеже десятых годов, сильно отличались от тех, с кем я привык иметь дело. Наркоманы и пьяницы с мешаниной в башке из царепоклонничества с «поцреотизмом», плюс отсутствием желания что-либо делать; ничтожные, трусливые, скучные…Наглядевшись на них, я понял, что движ мертв.

Что дали мне уличные годы ? Ох…ю школу жизни: так я научился отделять зерна от плевел (в плане друзей), отвечать за убеждения и не бояться получать п…ы. Я до сих пор позиционирую себя как скинхэда. Это во мне и никуда не денется: skinhead is a way of life, уж прости за пафос.

ЧАСТЬ II: ПУТЕВКА В ШУМ

О ЗНАКОМСТВЕ С НОЙЗОМ ЧЕРЕЗ CON-DOM

Познав однажды шум, невозможно вернуться обратно. Для меня шум приятнее и роднее самых сладких звуков, это МОЕ, это отражение моего внутреннего мира. Шум — как оливки или анальный секс; либо упиваешься им по полной, либо никак.

Впервые я вычитал про noise в 2004-ом из одного отечественного метал-журнала. Там был отчет с фестиваля «Heilige Feuer 4», который захватил мое воображение терминами industrial, PE, а также описанием какого-то тотального антикоммерческого безумия из механических звуков.
К началу 2006-ого меня всецело засосал подвальный блэк с NSBM, но это было, конечно, не то. Вспомнил о нойзе с индастриалом, да где их искать? В доступных мне блэковых дистро таких музык не водилось. Оставалось мусолить распечатки с вебзинов типа RestArt, мечтательно эякулируя на тему, как ЭТО вообще может звучать.

Однажды зашел я в гости к соседу, и тот недовольно пробурчал, что, дескать, несколько дней тянул с ресурсов «новье» по тегу «электроника», а вместо танцулек получил какой-то кал под названием Aube и Con-Dom. Е. твою! Да ведь это классика жанра, про которую я столько читал в своих распечатках!
Собственно, так я и познал Его Величество Шум. «Magnetostriction» от японца и «The Eight Pillar» от британца заслушивались до дыр. Они звучали антимузыкально, но при том вызывали больше эмоций, чем самая академически совершенная музыка! Как такое возможно? Видимо, это и было пресловутое «осязание творчества душой и сердцем», о котором говорят меломаны.

О РОЖДЕНИИ GORNGOLTZ

По сути, «нойзу меня научили» небезызвестные Виталий и Николай Бусовы. Их лейбл UFA Muzak был уникальным явлением: со всех сторон аутентичный (от «визуала» до идеологии), он олицетворял собой нашу индастриал-культуру. До сих пор считаю «Документ I» от «БУНКЕРА» жемчужиной не то что русского — мирового PE. Послушайте его, такую дикую атмосферу вы х. где сыщете!

Был некогда в Сибири такой праворадикальный журнал «Перун», весьма популярный на Руси. Если мне не изменяет память, в десятом его выпуске опубликовали текст про «шумовую гудьбу» с точки зрения возврата к архетипам и возрождения шаманского камлания. Там же была рецензия на зин «Волчья пасть 18», который издавали братья, с кратким описанием их «значка», плюс контакты, включая номер телефона. Не имея доступа в Сеть, я позвонил в Ярославль. Разговор наш с Виталием состоялся по типу: «Привет, я Саша из Сибири, хочу услышать нойз». Ну что, захотел — получил. Вскоре по почте пришла mp3-«болванка», включавшая подборку из Genocide Organ, Grey Wolves, Sektion B, «БУНКЕР», RYR, плюс «культурный терроризм» в виде зинов. Ясен х…й, изучал я все это с горящими глазами.

Собственно, Бусовы стали первыми слушателями моих шумовых «экспириенсов». Не обладая навыками гитарной школы для NSBM, я решил попробовать себя в силовой электронике немецкого образца, с квази-нацистской тематикой. Gorngoltz — totalitarian power electronics, так я себя величал. За лето 2006-ого кое–как с помощью программы Fruty Loops был создан мини-альбом, годом спустя изданный UFA Muzak под названием «Ave Totalitarismus».
Счастью моему не было предела: я, бл…ь, школьник, малолетний скин, издался с «говнойзом» на любимом лейбле, да еще с таким оформлением (про дизайнерские таланты Николая нужно делать отдельную статью, реально). По звуку это было что-то размытое, упругое и ритмичное; совсем не шумное, зато агрессивное и мрачное. Релиз легко «гуглится», при желании можно послушать, но не судите строго: на момент создания мне было всего 16-ть.

Еще год-два спустя на том же UFA вышел Ashes — мой сплит с «БУНКЕР»’ом, уже более зрелый. А затем вдруг наступил кризис творчества, ибо все мои заготовки рубанулись вместе с «хардом», и я тупо забил на творчество. На дворе стоял 2009 год, больше связанный со всякого рода политикой.

О «КРИМИНАЛЬНОЙ РОССИИ»

Летом 2016 года я страдал от жутких панических атак, из–за которых не мог выходить из дома. А чем заняться, когда целыми днями сидишь в четырех стенах, содрогаясь от мысли выйти на улицу? Конечно, писать шум!

Буквально за несколько дней, на голом энтузиазме был записан альбом Flagellatio Orgasmus «Criminal Russia». Переслушав его, я понял, что звучит он очень даже «по-европейски», а потому рискнул выслать запись Паси Марккуле (мы с ним изредка переписывались). К моему удивлению, Паси пришел в тотальный ах…й от релиза и предложил выпуститься у него, от чего уже в тотальный ах…й пришел я! F&V для меня равносилен тому, чем являлся UFA Muzak в 2006-ом: отцы, боги, и так далее

Собственно, с выходом «Криминальной России» и пошла моя «слава». Мне вдруг начали писать из–за рубежа с респектами за то, что я «вернул ненависть в силовую электронику»; посыпались предложения издаться, «сплитануться»…Ну, а когда французский журнал Neuesachlichkeit взял у меня интервью для своей книги, поместив его рядом с Streicher, Бойдом Райсом и Питером Сотосом, я четко убедился, что живу не зря.

О ЗНАЧЕНИИ «ЖЕЛЕЗА» В ШУМЕ

Для создания хорошего нойза нужны минимальные средства; решает лишь желание/экспрессия/страсть. «Чем проще структура, тем лучше», как говорил Марккула в Noise Of Finland.

За неимением денежных средств, мой «эквипмент» представляет из себя пару педалей (самых дешевых, говнистых), копеечный процессор эффектов, маленький Korg Monotron и микрофоны. Обычно я использую металлический хлам, какой найдется, плюс «полевые записи» с диктофона. Пишу все подряд: от заводского гула до собственных процессов дефекации и мочеиспускания.

В июле 2018 я записал альбом A Stranger To Extreme, посвященный Муханкину {7}, который Viva Angel Press на «латкатках» издали. Там из инструментов — микрофонные «наводки», сэмплы из криминальных передач и мой голос. Все! А что еще нужно для создания шедевра?
В Sex & Hypnosis, моем проекте-однодневке, были задействованы грохот металла и обработанный звук пылесоса: захотелось, понимаешь, «атмосферки» поддать. Социальный нойзкор Slight Noise — это когда я ору и долблю половником по ящику со столовыми приборами. Тоже ничего, людям нравится. А на альбоме Flagellatio Orgasmus «Painful Sex» кое-где слышно, как ублажает себя моя тогдашняя дама сердца.

ОБ АБАЖУРАХ ИЗ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КОЖИ

Идея Frau Lampenschirm пришла ко мне в голову весной 2019 года, когда я лечился в психушке от депрессии, тоннами отслушивая классические PE-сборки 80-х вроде «Fur Ilse Koch». Если FO зиждился на вое фидбэка с синтовым пульсом и металлическим хламом, то в новом проекте мне захотелось максимальной грязи и ненависти.

Я взял пару педалей, дешевый комбоусилитель, два микрофона и так называемую «коробку шума» — самодельный источник эффектов и синтов. Писал в одну-две дорожки, прямиком на кассетный рекордер, «снимая» звук по воздуху конденсаторным микрофоном. Компьютер, разумеется, не использовал — строго аналоговый хоумтэйпинг.

Концепция нарисовалась быстро: это нацизм, гипертрофированный до гротеска. Ничего нового в рамках жанра, которому более 40 лет, и вместе с тем хрестоматийная классика PE. Название проекта — отсылка к прозвищу Ильзы Кох, надзирательницы концлагеря, которую прозвали Frau Lampenschirm за любовь к абажурам из человеческой кожи.

Материал был записал за неделю, но тут начались проблемы. Лейбл, изначально проявлявший интерес к изданию, пошел в отказ — дескать, у меня слишком провокационные тексты. Тогда я связался с Дани Ли, хозяином культового GoatowaRex из Китая (он уже выпускал пласты Flagellatio Orgasmus), зная, насколько пох…ю ему любая политкорректность. Разумеется, тот пришел в восторг и предложил выпуск альбома на виниле тиражом в 100 копий. Винил, на удивление, расхватали как горячие пирожки, потому весной 2021-ого американцы Klandestine Aktion переиздали его на пленке. Кстати, в настоящее время цена кассеты у перепродажников с Discogs — от 100 баксов. Тебе тоже смешно?

О РОДНОЙ РЕЧИ

Честно говоря, не люблю я ее в шуме. Она ассоциируется у меня с каким-то несусветным говнарством, с «нефорщиной». Я имею ввиду русский рок, русский панк и прочий п…ц, который в 98% отличается тотальным трэшем по лирике, в худшем смысле слова. Ну, и представь, как бы звучали названия моих трэков на русском: «Копро-мастурбация», «Свежее человеческое мясо», «Шлюха со свалки»… Какой-то «Оргазм Нострадамуса», ей Богу!

О КОЛЛАБОРАЦИЯХ

Например, есть Penis Skin Exhibition. Максим Заярный {8} — человек, стоявший по другую сторону проекта на первом релизе, проживает на Кубани, так что мы быстро совпали на любви к шуму и по географии (кто не шарит, Барнаул — южная часть Сибири). Отслушав шумовые работы Макса — к слову, отличные — я предложил такой план: он высылает мне необработанные, «сырые» записи, а я довожу их до ума. На том порешили, и уже летом 2018 года австралийский лейбл Trapdoor Tapes выпустил нашу пленку.

Еще был совместный проект с Питом из флоридского Pain Appendix. Называется он A.R.P.S. (Anal Relaxing Poppers Sniffers) и посвящен тематике гомосексуальных и «трансушных» дел. По звуку это 35 минут отборного харшняка с обилием металлического грохота, звона битого стекла, лязга цепей, сэмплов из порнухи и прочих радостей. Реально еб…й материал, по олдскулу.

А вот Stiletto Opera — совсем другая песня. За коллабом стоял я, потом известный noise/PE-проект Scatmother и синтовый Cortello Stigma. Концепция была проста: нас зае…и пустопорожние HNW-х…плеты, опошляющие сцену. Потому мы решили вернуть вкус старошкольной «стены шума» а-ля Treriksroset, Edwige, Rita, Werewolf Jerusalem и An Innocent Young Throat-Cutter, разбавив террор интерлюдиями в духе классических джалло-саундтреков. Я отвечал за весь нойз и сведение, Бенни из Scatmother — за вокал, а Cortello Stigma, соответственно, ворочал синтами. Причем это не сэмплинг, немец сам писал музыку. Одному Богу известно, КАК я еб…я с этим «многослойным» звуком, зато релиз, кажется, вышел более чем достйный. И оформление супер: все в лучших традиция лейбака Obsessive Fundamental Realism. В общем, ждем писем от Urashima: переиздание на виниле нам бы не помешало, ха-ха {9}!

О «ПЕРВЕРТРОНИКЕ» ORGANOID

В нулевых балом правили политика и «культурный терроризм». Людям хотелось казаться серьезнее, страшнее, опаснее, и сексуальная тематика воспринималась как некая ветвь деградации. Думается, мой проект Organoid был первым, кто напомнил российскому слушателю о существовании перверсий в жанре. Я не случайно назвал дебютный альбом «Pervertronics», чтобы люди сразу понимали, с чем имеют дело. Трэки, посвященные сокращениям влагалища при оргазме, коллективной мастурбации, убийствам на сексуальной почве — все это было в новинку для здешних нойзеров, которые либо страдали безыдейностью (концепция «noise for the noise sake»), либо романтизировали футуризм по типу А. Лебедева-Фронтова.

Вообще повышенный интерес к сексу у меня с ранних лет. По рассказам матери, дитем она боялась выводить меня на люди, так как я норовил ухватить каждую встречную за промежность. Научила меня этому бабка (ее потом убили по пьянке амбарным замком) смеху ради. А отучила тетка по отцу. Когда мы пришли к ней в гости, она, не дожидаясь моего привычного выпада, зажала меж ляжек под платьем ершик для чистки бутылок. Его я и хватанул за место «шмоньки». Естественно, реву было, что п…ц.

Чем привлекателен BDSM? В первую очередь, эстетикой отвращения; не красивой херней в коже, а мерзостью и грязью (см. «золотой дождь», фистинг, прижигания). Увы, не каждая согласится на такое развитие событий. Потому надеюсь, что после публикации этого интервью мне поступят письма от единомышленниц (шучу, если что).

ЧАСТЬ III: ЧУЖОЙ ДО ПРЕДЕЛА

О ВЕРЕ

Вера и религия — все–таки разные вещи, и я совру, если стану утверждать, будто являюсь атеистом. Через неприятие общепринятых конфессий я верю, есть ЧТО-ТО ТАКОЕ, верю, что ЭТО управляет миром, верю в Добро и Зло в самом глобальном смысле. В юности я достаточно прочитал по эзотерике, оккультизму и т.д., чтобы избрать свой собственный путь. О нем, пожалуй, умолчу — слишком личное. Однако могу признаться, что блэковое прошлое сыграло весомую роль в плане моего мировоззрения. Хотя правильнее было бы сказать «настоящее»: я никуда от этого не уходил.

О БОЛЬШИХ НАДЕЖДАХ НА ПЕРЕЕЗД

Я давно и страстно хочу уехать из своего города. Дело даже не в том, что отсутствие работы мешает мне жить полноценной жизнью, а с моим внешним видом трудоустроиться сложно. Меня просто бесит и гнетет это место. Тошнит от всех этих рыл вокруг, тошнит от барнаульского общества, от улиц тошнит… Мутить здесь что-то вроде сцены?! Не смеши, пожалуйста! Это вот с алкашней, крошащей друг другу еб…ки подручными средствами?

Так называемое «нойз-коммьюнити» из Томска или Новосибирска неинтересно по причине безыдейности и профанации шума как такового. Люди не шарят, но пытаются что-то делать, выдавая бледный, безликий материал. Плюс в большинстве своем это все тот же глубоко ненавистный мне HNW, который за последние годы стал вообще каким-то отдельным явлением в Интернете.

Если я и буду — а я буду — переезжать, то точно не в поисках некого творческого вдохновения. Я знаю, что по России кругом жопа, будь то Москвабад или Питер. Везде горстки энтузиастов, которые что-то мутят, а получается скудно и сиро. Я просто хочу съеб…ь к лучшей жизни, к нормальной работе, к нормальным людям, которые будут смотреть на меня без выпученных глаз… Чтоб кататься на те же гиги в Финляндию, наконец!.

О БОЛЬШИХ ПЕРЕМЕНАХ, КОТОРЫХ НЕ БУДЕТ

Нойз всегда был закрытой для широких масс сценой, это не панк с хардкором. Много ли изменили панки за 40 с плюсом лет своего существования? Разве что сподвигли некоторых на социально-политический активизм (не есть мясо, встать на «прямую линию») — и то на время подросткового максимализма.

А нойз — это выражение чувств и мыслей в их «голом», максимально искреннем обличии. Что может быть чище взрывной экспрессии, доводящей исполнителя до уровня первобытного архетипа? Думаю, уместно процитировать один отечественный вебзин, с которым я согласен на все сто: шум есть утеха для маргиналов, изгоев и отщепенцев. Генеральный адресат нойза — крепкие парни с окраин…Обещанным преуспеянием их «обнесли», а взамен всучили беспросветную серость многоэтажек и фальшивую голубизну рекламы. Помимо среды обитания, их роднит одно: нежелание жить навязываемой жизнью.

Так что может изменить шум в мировом масштабе? Ничего. Он просто отражение нашей гнилой реальности.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1 — важнейший журналист и куратор нойз-сцены, один из авторов знакового зина As loud as possible

2 — крупный нойз-фест промоутера и музыканта Карлоса Гриффони, которого обвиняли в «хипстеризации» сцены нулевых

3 — швейцарский арт-деятель, бывший представитель течения «флюксус», много работавший с био-разлагаемым материалом, включая йогурт, сыр и колбасу

4 — цитата из «Прошу, убей меня!», контр-культурного бестселлера Легса Макнила и Джиллиан Маккейн об истории панка. Так музыканты из MC5 характеризовали великого гитариста New York Dolls, разменявшего свой дар на героин.

5 — Паси Марккула, автор великого PE-проекта Bizarre Uproar (а так же XE, SNUFF, etc), босс лейбла Filth and violence. Марко Деплано — итальянский музыкант, автор PE-проектов Caligula031 и Wertham

6 — производное от слова «омега»; имеется ввиду «лох», «рохля»

7 — В.А. Муханкин, маньяк и серийный убийца из Ростовской области, так же известный своей пронзительной лирикой, не раз звучавшей в документальной передаче «Криминальная Россия». Поэтический сборник преступника «Чужой до предела» был выпущен издательством «РЕВОЛВА» в 2010 году

8 — мультижанровый музыкант, ныне пишет дрон-фолк под вывеской People In The Ash Fields

9 — итальянский лейбл, специализирующийся на виниловых переизданиях шумовой классики