В понедельник 15. 12. 2014. состоялся семинар «Прощание с Марксом?» с участием Карена Момджяна и Владимира Миронова. Название «Прощание с Марксом?» с вопросительным знаком на конце, по признанию Момджяна, есть аллюзия на книгу Всеволода Вильчека «Алгоритмы истории: прощание с Марксом» — яркий пример рассмотрения немецкого мыслителя как социального философа par exellence.

Момджян начал лекцию с резкой критикой советского марксизма. В СССР общество не только не соответствовало марксовому определению социалистического общества, где «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех», но по своему типу было ближе азиатскому (политарному) способу производства, характерному для восточных деспотий (Древний Египет, Китай, Месопотамия). В азиатском способе производства собственность выступает в качестве функции власти в лице верховного правителя и бюрократического аппарата, большая часть формально свободного населения подчиняется тяжелым трудовым повинностям, связанным с обслуживанием этой собственности. В этом плане, марксистская философия в СССР была средством мобилизации масс для выполнения задач, диктуемых партийной верхушкой, тем самым, выступая в качестве «превращенной формы» отношений эксплуатации, которые и были предметом критики Маркса. Коммунистическая пропаганда позволяла подвигнуть население на совершение «трудовых подвигов», направленных не на строительство социалистического общества, а на усиление наличествующей репрессивной государственной машины. Отсюда — неприятие Маркса и марксизма в постперестроечный период, связанное с недавней памятью о травмирующем событии тоталитарного общества. Отчасти поэтому — и в этом солидарны оба докладчика — Маркс должен быть введен в российскую гуманитарную культуру на новых критических основаниях.

В качестве центральной проблемы своего доклада Момджян утвердил концепцию общественного производства, представленную Марксом в работе «Немецкая идеология». В ней Маркс подвергает жесточайшей критике немецкое неогегельянство (Фейербах, Штирнер, Бруно), пытаясь показать, что продуктивное истолкование философии Гегеля может состояться только в результате преодоления веры в доминирующую роль «духа» (Geist) и его модификаций («человек», «самосознание», «сущность» и т.д…) в социально-историческом пространстве. По Марксу, человеческое существование определяется общественными отношениями, а именно, «действительными и материальными условиями жизни индивидов, как те, которые они находят уже готовыми, так и те, которые созданы их собственной деятельностью». Религия, сознание и философия характеризуются Марксом как «идеологические формы», т.е. как абстрактные отображения «действительного производства» и «материального общения», которые сами по себе суть ничто, пустые фантазмы.

Если Маркс выделял в общественном производстве «экономический базис» как детерминацию «в конечном счете», то Момджян призывает относиться к понятию общественного производства более широко. И этот призыв не случаен: он соотносится с исходным системным пониманием общества: общество — это система, т.е. целое, «превосходящее сумму всех своих частей», а значит, его нельзя редуцировать к какому-либо одному сегменту, поскольку каждый единичный сегмент общества определяется, исходя из того общего качества (Gestaltqualität), которое формируется в его соотношении с другими его сегментами. Итак, общество есть целое, определяющееся функциональной взаимосвязью четырех аспектов: 1) хозяйственная деятельность 2) деятельность организационная или политическая 3) социальная и 4) духовная типы деятельности. Два первых аспекта, пожалуй, являются основными: «хозяйство создает необходимые для нас вещи», а «организационно-политическая форма деятельности создает необходимые для нас связи». Вероятно, их можно сравнить с тем, что Альтюссер называл инфраструктурой и суперструктурой. Инфраструктура — это экономический базис, (средства производства), тогда как суперструктура есть политическая надстройка (армия, судопроизводство, полиция и т.д…), устанавливающая стратифицированный порядок распределения средств и продуктов производства. В границах общества, формируемого этими двумя «силами», протекает социальный тип деятельности, который Момджян определяет в марксистском духе, т.е. как «производство социальной субъективности», по видимому, подразумевая общественные институты: школы, университеты, средства массовой информации, церковь, вкусы, моду и т.п.

Интерпретация Момджяном духовного типа деятельности выходит за пределы марксизма, вступая в область «валюативной социальной философии». Момджян вводит понятие ценности, не зависящее ни от какого внешнего принуждения. Тезис Момджяна: ценность — это форма «свободного человеческого выбора». Он упоминает сочинение Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», где тот замечает, что производство (экономическое, политическое или социальное) может состояться только в том случае, если его образ «возникнет у человека в воображении». Момджян пытается показать, что смысловая выборка, осуществляемая индивидуумом, не может быть полностью редуцирована к общественным детерминациям — в ней присутствует элемент случайности, отчасти отражающийся в невозможности с точностью предсказать характер общественного развития.

После Момджяна выступил Владимир Миронов с докладом, посвященным рецепции Маркса в российской культуре конца XIX и XX-ого столетия. Миронов обсуждал «особый русский менталитет», в котором фигура Маркса получила амбивалентное чувственное значение. С позиции Миронова, «русская душа» способна в основном на крайние чувства любви/ненависти. Миронов показывает, что эта черта оставляет определенный отпечаток на восприятии философских концепций: начиная со второй половины XIX-ого века, когда Маркс стал известен в России, он либо вызывал полярные взгляды — от безусловного принятия, до абсолютного отторжения — либо вообще не замечался. Миронов сделал предположение, что эта психологическая черта могла сыграть определенную роль в том, что Россия оказалось первой страной, поставившей над собой «коммунистический эксперимент». На протяжении всего XX-ого века в России сменилось три образа Маркса: 1) героический Маркс 2) концептуалистский Маркс 3) отвергнутый Маркс. Сначала фигура Маркса предельно идеализируется — Маркс становится национальным героем, его именем называют улицы, станции метро, повсюду появляются его портреты с пышной, развевающейся бородой, заставляющие, по ироническому замечанию Миронова, вспомнить пророка Моисея. Концептуалистская позиция связывается представлением о «двух Марксах»: один Маркс существует в контексте официальных партийных наук (исторический и диалектический материализм), второй — Маркс до «Философско-экономических рукописей» или непрочитанный Маркс в «Капитале» — Маркс-философ сознания. И, наконец, третий образ Маркса сформировался в 90-х годы после перестройки, прочно ассоциируясь с советским союзом, и потому исключенный не только из политического, но и из интеллектуального дискурса.