Мне досталась в этой пьесе очень маленькая роль.

В ней всего четыре слова: мы прорвемся, мой король.

Вы вряд ли его знаете — а ведь он пел в России, пожалуй, больше, чем любой другой британский контратенор. Уильям Тауэрс задействован в «Роделинде» Генделя, которая скоро пройдет на Новой сцене Большого театра в последний раз, хотя после премьеры спектакля прошёл всего год. Спектакль отнюдь не стал провальным, свидетельством чему восемь номинаций на «Золотую маску», но организационные накладки вынесли ему приговор.

Уильям Тауэрс, который исполняет партию второго плана, номинации на «Маску» не получил. Дэвид Дэниэлс, исполнитель главной мужской роли и признанная звезда контратенорового репертуара, закономерно затмил менее известного коллегу. Да и что такое три коротких арии Унульфа по сравнению с музыкальной роскошью партии Бертарида? Но в опере Генделя всего шесть голосов, а в постановке Ричарда Джонса на сцене всего семь человек. При такой почти семейной камерности важно, чтобы ни одно звено не оказалось слабым. И Тауэрс сияет в амплуа двойного агента, выручающего невезучих протагонистов под самым носом их врага. При этом в гротескном, щедро сдобренном гэгами спектакле его роль оказывается не менее трагической, чем партия терзающегося антагониста Гримоальда. Джонс не так великодушен, как Гендель и его либреттист Никола Франческо Хайм: в спектакле Унульфу позволяют истечь кровью те самые люди, триумф которых он пытался приблизить — они не прощают ему неразборчивости в средствах.

Роль Унульфа в действительности не маленькая: в постановке Джонса он практически не уходит со сцены. Ему нужно то противостоять врукопашную своему пленнику, яростному принцу Флавию, то приплясывать на беговых дорожках, выставленных вдоль рампы для имитации перемещений, то карабкаться на мебель — спектакль более чем затейлив. Но Джонсу повезло: высоченный широкоплечий Тауэрс обладает завидной для оперного певца координацией и физической подготовкой. Это хорошо использовал Кшиштоф Варликовский в спектакле «Поппея и Нерон», который он ставил в Мадриде в 2012 году. Там Надя Михаэль (Поппея), всегда феноменально пластичная и подтянутая, наконец-то встречает в лице Тауэрса (Оттон) достойного партнера, и их хореографически срежиссированный дуэт превращает оперу в насыщенное движением, почти балетное действо.

Поразительно, как в рослом и сильном теле Тауэрса живет такой высокий и легкий голос. Прозрачный холодок в его звучании заставляет вспомнить надмирное пение Андреаса Шолля, с которым Тауэрса и сравнивали после «Смерти в Венеции» в 2006 году в Лондоне. Есть и оборотная сторона: не всегда хватает силы, чтобы заполнить большой зал. Зато с какой нечеловеческой красотой голос Тауэрса взмывает под церковные своды в кантатах и мессах. И до чего чарует он в записи, обволакивая современную музыку вневременным ангельским звуком, как на вышедшем этим летом альбоме российско-британского композитора Елены Лангер Landscape With Three People.

Не звуком единым Тауэрс штурмует сцену. Он изучал филологию в Кембридже — как тут не попробовать себя в качестве либреттиста? В 2012 году он придумал камерную оперу-пастиш с музыкой Генделя, но со злободневным сюжетом и англоязычным текстом, в которой сам пел главную роль — Too Hot to Handel. Ансамбль ранней музыки Armonico Consort, с которым Тауэрс регулярно выступает, гастролировал с этой оперой по Британии и собрал целый букет похвал. В 2014 году Тауэрс создал либретто для еще одного камерного пастиша — The Imperfect Pearl. Это опера о жизни полузабытого итальянского композитора Доменико Циполи, и музыка в ней принадлежит ему же. Тауэрс-либреттист соблюдает баланс между исторической достоверностью, сценичностью и завлекательным ликбезом; Тауэрс-рассказчик перевоплощается в самого Циполи; Тауэрс-певец отдает должное музыке. Получается не просто спектакль, но уникальный просветительский проект.

Уильям Тауэрс записывал кантаты Баха с Гардинером, а если вы член Генделевского общества Гёттингена, то вам доступен диск, на котором он поёт Пора, царя индийского. На пленку он был пойман официально всего раз, в глайндборнском «Ринальдо» Роберта Карсена 2011 года. Поэтому расставаться с московской «Роделиндой» жаль до слез: когда ещё удастся поймать на сцене такое, чисто британское, изящное и самоироничное присутствие; когда ещё выпадет следить за персонажем с такой смесью омерзения и сочувствия; наконец, когда ещё с отечественной сцены прозвучит столь кристальный мужской вокал.